Георгий Свиридов - Охотники за алмазами Страница 13

— Наконец-то и мы заживем как люди, — говорила жена, потратив мужнину зарплату на покупку какого-нибудь дорогого платяного шкафа или буфета из красного дерева.

Михаил понимал ее, не осуждал — женщина всегда остается женщиной, хранительницей семейного очага, хозяйкой своей «пещеры». А что у нее было за все эти годы? Промерзающие «балки», сборно-щелевые бараки, гостиницы, времянки… Только в кино видела, как живут «нормальные люди».

Вызов в Москву, в министерство, не предвещал никаких особых перемен в жизни — Бондаря часто вызывали с докладами, приглашали на различные важные совещания, симпозиумы. В министерстве к нему относились с уважением. И министр к нему благоволил. Министром недавно стал тот самый Петр Яковлевич, у которого Бондарь начинал свою трудовую жизнь горного инженера.

Стройное кирпичное здание министерства, словно скала, возвышалось над соседними приземистыми домами. Перед широким парадным входом громоздились великолепные и объемные глыбы, доставленные издалека в столицу, они красиво лежали на зеленой лужайке, как бы напоминая о первозданности природы. А само здание, построенное еще в те недавние времена, когда архитекторов не корили за «излишества», имело строгий законченный вид, подчеркнутый прямизной линий, выступов и колонн.

Старый лысый гардеробщик, знающий в лицо и по именам руководителей территориальных управлений и чуть ли не всех начальников солидных экспедиций, на сей раз, как показалось Бондарю, слишком подобострастно раскланялся перед ним, принимая пальто и шапку.

Что бы это могло значить? Бондарь хмыкнул, направляясь к лестнице. Он знал, что в министерстве любые новости о повышениях и назначениях распространяются по этажам с быстротою звука. Приказ еще не подписан, он еще печатается в машбюро, а его содержание уже обсуждается в длинных коридорах и тесных кабинетах. У каждого имелось по данному пункту приказа свое мнение, которое порой не совпадало с мнением руководящих товарищей. И это вполне нормально. Геология — особая отрасль, а министерство — своеобразный обитаемый остров, последний трудовой причал для многих именитых, прославленных, забронзовелых бродяг земного шара, открывших миру его подземные и наземные богатства. Это — корифеи, зубры и мамонты, своего рода сверхчеловеки, за плечами у каждого легендарные открытия, крупные месторождения, дальние экспедиции, одним словом, нелегкий почетный груз славы. Они прошли жесткую и безжалостную жизненную школу естественного отбора, выжили, уцелели, не спились в дни громкой славы, и сейчас некоторые, даже после инфарктов, имели полное моральное право, на базе большого личного опыта, руководить отделами, секторами, вести те или иные направления поисков сырья и полезных ископаемых. Эти мужчины и женщины, несмотря на возраст, еще считали себя годными на многое, числились в строю, хотя, откровенно говоря, будущего у них уже не могло быть, имелось лишь одно легендарное прошлое. От них уже и не требовали великих подвигов, а только мудрых советов, ясных перспектив, четких расчетов, анализа и, главное, контроля.

Бондаря, они принимали почти как равного, хотя в свои сорок пять он, рядом с ними, выглядел довольно молодым. Его панибратски шумно хлопали по плечу, тискали медвежьей хваткой ладонь, дружески бросали на ходу «привет», однако за всей этой показной дружелюбностью сквозила профессиональная настороженность: человека, близкого к самому, надо держать на прицеле, он может далеко и высоко пойти. И эти заинтересованные взгляды чутко улавливал Бондарь. Он шел, отвечал на приветствия, но ни с кем не остановился, не задержался в коридоре. Привычно открыл высокую дубовую дверь и шагнул в приемную. Там находились посетители. Среди них Бондарь заметил двух солидных ученых, лауреатов.

— Заходите, Михаил Нестерович, — приветливо улыбнувшись, сказала секретарша. — Петр Яковлевич вас ждет.

Михаил Нестерович учтиво поклонился ей. Молодая и высокая, с тонким правильным лицом, она держалась собранно и строго, не допуская никакой фамильярности. Она была, можно сказать, классической секретаршей — не только украшала собой приемную, уставленную тяжелой дорогой мебелью, но достойно и с успехом поддерживала стиль высокого государственного органа — вежливый и официально холодноватый.

Когда Бондарь вошел, Петр Яковлевич, не вставая, поздоровался и нажал кнопку звонка:

— Никого больше не пускайте. Я занят.

Когда дверь кабинета закрылась, Бондарь обнаружил, что он не один в кабинете министра. В кожаном кресле сидел смуглолицый человек восточного типа с узкими зоркими глазами, разглядывая его.

— Это и есть Бондарь Михаил Нестерович, — сказал министр. — Знакомьтесь.

— Давайте знакомиться. Семен Захарович Борисов. — Он протянул обе руки, шагнул навстречу Бондарю.

Невысокого роста, коренастый, густые черные волосы зачесаны назад. Борисов был на голову ниже Михаила Нестеровича. Пожимая руку, снизу вверх посмотрел в глаза. В том взгляде было что-то необычное: твердый и вместе с тем тревожный, испытывающий, он заставил Бондаря насторожиться. Случайные знакомства в кабинете министра, как правило, исключаются.. По всему было видно, что его, Бондаря, здесь ждали. Михаил Нестерович мысленно прикинул — откуда этот восточный человек с русской фамилией? Из Киргизии? Из Казахстана? А может быть, из Бурятии, там многие носят русские имена и фамилии?

— Товарищ Борисов из Якутии, — уточнил Петр Яковлевич. — Первый секретарь обкома партии.

Все сразу стало на свои места. У Бондаря особой радости это уточнение министра не вызвало. Радужные надежды, которые тайно вырастали в душе, рассыпались в прах. Он знал по опыту, что если его знакомят с секретарем обкома, значит, ему придется туда ехать и работать. Бондарь недоуменно посмотрел на Петра Яковлевича, как бы спрашивая: неужели в Якутию, страну вечного льда, который языкастые в шутку называли «голубыми алмазами»? Бондарь хорошо знал, что из себя представляет таежная Сибирь. Но Якутия — это сплошной север.

— В нашей стране месторождение алмазов с довольно незначительным содержанием минерала известно только на Урале. Но своих, отечественных алмазов явно не хватает промышленности. Ввоз этих минералов из других стран крайне затруднен, так как алмазы рассматриваются и обоснованно считаются стратегическим сырьем, — сказал министр и подошел к карте, что висела на стене. — Теперь наметился еще один алмазоносный район: в бассейнах рек Нижняя Тунгуска и Вилюя найдено значительное количество отдельных кристаллов. Центральный Комитет партии и правительство поставили перед министерством ответственную задачу — разведать и определить возможность промышленных разработок залежей. До сего времени разведкой и поисками алмазов занимались отдельные поисковые партии Иркутского управления, которые тебе, товарищ Бондарь, хорошо известны, да еще москвичи и ленинградцы из научно-исследовательских центров. Такая разобщенность, раздробленность министерство не устраивает. Необходимо в кратчайший срок шире и глубже, более целенаправленно развернуть поисковые работы. С этой целью была создана самостоятельная Амакинская экспедиция, которая подчинялась Иркутскому управлению. Силами экспедиции за последние годы разведаны несколько алмазоносных россыпей. Найденные кристаллы наглядно подтверждают правильность выбранного направления поисков. Однако оперативно руководить и снабжать из Иркутска, за тысячи километров, поисковые партии стало крайне затруднительно. И министерство, учитывая ходатайство якутского обкома, приняло решение о перебазировании штаба экспедиции непосредственно к местам разведки.

Бондарь слушал министра и понимал, что спорить или тем более возражать в данной ситуации бесполезно — прежде чем вызывать в Москву, его кандидатура обсуждалась в соответствующих отделах Центрального Комитета партии. К тому же, как он знал, поиски алмазов ведутся без афишировки, чтобы не вызывать излишнего ажиотажа, чтобы избежать «алмазной лихорадки». История мировой геологии знает немало печальных примеров. Бондарь только спросил:

— Эта экспедиция остается в подчинении Иркутского управления?

— Нет. Амакинская экспедиция административно будет подчиняться непосредственно министерству, — ответил Андропов, — а по партийной линии, как принято везде, — местным партийным органам.

— И обком, и райкомы на местах все сделают, что могут, и помогут. — Борисов уже смотрел приветливо и с добротою сердца, ибо ему было по душе, что не пришлось долго уговаривать, что новый начальник экспедиции все понял с первых же слов.

Через две недели Бондарь уже находился в Якутске. Вместе с секретарем обкома они вылетели в бассейн реки Вилюй для определения места для штаба экспедиции. Они побывали в Вилюйске, Сунтарах и Нюрбе. Выбрали Нюрбу: крупный по северным понятиям районный центр, к тому же удобная пристань и довольно приличный грунтовый аэродром. В поселке базировался авиаотряд.