Алексей Ростовцев - Резидентура. Я служил вместе с Путиным Страница 12

– Ни в коем случае. Я знаю, что он хочет проситься к нам на работу. Нельзя допускать его до Василия Тимофеевича. Надо вынести ему деньги за шлагбаум и пускай идет восвояси.

Так и сделали.

Титкин на пенсии, но до сих пор работает на каком-то из наших объектов по вольному найму. Выступает с пространными и подобострастными воспоминаниями о нынешнем президенте России, который в свои молодые годы служил в Дрезденской резидентуре Представительства. Полагаю, что воспоминания эти почерпнуты из мемуаров самого президента. Не думаю, чтобы Титкин его помнил. Он рядовых исполнителей, тем паче с дальней периферии, в упор не видел. Это был не его уровень.

В моем очерке читатель встретил немало персонажей, которых нельзя было подпускать к разведке на пушечный выстрел. Как же они все-таки в нее попали да еще и неплохую карьеру сделали? Прежде всего, это кадровый брак, недостаточно глубокая и основательная проверка кандидатов. В органах вообще сложилась парадоксальная ситуация: будущую агентуру проверяли куда более тщательно, чем будущих чекистов. Конечно, в разведке и блатвы было немало. Тут уж кадровики ни при чем. Им звонили – они брали. А потом все изумлялись тому, откуда берутся предатели.

Мои дорогие друзья-разведчики один за другим покидают этот мир. Я устал хоронить их, да и мне самому пора собираться. Все мы были намного моложе наших начальников и не доживем отпущенных нам лет только потому, что имели несчастье служить под их знаменами. Я лично впервые почувствовал, с какой стороны у меня сердце, в Галле после одной из «душевных» бесед с Тавловским…

А закончить эту главу мне хотелось бы словами Вольтера: «Если бы люди только знали, какие ничтожества ими управляют!»

Коллеги и я сам

В одном из укромных уголков нашего разведывательного комплекса в Ясеневе стоит невысокая беломраморная стела. Когда-то на ней было прописано золотом: «Чекистам-разведчикам, отдавшим жизнь за коммунизм». Говорят, теперь «коммунизм» заменили «Отечеством». Наверное, это правильно. Отечество непреходяще.

Все герои разведки известны поименно. Для того чтобы увидеть их лица и узнать их имена, достаточно посетить музей разведки все в том же Ясеневе. Но есть один, самый главный герой, которого никто не знает в лицо и чье имя никому не известно. Я имею в виду рядового оперативного сотрудника разведки – агентуриcта, без которого разведки быть не может, как не может быть армии без солдата. Запомни только одну цифру, читатель: средний возраст оперативного сотрудника разведки – сорок семь лет. Адский его труд, рвущий нервы и укорачивающий жизнь, дает ему право на памятник. Я не знаю, каким будет этот памятник, но вижу надпись на цоколе: «Неизвестному оперу разведки, посвятившему жизнь делу служения России». И пусть никогда не угаснет Вечный огонь у этого памятника!

Я не знаю, чем ты занят сейчас, дорогой читатель. Может, в любимую работу погружен, может, обедаешь, может, телевизор смотришь, может, ласкаешь волосы милой твоему сердцу девушки, а может, размышляешь о том, как покрепче напакостить партнеру по бизнесу. Я прошу тебя только об одном: найди время, оторвись на секунду от любого из твоих занятий и вспомни, что в эту самую секунду по всей огромной периферии планеты нашей, да и в околоземном пространстве, идет бесшумная, но жестокая и никогда не прекращающаяся борьба, в которой сталкиваются геополитические интересы десятков стран и сотен народов. Главное действующее лицо в этом противоборстве – офицер разведки со своей агентурой и доверительными связями. Задача каждого из них – добыть информацию, которая позволила бы нейтрализовать замыслы противника и нанести ощутимые удары по позициям атакующего или же изготовившегося к атаке врага. Как это ни печально, мир еще далек от состояния гармонии. И может случиться так, что если опер российской разведки в какой-то точке земной или водной поверхности не справится сегодня с поставленным ему заданием, то у тебя, читатель, через пару лет уже не будет возможности заняться любимым делом, отведать шницеля по-венски, посмотреть привычную передачу по телеку, погладить волосы милой твоему сердцу девушки и даже напакостить партнеру по бизнесу. Да и тебя самого, возможно, не будет. Не верь мошенникам пера и эфира, утверждающим, что у России нет врагов. У России нет друзей. Вот где истина. По всему по этому я прошу тебя, россиянин, не тащиться впредь от героев импортных шпионских боевиков, а отнестись со всей серьезностью и участием к тому, что я напишу ниже. Итак, вернемся к оперу разведки, который в этот самый миг, всматриваясь в мутное молоко тумана, крутит баранку где-нибудь а Австрийских Альпах, или прикорнул у окна одного из вагонов Восточного экспресса, или прогуливается с очаровательной дамой по палубе трансатлантического лайнера, или пристегивает ремни, готовясь к посадке в аэропорту Сингапура, или, вырядившись в бурнус паломника, трясется на верблюде по горам Гиндукуша, или…

В разведке бывает много чудес. Однажды в главном корпусе нашего объекта в Ясеневе, в коридоре у окошечка кассы, где офицеры, вернувшиеся из загранкомандировок, получают деньги, мне довелось наблюдать любопытную и трогательную сцену: два солидных мужика плакали навзрыд, крепко обнявшись. Впоследствии выяснилось, что это были друзья-разведчики, работавшие в паре где-то на просторах азиатского региона. Там их взяли в плен какие-то экстремисты – то ли левые, то ли правые. Долго издевались, пытали, потом вроде бы решили расстрелять. Вытащили из ямы, где они содержались, и повели в разные сторона. Наконец, выпустили поверх голов по длинной автоматной очереди и объявили каждому, что он оставлен для обмена, а друг его расстрелян.

Однако зря я забрался в Азию. Даже в такой крошечной стране, как ГДР, с городом-государством Западным Берлином в самом ее центре происходили довольно часто события чрезвычайно интересные. Само собой, я имею в виду события, связанные с деятельностью спецслужб. В разведке «интересный» и «опасный» почти синонимы. У меня есть своя теория на тот счет, где и при каких обстоятельствах разведчик может, как говорится, подзалететь. Это теория трех «А»: агентура, автомобиль, алкоголь.

Поговорим сперва об агентуре, не упоминая конкретных лиц, снабжавших нас когда-либо конфиденциальной информацией. Мы ведь условились: о секретах – молчок!

Во всех учебниках спецшкол сказано, что агент – основное оружие чекиста. Так-то оно так, если бы только оружие это не было живым человеком. С агентом может в любую минуту случиться все что угодно. Кроме того, агент по своей инициативе может отчебучить такое, от чего на голове у разведчика последние волосы встанут дыбом. Мысли об агентуре, работающей за кордоном, в тылу противника, никогда не оставляют разведчика, поэтому разведчик плохо спит по ночам, ездит на автомобиле, постоянно нарушая правила уличного движения, и частенько прибегает к снятию стрессов путем употребления алкоголя в повышенных дозах.

Подкреплю свои теоретические изыскания кое-какими примерами из собственной оперативной практики и оперативной практики моих товарищей.

Пришел я как-то на работу в хорошем настроении, сейф отпер, бумаги на столе разложил, приготовился заняться сочинением длиннющей шифровки. Потом решил, что сначала лучше чайку попить и включил электрический чайник в сеть. Тут ко мне зашел Володя Гузеев, парень из дальнего округа, прибывший в Берлин для встречи с агентом-западником. Володя работал не по моей линии. Общих дел у меня с ним не было. Он попросил у меня свежую западную прессу, сел на диван и стал одну за другой просматривать газеты, но вдруг тихонько охнул и выругался.

– Что случилось? – спросил я.

– «Штром» провалился.

Володя приблизился ко мне с газетой в руке. Я быстро пробежал корреспонденцию, в которой сообщалось об аресте органами БФФ советского агента, назывались установочные данные арестованного. Это был, несомненно, наш «Штром», точнее, его, Володин «Штром». Произошло ЧП. Надо было срочно информировать о случившемся нашего начальника, руководство Представительства, Центр, определить размер ущерба, принять кое-какие превентивные меры. День летел насмарку.

– Ты успокойся, – сказал я Володе, – посиди тут, чаю попей, а я тем временем пойду позвоню по ВЧ начальнику группы, чтобы он срочно прервал командировку и ехал в Берлин.

– Хорошо, – согласился Володя.

Когда я минут через пятнадцать вернулся, то, к ужасу своему, увидел, что оба наши чайника взорвались, и один из углов комнаты весь залеплен асбестом. Только тут мне стало ясно, что Володя пребывает в форменном шоке. Он не заметил, как выкипела вода в первом чайнике, и, когда тот взорвался, машинально включил второй. На последовавший новый взрыв тоже не обратил внимания. Его голова была всецело заполнена мыслями о провале «Штрома»…

Однажды один из моих коллег отправился на встречу с агентом-иностранцем в Западный Берлин. Встретились, сидят в кафе, беседуют. И вдруг откуда ни возьмись группа захвата из БФФ. Агента арестовывают, а оперу говорят: