Лариса Буракова - Почему у Грузии получилось Страница 13

Летом 2004 года ГАИ была полностью упразднена, и буквально за два месяца Министерство внутренних дел с нуля создало и укомплектовало патрульную полицию по американскому типу. В ее обязанности входит обеспечение правопорядка и безопасности на дорогах. Она может пресечь правонарушение на улице, а также помочь в разрешении бытовых конфликтов.

Экзамены, тестирования, собеседования позволили отобрать лучших из претендентов. Были закуплены новые автомобили и разработана новая форма, начался ремонт полицейских участков. Зарплаты сотрудников полиции с 20 долларов поднялись в десять раз. В министерстве была создана система самоконтроля – генеральная инспекция, занимающаяся внутренним расследованием фактов взяточничества. Раньше ситуация была такова, что у полицейского практически не оставалось шанса избежать коррупции: от рядового сотрудника требовалось передавать наверх собранную дань, и так по цепочке выше и выше.

«В полиции была такая схема: из десяти лари примерно около двух оставалось у гаишника, остальные восемь постепенно уходили вверх, вплоть до министра. Причем эта система работала не только в полиции, но и во всех государственных учреждениях», – говорит Гиги Угулава, мэр Тбилиси с 2005 года.

В результате были созданы такие условия, при которых системная потребность во взяточничестве исчезла. Правда, человеческая натура и привычка иногда оказываются сильнее рационального поведения, поэтому следующим сокрушительным ударом по коррупции стало ужесточение контроля и наказания – брать взятку стало очень сложно.

В первые месяцы работы патрулей эфир ведущих телекомпаний был переполнен кадрами дачи взяток новым «гаишникам», которые снимались скрытой камерой агентами спецслужб. Попавшиеся бедолаги отправлялись в тюрьму сроком на 10 лет за взятку в размере 50 долларов. И так – пока их коллеги не поняли, что брать нельзя[53].

Шота Утиашвили, глава информационно-аналитического департамента МВД, рассказывает: «В течение первого года мы вкладывали в пиар очень много ресурсов, энергии. Мы постоянно показывали по телевидению, как задержали очередного коррупционера. Это было сигналом обществу, чтобы люди поняли: ситуация меняется».

Сейчас если и слышны упреки в адрес полицейских, то только по причине того, что они стали чересчур добрыми и корректными. Много баек передают из уст в уста про то, как полицейские совершенно безвозмездно доставляли подвыпивших граждан до дома, чтобы те сами не садились за руль, да еще и их же машину к дому пригоняли. Правда ли это – не знаю. Но сама я была свидетелем такой истории.

Довелось мне проехаться в машине с водителем, который сел за руль утром после хорошего застолья. Состояние у него было соответствующее, что не могло не отразиться на стиле вождения. Патруль попросил его остановиться у обочины.

– Батоно, аккуратней водить надо, а то только что чуть не врезались в припаркованную машину!

– Да, согласен. Ну, случайно, бывает.

– С похмелья?! Ну что мне с вами делать?

– Не знаю. Вот у тебя пистолет есть, ну, убей меня!

– Убивать не буду, но за дорогой следите, пожалуйста. Всего доброго!

Изменения моментально отразились на престиже профессии, а это, в свою очередь, на доверии населения к полиции.

Если до революции население часто обращалось за помощью к ворам в законе, а не к полиции, то теперь число обращений в полицию выросло в 15–20 раз. В октябре 2010 года Международный республиканский институт зафиксировал доверие населения к полиции на уровне 84 процента[54] (для сравнения: в 2003 году этот показатель равнялся 5 процентам[55]).

По дороге из аэропорта в Тбилиси красуется новенькое здание Министерства внутренних дел, открывшееся весной 2009 года, сделанное в основном из стекла. Прозрачные стены[56] как символ открытости, детские рисунки на стенах в кабинете министра производят неизгладимое впечатление на стороннего наблюдателя, у которого к тому же выработалась привычка с опаской относиться к правоохранительным органам.

«Мы, – говорит Вано Мерабишвили, – это ведомство, которое оказывает услуги населению. И мы постоянно задумываемся над улучшением качества этих услуг»[57].

Современное Министерство внутренних дел Грузии в начале 2004 года объединило в себе Министерство государственной безопасности, Департамент экстренных ситуаций, Департамент охраны нефтепровода и пограничный департамент. Общая численность сотрудников при объединении сократилась с 75 до 27 тысяч (4 тысячи из которых – пограничная служба), а среднемесячная зарплата сотрудника министерства выросла с 56 долларов в 2003 году до 443 долларов в 2007-м.

Сейчас в Грузии за безопасность внутри страны ответственен только один орган, который постоянно подтверждает свою эффективность. Например, практически полную победу удалось одержать над ворами в законе. Ни в одной другой республике бывшего СССР институт воров в законе не имел столь всеобъемлющего значения и влияния, как в Грузии. Воры в законе, как и коррупция, были едва ли не визитной карточкой Грузии. Прошлой Грузии. Как и в ситуации с коррупцией, мало кто верил в то, что эти авгиевы конюшни вообще могут быть расчищены.

По инициативе Саакашвили 24 июня 2004 года парламент принял уникальный в мировой юридической практике закон «Об организованной преступности и рэкете», в котором впервые получили официальное признание термины «вор в законе», «воровской мир», «разборка». Согласно этому закону «член воровского мира» может быть арестован и осужден не за совершение конкретного преступления, а только лишь за членство в таком объединении. Если вор в законе подтверждает свой статус, его привлекают к ответственности. Если он отказывается, то, согласно понятиям воровского мира, за это ему грозит уж точно не менее суровое наказание «коллег».

Мне доводилось слышать критику этого закона на том основании, что подобная практика плохо соотносится с понятием свободы собраний. Но ведь речь идет об организации, нарушающей права и свободы других граждан. На том же самом основании в любой стране борются с нацистскими или сектантскими организациями, ограничивая свободу подобных собраний.

Вор в законе (даже не совершивший конкретного преступления) осуждается на срок от трех до восьми лет с конфискацией имущества, принадлежащего не только ему, но и членам его семьи и лицам, имеющим к ним какое-либо отношение, если они не смогли доказать законность приобретения этого имущества. Агентство финансового надзора, кстати, до присоединения к ЦБ в декабре 2009 года располагалось в бывшем доме известного вора в законе Захария (Шакро) Калашова. Роскошное четырехэтажное 74-комнатное здание в сосновом бору в пригороде Тбилиси – Цкнети, где, кстати, официально строительство было запрещено, конфисковали в 2006 году.

Большинство грузинских криминальных авторитетов, ощутив непосредственную угрозу, сбежали преимущественно в Россию. Тех же, кто не успел, посадили в специальную тюрьму исключительно для представителей данной категории, что стало последней каплей в борьбе с этой заразой. В обычной тюрьме вор в законе имеет привилегированное положение, остальные заключенные – его обслуга. Когда всех воров в законе посадили в отдельную тюрьму, это не только ужесточило условия их заключения, но и облегчило жизнь других осужденных.

«Раньше мало того что на семью обрушивалась трагедия – родственник за решеткой. Так вдобавок еще родные вынуждены были каждый месяц приносить деньги ворам в законе. Такие порядки те устанавливали в общих тюрьмах», – вспоминает Утиашвили.

Когда посадили первую партию воров в законе, стало очевидно, что гордиев узел не разрублен, так как те продолжали контролировать свои группировки по мобильным телефонам. Тогда им запретили всякое общение с внешним миром, встречи разрешались только с адвокатами. В тюрьме установили «глушилки» для мобильной связи. Такие суровые условия содержания в марте 2006 года вызвали бунт, который был подавлен спецназом МВД. Одиннадцать заключенных погибли. Беспорядки больше не повторялись.

Сегодня как далекое прошлое вспоминают результаты опроса школьников Кутаиси (некогда центра преступного мира), проведенного в 2002 году: тогда 25 процентов мальчиков сказали, что хотели бы стать ворами в законе, а 35 процентов девочек – женами воров в законе.

Был у меня очень тяжелый эпизод, когда моим грузинским друзьям позвонили и сказали, что к их знакомому ночью пришли люди в форме с автоматами и забрали его в полицию. Всех охватила растерянность, высказывались разные предположения. И вот эта ситуация проявила, насколько разными стали наши страны. Первая мысль, возникшая у меня: произошла какая-то ошибка, полицейские, не разобравшись, хватают всех подряд. Первая мысль, возникшая у моего друга: как же так, зачем его приятель ввязался во что-то противозаконное, не будь он виновен, полиция бы к нему не пришла!