Дмитрий Губин - По России Страница 11

Краснодарский рост добра привел к тому, что параллельная Красной улица Красноармейская за последние пару лет пережила ренессанс и стала представлять непрерывную цепь баров и клубов, – просто какой-то Аксенов, «Остров Крым», не хватает только набережной, с которой прямо от столиков кафе должны сигать в воду девушки в бикини. «Непрерывную» – это не два-три заведения. Это, боюсь ошибиться, десятки всяких заведений. И когда в пятницу вечером город сладостно отдается южной прохладе, Красноармейская заполняется сотнями, тысячами молодых людей в возрасте до 30, образующими совокупно прекрасную толпу, занимающуюся точно тем же, чем занимается толпа в Хокстоне: толпа тусуется, знакомится, выпивает, перетекает из паба в бар, из бара в клуб, танцует. Впрочем, в Краснодаре ночью образуется куда более прекрасная толпа, чем в Хокстоне, потому что Хокстон – это жесткий послевоенный бетон, в отличие двухэтажного, безалаберного и милого Краснодара.

Ни в Москве, ни в Петербурге вы не найдете в уик-энд такой толпы. В Москве тусовка загнана в резервации – куда-нибудь в бывшие цеха «Красного Октября». А в Петербурге ночь напролет толпа наслаждается не клубами, а видами. В Краснодаре же тысячеликий ночной движняк танцует в каждой витрине кафе, да и просто на улице, отчего Красноармейскую явочным порядком переименовали в Клубную, хотя это и неправильно. В городе, столь замороченном на красный цвет, ее следовало переименовать в Красноклубную.

А теперь несколько замечаний для тех, кто давно не тусовал. По известной традиции, у нас сбор в ночи нескольких сотен парней, да еще подогретых спиртным, да еще в опасной близости девушек, неизменно перерастает в драку. Так вот: в Краснодаре я не просто не видел драк, но и не ощущал приближения таковых. А у меня, как у выходца из города Иваново, где с дрекольем махались каждые выходные, – уж поверьте, на драки нюх. И весь специалитет улицы Красноклубной сводится к тому, что время от времени (мне рассказывали) ее запирают с двух сторон менты, и, идя цепью, как с бреднем на карася, отлавливают поголовно всех заплывших внутрь и проверяют на наркотики (жаль, что нельзя проверять самих рыбаков). Но меня принудительный анализ плескавшегося в желудке «Беллини», по счастью, миновал.

Второе: житель российских столиц, вероятно, считает, что в кафе или бар можно зайти просто так. Но в Краснодаре за вход в клуб надо заплатить около 500 рублей, а за вход в бар – около 300. Не один Краснодар славен этим: в Хабаровске я как-то ужинал по приглашению владельца местного ресторанчика. Сам он отсутствовал, а подлетевшая официантка тут же потребовала «плату за вход». Когда я же вякнул, что меня пригласил хозяин, она ответила: «Вот-вот. Он только что позвонил и сказал, чтобы я не забыла взять».

Каким бы мотивом это ни было вызвано – похвальной заботой об эффективности бизнеса или же попросту жлобством – в отношении города Краснодара эта система означает следующее. Средний юный тусовщик оставляет за ночь в разных заведениях тысячу-другую рублей, с учетом потребленного спиртного. Я легко поверю, что в любом русском городе, включая самые депрессивные, сыщется узкая прослойка богатеньких буратин. Но вот чтобы буратины и мальвины обитали в количестве, способном заполнить целую улицу, – тут я отказывался верить собственным глазам, когда бы глаза этого не видели.

Я потом приставал ко всем с вопросом: откуда в городе деньги? Откуда – если шире – в Краснодаре средний класс (ведь очевидно, что детки гуляют в ночи на деньги родителей, а сами родители обильно тратятся на кафе и рестораны, которым, поверьте, там тоже несть числа)?

То, что Кубань – регион небедный, мне в ответ говорили все. Про масличное производство, контролируемое губернатором, говорили тоже. Но толкового объяснения тому, почем средний кубаноид («кубаноид – это настоящий житель Кубани. Кубаноид завистлив, жаден, ленив и ненавидит москалей. Сам он из станицы, хотя может быть откуда угодно, потому что кубаноидами не рождаются, а становятся» – как мне рассказал владелец одного заведения с улицы Красноклубной), – так вот, в чем причина зажиточности кубаноидов, толком сказать не мог никто.

Пока несколько человек, крякнув и повертев головой, не рубанули: это эхо Сочи. Перераспределение олимпийского бюджета. Если, конечно, выражаться деликатно.

И я облегченно вздохнул. Я ведь, признаться, не поддерживал идею сочинской Олимпиады. Поскольку исходил из наивной идеи, что олимпийские игры являются платой за усилия по развитию спорта в стране. В России же вместо развития спорта – жопа, и это самое мягкое слово, какое я могу сказать, поскольку в Красной Поляне незадолго до исторического заседания МОК я катался, и это была худшая трасса в моей жизни, а в Москве под моими окнами уже который год закрыт навсегда бассейн школы олимпийского резерва.

Но, знаете, если побочный эффект Олимпийских строек – это ночная и ресторанная жизнь Краснодара, то фиг с ним, я согласен на такую Олимпиаду.

Если б еще краснодарские власти не запрещали на улицах открытые веранды (без которых город все же дико провинциален), если бы требовали от госучреждений делать стойки для велосипедов (потому что Краснодар набит велосипедистами плотнее, чем ночными тусовщиками) – тогда вообще бы сказка была, не считая вышеописанной ночной.

А то (мне местные пессимисты на ухо шепнули) собираются эти власти ночную вольницу прикрывать. Потому как вырос на Красноармейской довольно уродливый железобетонный (элитный, как водится) дом, и проживающей в нем элите тусняк будет мешать. И вот я теперь трясусь: а вдруг и правда прикроют?

2011 Комментарий

С этим текстом случилась вот какая история. Он был написан для «Огонька», но командировку в Краснодар мне оплачивала «Афиша-Еда». По возвращении мы с главредом «Еды» Зиминым договорились, что для «Огонька» я напишу про феномен краснодарской ночной жизни, а для «Афиши-Еды» – про краснодарский ресторанный бизнес (любой желающий может найти этот очерк в ноябрьском номере «Еды» за 2011 год). Однако, увы, за пределами публикации в «Огоньке» осталась важная вещь: борьба в Краснодаре между рестораторами гастрономической и кальянных партий. В кальянной партии состоит большинство владельцев местных шалманов, их идея в том, что раз пипл лучше всего хавает салат «Цезарь», солянку, роллы и кальян, то с таких пристрастий и нужно срубать бабло. А гастрономы – их лидером молодой парень Тахир Холикбердиев, у него гастробар Mr. Drunke Bar, французское кафе «Жан-Поль» и дегустационный зал Smoke & Water – считают, что деньги нужно зарабатывать, не поощряя дурной вкус, но развивая хороший. И вот эта чисто гастрономическая (казалось бы) борьба кажется мне показательной. Что важнее – мастерство или деньги? Можно ли за деньги вести игру на понижение качества? Вообще – все ли можно за деньги?

Эта борьба идет на многих фронтах, просто гастрономический проходит прямо по моему дому (моя жена – ресторанный критик). В этом причина, почему я включил во второй томик этой книги еще один как бы «гастрономический» (формально он про открытие в Петербурге первого в России ресторана знаменитого мишленовского шефа Алена Дюкасса) текст с названием «Творог в своем отечестве». А эхо кальяно-гастрономической войны отозвалось даже в моем очерке про Камчатку (стр. 40).

И еще: после публикации на сайте «Огонька» посыпались каменты, что вовсе не в Олимпиаде причина достатка жителя Кубани, что я глупость написал. Но я свою глупость решил в итоге оставить как есть: дело в том, что ни один комментатор своей версии зажиточности кубаноидов не предложил.

Да, и уж совсем напоследок: Усков ушел из GQ, заняв по приглашению Михаила Прохорова пост гендиректора Snob’a, на сайте которого я порой публикую свои тексты. А в Москве появилось место модной тусовки, не загнанной в резервацию, то есть место модной тусовки под открытым небом: реконструированный Парк Горького.

Я в этом парке нередко катаюсь на роликах или на велосипеде.

2012

#Россия #Петропавловск Одноразовая Камчатка

Теги : Мамы, дети и атомная бомба . – Икра , сивучи и помойки. – Гейзеры , дороги и старик Козлодоев .

Про необходимость развивать внутренний туризм у нас не столько говорят, сколько заклинают, как шаманы духов, – и этот туризм у нас так же нематериален, как дух. Вот вам отчет о поездке на Камчатку: тут волей-неволей прибегнешь к жанру путевых заметок.

– Ты по городу хочешь еще прогуляться?

Я первый раз в жизни отрицательно мотаю головой.

Хотя обожаю коллекционировать города.

Не по чему гулять: Петропавловск-Камчатский – для меня это не город. Фантом.