А. Степная - Артек Страница 11

Иногда девушка начинала петь, тогда птицы смолкали, и все звери слушали ее песню, потому что голос у девушки был, как серебряный колокольчик.

Прослышали про ту девушку храбрые кавказские горцы. И сказал один храбрый горец своим товарищам:

— Ходим мы один на один на медведя, ходим, не боимся, так неужели же побоимся мы крымских медведей и не выручим девушку из беды?

Товарищи его сразу согласились и стали снаряжать корабли. Снарядили, взяли оружие и поплыли в Крым.

Увидели медведи корабли, попрятались, а как бросили горцы якоря, да вышли на берег, кинулись на них медведи.

Долго ли, коротко ли бились горцы с медведями, только вечером, когда взошла луна, на берегу лежала груда раздавленных тел. А медведи облизали кровавые лапы и пошли отдыхать в свои берлоги.

Вдруг одна груда тел зашевелилась и из-под нее вылез весь израненный горец, тот самый, что созвал товарищей, чтобы освободить девушку. Подполз он к морю, обмыл свои раны соленой водой, сел на берег и задумался.

— Все равно не уйти мне от медведей, так хоть перед смертью пойду и разыщу ту девушку, из-за которой погибло столько храбрых горцев.

Пошел горец по лесу. Видит стоит избушка. Постучался. Вышла девушка, увидела горца, вскрикнула: давно она людей не видела — испугалась.

Рассказал ей горец, как бились храбрые горцы с медведями, чтобы ее освободить, и что он один только в живых остался. Взяла девушка горца за руку, ввела к себе в избушку, стала за ним ухаживать, раны его залечивать.

Начал горец поправляться. Рассказал он девушке про людей да про жизнь людскую. И захотелось ей уйти от медведей к людям. Только как уйти?

Узнают медведи, рассердятся — так несдобровать ей. Думала она, думала и придумала:

— Придет весна, пойдут медведи дань с людей собирать, вот мы и убежим.

Пришла весна. Пошли медведи дань собирать. Девушка вышла на крыльцо и захлопала в ладоши. И тотчас из лесу прибежали олени. Запрягла их девушка в повозку и приехала с горцем к морю. Опять девушка захлопала в ладоши — прибежали лисицы-строители, волки-дровосеки, крысы-плотники. Говорит им девушка:

— Сослужите мне службу: выстройте корабль.

Закипела работа. Вот и корабль готов, только мачту поставить осталось. Вдруг слышит девушка страшный рев по лесу идет. Догадалась — это медведи из похода домой спешат. Знать, проведали, что девушка задумала — раньше срока возвращаются.

Испугалась девушка, торопит лис, крыс да волков:

— Скорей, скорей, не то всем нам лютая смерть.

А те и сами спешат. Вот уже и мачта поставлена, и корабль на волнах. И вот девушка с горцем на корабле, и гонит их попутный ветер к берегам Кавказа. Медведи тоже не мешкают, подбежали к морю и давай пить воду, глотают волну за волной. Стало море от берега отходить, стало сохнуть. Вот-вот выпьют медведи все море и сядет на мель корабль. Что делать? Видит девушка над морем чародей летит. Борода на ветру раздувается, ветер волосами играет.

Увидела его девушка и взмолилась:

— Помоги мне, чародей. Чем хочешь отслужу тебе, всю жизнь не забуду. Усмехнулся чародей и говорит:

— Спой мне песню, только такую, какую никогда никому не пела, тогда помогу тебе.

Запела девушка да так, что никогда потом больше не пела.

Понравилась чародею песня и стал он колдовать. И от этого колдовства вот что произошло: „Медведь — серая гора“, который глотал своей огромной пастью самые большие волны, вдруг почувствовал, что задние лапы у него стали тяжелые, претяжелые. Хотел он подползти ближе к воде, да не мог. Хотел выгнуть хребет — не гнется. С трудом уже и пасть открывается, хотел волну глотнуть — не может: волна выливается обратно в море. Другие медведи тоже окаменели и остались лежать на берегу моря.

А девушка и горец благополучно добрались до Кавказа. Там они поженились и счастливо прожили до глубокой старости.

А в Крыму с той поры нет медведей-великанов. Только лежит, уткнувшись в море, огромный каменный медведь — гора Аю-Даг».

Выезжают отряды обычно на целый день, с собой берут запасы еды. Разводят костры, варят кашу, кипятят чай. Все так вкусно на прогулке!

У причала качается катер.Нам пора отправляться в поход,Море волны прозрачные катит,Море с нами сегодня поет.

Мы увидим и горы, и скалы.В этот славный веселый походМы объедем кругом Одолары,Мы увидим и Пушкинский грот.

По пушкинским тропам

Наши ребята знают и любят Пушкина. Их интересует все, что связано с великим поэтом, всякая деталь его жизни. И вот, приезжая в Артек, они узнают, что по этим самым тропинкам, где они бегают, гулял когда-то Пушкин, проезжал через грот, лазил по тем же скалам, так же, как они, любовался морским прибоем. О чем он думал тогда? Какие образы вставали перед его умственным взором? Какие песни слагала здесь его муза?

Из лекции «Пушкин в Крыму» пионеры узнают много интересного о том, как по соседству с тем местом, где теперь раскинулся веселый пионерский лагерь, жил их любимый поэт.

Высланный под предлогом перемены службы из Петербурга Пушкин в 1824 г. оказался на Северном Кавказе; отсюда по приглашению своих друзей Раевских он переезжает в Крым.

В стихах и письмах Пушкина того времени ярко отражается величественная природа Крыма. В первую же ночь в Крыму, в безлунную звездную ночь на Черном море, при переезде из Керчи в Феодосию, Пушкин вспоминает всю горечь своей жизни:

«И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило,Желаний и надежд томительный обман…»

И один настойчивый, как прибой волн, припев ко всем его воспоминаниям прошлого:

«Шуми, шуми, послушное ветрило,Волнуйся подо мной, угрюмый океан…»

Слова эти перекликаются со словами другого великана человечества — Горького:

«Буря! Пусть сильнее грянет буря!»

Пушкин почти не спал эту первую ночь в Крыму. «Перед светом я заснул, — пишет он другу своему Дельвигу. — Между тем корабль остановился в виду Юрзуфа. Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг и кругом это синее, чистое небо и светлое море и бисон и воздух полуденный». Это горячее чувство восхищения Крымом долго жило в сердце Пушкина. Через десять лет в «Странствии Онегина» он восторженно писал о Гурзуфе:

«Прекрасны вы, брега Тавриды,Когда вас видишь с корабля.При блеске утренней Киприды,Как вас впервой увидел я…»

В Гурзуфе в нелепом ришельевском «замке» жила в то время семья Раевского. В нижнем этаже «замка» поселился Пушкин. Крым как бы создан для успокоения и отдыха. Пушкин пишет Дельвигу: «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море, объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского lazzaroni. Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря — и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я навещал его и привязался к нему чувством, похожим на чувство дружбы».

Как всегда, Пушкин и здесь не переставал работать. Он писал поэму «Кавказский пленник», вместе с Николаем Раевским учился английскому языку по стихам и поэмам Байрона и часами сидел у скал возле моря, наслаждаясь плеском волн.

С тех пор прошло сто с лишним лет. Мечта Пушкина — «Увижу ли народ освобожденный!» — стала действительностью нашей страны. Крым переменился. Он уже не частная собственность потемкинских птенцов, князей, графов, а достояние всего советского народа. Перекоп — место разлуки Пушкина с Раевским — стал историческим памятником героических боев Красной армии с Врангелем, ришельевский «Юрзуф» — местом для отдыха честных тружеников, а у подножья Аю-Дага в Артеке, в прекрасном парке, перекликаясь с морем, шумит новое племя, о котором так мечтал и которое с такой бодростью и уверенностью в мрачные десятилетия приветствовал великий поэт: