Сергей Кремлев - 1917. Февраль – для элиты, Октябрь – для народа! Страница 11

Пример Гувера оказался исторически особо ярким, но он был, конечно же, не единичным. И вашингтонский агент российского министерства торговли и промышленности К.Ю. Медзыховский имел все основания писать министру С.И. Тимашеву об «удивительном увлечении американцев целиком завоевать русский импортный рынок»!

Интересна в этом отношении фигура шведского (точнее, международного) банкира Олафа (Улофа) Ашберга (1877–1960), родившегося в семье еврейских выходцев в Швецию из России Германа Аша и Рашели Шлоссберг (откуда и произошла принятая их сыном фамилия «Ашберг»). На склоне лет он начал писать мемуары, первая часть которых на шведском языке была издана в Стокгольме в 1946 году под показательным заголовком: «Странствующий еврей с Гласбруксгатан».

В ходе Первой мировой войны Ашберг стал связующим звеном между российским Министерством финансов и банком Моргана «Гаранти траст компани оф Нью-Йорк».

«Гаранти траст» был учреждён в 1864 году и, будучи вотчиной Морганов, был связан также с группами Меллона и Гарримана. За время с 1904 года до окончания Первой мировой войны депозиты «Гаранти» выросли в десять раз, что само по себе свидетельствует о масштабах вовлечения этого мощного банка – финансовой империи, по сути, во все предвоенные и военные комбинации и профиты. К 1920 году депозиты «Гаранти Траст» составляли 690 миллионов долларов – активы по тем временам умопомрачительные, позволявшие реализовывать любые проекты по экономической и политической экспансии, поглощению банков, завоеванию рынков и т. д.

Ашберг являлся одним из соучредителей Шведско-Русско-Азиатской компании с отделениями в Петрограде, Стокгольме и Нью-Йорке, а также американской фирмы «Джон Мак-Грегор Грант инкорпорейтед» и, имея в России свой «бизнес», часто наезжал туда. «Бизнес» Ашберг имел не ахти какой, однако капиталом прохиндей обладал явно немалым, и вот ему-то царское правительство поручило добиться займа в США, минуя традиционные для России лондонские каналы.

Подробное описание русско-американской одиссеи Ашберга здесь излишне, к тому же многое в ней известно лишь со слов самого Ашберга, но один казус – опять-таки в изложении Ашберга – сообщить, пожалуй, стоит.

Приехав в США, «странствующий еврей с Гласбруксгатан» якобы начал с того, что обратился к группе еврейских банкиров «Кун, Леб и Кº», которая, являясь якобы «германофильской», была якобы слабо связана с Антантой. Банкиры-«германофилы» как кандидаты на финансирование русских в их войне с немцами – вариант для получения «русского» займа не самый вроде бы очевидный, и логика у Ашберга здесь хромала. Так или иначе, глава еврейской группы якобы ответил Ашбергу отказом, сославшись не на симпатии к Германии, а на дискриминацию евреев в России.

И вот уж якобы только тогда Ашберг обратился к руководителю «Гаранти Траст» Чарльзу Сэбину, и тот отнёсся к предложению русских с интересом. В результате Ашберг возвратился в Петроград вместе с представителем «Гаранти» Мэрфи.

Вся эта история шита, скорее всего, белыми нитками, начиная с того, что крупнейшая финансово-промышленная группа Моргана сама планировала внедрение в российские финансы и экономику, чего Ашберг не знать не мог. И, похоже, эту мутную историю «странствующий» в качестве агента Моргана «еврей» сочинил для того, чтобы дополнительно замаскировать устремления Моргана и Кº в российские дела.

Суть же тогдашней ситуации хорошо выразил Р.Ш. Ганелин, написав:

«Планы экспансии американского капитала в России совпадали с русскими планами его привлечения далеко не полностью. В России рассчитывали на немедленный приток американского капитала, а в капиталистических кругах США – на промышленный экспорт в Россию после войны».

Если быть точным, то планы США с российскими полностью не совпадали и были рассчитаны не только на экспорт товаров из США в Россию, но и экспорт капитала в целях полного контроля над послевоенной экономикой России. Сам же Р.Ш. Ганелин признавал, что уже летом 1916 года «в американской экспансии в России начался новый этап» и «были заложены основы для проникновения американского капитала в ключевые отрасли российской экономики».

Этот «новый этап» был подготовлен, в частности, серией переговоров под рукой российского министра финансов П.Л. Барка и знаменитого промышленника и думца А.И. Гучкова, председателя Центрального военно-промышленного комитета, с Фессеном де Мезервом, известным американским финансистом, представителем «National City Bank» в Петрограде. К переговорам были привлечены Б.А. Каменка (Азово-Донской банк), А.И. Путилов (Русско-Азиатский банк), А.И. Вышнеградский (Петроградский международный банк) и Я.И. Утин (Петроградский учётный и ссудный банк). Подбор переговорщиков был вполне показательным, как и фигура самого Барка, служившего при Витте председателем правления Учётно-ссудного банка Персии, связанного с рядом афер известного банкира Лазаря Полякова.

Возвращаясь к Ашбергу, можно сообщить следующий любопытный факт. В начале февраля 1916 года в отношениях Барка и Ашберга возникли настолько крупные трения, что последнему – как лицу иудейского вероисповедания – отказывались продлить вид на жительство в Петрограде, а полицейский пристав выселял его из гостиницы, требуя покинуть Россию. Но уже 23 февраля (ст. ст.) Русско-Азиатский банк известил Кредитную канцелярию, что условия кредита Ашберга, разработанные в 1915 году в проекте договора между «Гаранти траст компани» и 7 крупнейшими «русскими» банками, считаются русской стороной принятыми.

Причём Ашберг хлопотал и о… сепаратном мире России с Германией. Именно Ашберг устраивал летом 1916 года в Стокгольме встречу близкого ко двору А.Д. Протопопова, будущего министра внутренних дел, с германским представителем – банкиром Варбургом. Этот политико-финансовый кульбит Ашберга был настолько неожиданным, что позднее эмигрантский (и вполне одиозный) историк С.П. Мельгунов выдвигал версию о существовании двух разных Ашбергов. Однако Олаф Ашберг был всё же един в двух лицах, и его двуликость могла удивлять лишь людей, не понимающих сути мировой политики наднационального мирового капитала.

Поэтому странно, что всесторонняя и изощрённая активность США и их всё более глубокое внедрение в Россию в ходе Первой мировой войны не получили должной оценки ни в реальном масштабе времени, ни позднее – в основополагающих исторических трудах послереволюционной историографии. На первый план всегда выдвигалась союзническая деятельность в России англо-французской Антанты, и упускалось из виду, что за самой-то Антантой стояли США. Без финансирования якобы «нейтральной» Америкой идущей в Европе войны и без военных поставок Антанте из-за океана последняя вряд ли смогла бы держаться так долго – до прихода в Европу в 1917–1918 годах двух миллионов «миротворцев» из США.

К началу 1917 года силы воюющих сторон истощались. Продовольственный режим в Германии с его скудными пайками позднее назвали «образцово организованным голодом». Во Франции массы были близки к восстанию, как, впрочем, и в Англии. Россия оказывалась в наиболее кризисном положении по всем направлениям, и ситуация в ней более, чем в других союзных странах, была чревата, с одной стороны, «низовым» революционным взрывом, а с другой – «верхушечным» сепаратным миром с Германией. Ни один, ни второй вариант Антанту и Америку не устраивал.

Конец ознакомительного фрагмента.