Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 2003 год Страница 10

В 1944-м Ольга Берггольц окончательно покинула «Слезу социализма» и переселилась во вполне приличный дом дореволюционной постройки на той же улице Рубинштейна. Теперь у нее была большая квартира, обставленная чужой дорогой мебелью красного дерева. Как писала сама Берггольц, «здесь… чужая вымерла семья».

Стол к обеду и ужину накрывался белой накрахмаленной скатертью, на которую ставился кузнецовский фарфор. Это мало напоминало аскетический быт начала 1930-х. Теперь Ольга Федоровна с нескрываемым удовольствием пользовалась услугами открывшегося на Невском в 1945 году Ленинградского Дома моделей. Там можно было заказать вещи, сшитые по индивидуальным образцам. Радовали ее и новые модные духи «Белая сирень», созданные в Ленинграде… Это была пора «торжественной зрелости» и «жестокого расцвета» Ольги Берггольц – усталой героини, победительницы, заслужившей и славу, и награду. Так же во многом чувствовали себя тогда едва ли не все ленинградцы, окрыленные победой. Но жизнь в послевоенном городе оказалась далеко не простой.

Да, карточки были отменены и спрос на хлеб в Ленинграде удовлетворялся полностью. Но не хватало круп и молока, в дефиците были овощи и фрукты. Приличную одежду и обувь можно было найти только на «барахолках». Заметно вырос уровень преступности. Не оправдались и надежды на идеологические послабления, на столь ожидаемую свободу духа. Разгром в 1946 году журналов «Звезда» и «Ленинград» явился весомым тому подтверждением… Он ударил по тем, кто был истинным петербуржцем, но с гордостью носил и новое имя ленинградца, – по Анне Ахматовой и Михаилу Зощенко. Ольга Берггольц была названа в ряду писателей, которые «отходят от партийной линии в литературе».

Разгром ленинградских литераторов был началом расправы с самим понятием «ленинградец», выстраданным целым поколением. Печально известное «ленинградское дело» прошлось своим катком не только по городской верхушке – Кузнецову, Попкову, Вознесенскому, не пощадило оно и многих, вовсе не причастных к политическим перипетиям людей. Репрессии стали настигать ленинградцев и за пределами города. Феномен понятия «ленинградец», ставшего после войны символом не только мужества и стойкости, но и культуры, сдержанности и достоинства, был едва ли не опасным. Лишним подтверждением того стало уничтожение в 1949 году Музея Героической обороны Ленинграда, открытого еще 1944-м в здании Соляного городка. Для Ольги это был страшный удар. Она, как и многие блокадники, жила в ожидании ареста – среди экспонатов разгромленного музея были ее фотографии и рукописи стихов…

А Ленинград тем временем продолжал возрождаться. В 1948-м был принят очередной Генеральный план развития города. В нем, помимо восстановления исторического центра, предусматривалось и строительство новых районов. Особое же внимание уделялось въезду в Ленинград со стороны Москвы. Здесь в районе проспекта Сталина, ныне Московского проспекта, развернулось грандиозное строительство, причем не только административных и культурных, но и жилых зданий. Все они входили в общий ансамбль южной окраины Ленинграда, который предполагалось создать в районе Средней рогатки. И если бы этот замысел был осуществлен, сегодня въезд в город выглядел бы, вероятно, значительно респектабельнее и помпезнее. В 1949 году к 70-летию Сталина в городе появилось сразу несколько фундаментальных изображений вождя – у Балтийского вокзала, в конце проспекта Обуховской обороны, на Поклонной горе, на Средней рогатке… Бронзовые изваяния задумывались как символы непоколебимости власти. Но жизнь их вопреки всем стараниям оказалась недолговечной. И теперь на месте одного из них, на въезде в Петербург из Москвы, стоит мемориал Жителям Блокадного Города – тем, кого устами блокадницы Ольги Берггольц «вместе называют – Ленинград».

Традиции: Особенности национального характера, или зачем немцы моют улицы с мылом

Русскому человеку трудно писать про немцев. Труднее, наверное, только про самих себя. Видимо, слишком уж многое объединяет: самые близкие соседи из европейцев, давние и тесные исторические связи, общие страстные увлечения – философия, литература, музыка и в то же время – самая большая боль. С одной стороны, так до конца и не решен вопрос о том, не немцы ли создали все то, что нас теперь окружает: от государства до системы образования. С другой – так и живут в русском человеке страх и отвращение при звуке немецкой речи – может, оставшиеся от бабушек и дедушек, переживших войну, может, от фильмов об этой войне, а может, это уже просто заложено генетически.

На первый взгляд немец являет собой самый простой из устойчивых национальных образов. Согласно популярному в Европе анекдоту в раю немцы – механики, а в аду – полицейские. И то, и другое – благодаря своей четкости и принципиальности. Стереотипный немец всегда носит усы, всегда прекрасно организован, мечтает о порядке, выполняет законы, в идеале живет в ритме военного марша. И все это в основном (кроме усов) – правда. Немцы за границей всегда узнаваемы: аккуратные светлые одежды, гортанный смех, уверенность в каждом движении, непременная кружка пива по вечерам. Более узнаваемы, пожалуй, только японцы, но и их легко спутать с южнокорейцами. К тому же немцев всегда выдает их речь, отрывистая, резкая, словно они общаются друг с другом приказами – даже не зная ни слова по-немецки, ее всегда отличишь от любой другой.

Но за этой простой схемой-стереотипом скрывается нечто неопределенное и туманное, и попытки заглянуть глубже наталкиваются на большие сложности. Начать с того, что даже название обсуждаемого народа неустойчиво и звучит по-разному в разных языках. По-нашему – «немец», он же по-английски – «German», по-французски – «allemande», по-итальянски – «tedesco», на своем языке – «Deutsche».

Исследователи ссылаются на тот факт, что современный народ складывался в результате смешения различных племен, вот и вошли в разные языки разные названия. Но из разных племен возникли и все другие народы. Казалось бы, чего только не намешано в современных итальянцах, но они ведь – везде итальянцы, только окончание меняется от языка к языку.

Возможно, данная неустойчивость и неопределенность немецкого характера обуславливаются неопределенностью и неустойчивостью положения самого государства. Ведь Германия – страна, почти не имеющая естественных границ, зажатая между другими европейскими государствами, на протяжении своей истории постоянно меняла свои очертания, то расползаясь почти на все европейское пространство, то сжимаясь до размеров маленьких княжеств. Подобное срединное положение действительно определило участие самых разных племен и народностей в формировании немецкой нации: куда бы ни продвигались народы по Европе, они почти неизбежно проходили по территории Германии. И это особенно любопытно применительно к народу, ратовавшему за расовую чистоту и до сих пор считающему, что закон крови первейший. Известно, что, по немецкому законодательству, дети эмигрантов, не граждан Германии, родившиеся в этой стране, могут не иметь немецкого гражданства, зато немцы, родившиеся в других странах, достаточно легко могут его получить.

Сложность и неопределенность характера немцев подчеркивает и то, как они изображаются в записках путешественников и публицистике. Страна, традиции, порядки, памятники приводятся точно и досконально, а вот когда дело доходит до описания народа, населяющего эту страну и создавшего эти памятники, наступает тишина. Н.М. Карамзин одним из первых в России дал блестящие характеристики европейским народам, с которыми он сталкивался во время своего путешествия: англичан он назвал угрюмыми, французов – легкомысленными, итальянцев – коварными. А вот про характер немцев у него – ни слова. При этом отметим, что в Германии он провел самую значительно часть своего путешествия, а в Италию не заезжал вовсе. Ф.М. Достоевский заявлял категорично: «К немцу надо особенно привыкать и… с непривычки его весьма трудно выносить в больших массах». Да и сами немцы не отставали. Томас Манн, например, утверждал, что «немцы воистину непостижимый народ», а великий Гете считал, что «немцы усложняют все себе и другим»…

Сегодня среди самих немцев стало политически корректно разделять национальное и государственное: интернет-сайт немецкого посольства объясняет, что «немецкий – это язык, продукт, человек и тому подобное – все, что связано с национальностью; германский – это гимн, флаг, парламент и тому подобное – все, что связано с государственностью».

В Германии только 40% граждан являются собственниками домов и квартир, в которых они проживают. Остальные немцы – квартиросъемщики, платящие за жилье в среднем по 400 евро (не считая отопления). Еще меньше собственников жилья лишь в Швейцарии – всего 31%. Самым престижным городом сегодня считается Мюнхен