Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании Страница 13

Канарис в конце концов дал согласие.

– Пожалуй, вы лучше всех подходите для этого дела, – сказал он Риттеру. – Но я хочу предупредить вас – держитесь подальше от официальных немцев, особенно от вашего друга военного атташе. Генерал фон Бёттихер не в курсе нашей работы. Он думает, что способен сделать ее лучше нас. Ни при каких обстоятельствах не приближайтесь к нему или любому другому германскому официальному представителю в США.

Риттер планировал изобразить свою поездку как можно более заурядной, используя в качестве прикрытия свою прошлую деятельность в качестве текстильного фабриканта. Он получил от нескольких гамбургских фирм доверенности на заключение сделок в США, а для подтверждения полномочий и аккредитив на крупную сумму, открытый в филиале «Нэшнл сити бэнк» на Девяносто третьей улице в Нью-Йорке.

У него была реэмигрантская виза, но он предпочел ехать с германским паспортом и под своим настоящим именем. Отправился он налегке, уложив все необходимое в два небольших старых чемодана и взяв портфель, без которого ни один немецкий бизнесмен не выглядел бы натурально. Он не подготовил никакой легенды, а единственным необычным предметом, взятым им, был зонтик в тонком деревянном футляре, похожий на трость. Зонтик придавал ему элегантность, но он предполагал, что ему можно будет найти и иное применение.

Риттер разумно выбрал себе самое подходящее прикрытие и выглядел совершенно безобидным, типичным бизнесменом среднего класса. Он был одет в серый костюм и, голубую рубашку, его походка была быстрой и деловой, и, даже отдыхая, он казался занятым. Под этой ординарной внешностью, однако, скрывался незаурядный, умный и проницательный человек, готовый правильно выполнить свою задачу. Он был респектабелен, и никто не мог заподозрить в нем шпиона. Риттер был таким, каким и должен быть разведчик.

В шесть утра 11 октября он вышел из дома и сел в машину, и шофер привез его в бременский порт, где он сел на борт «Бремена». Капитан Бургхардт пожелал ему счастливого пути. Через шесть дней Риттер был в нью-йоркском порту.

Его поездка была сочетанием сентиментального путешествия и делового вояжа. Он, как и каждый американец, жадно высматривал статую Свободы и с удовольствием использовал американские идиомы в разговоре с сотрудниками иммиграционной и таможенной служб США, носильщиками и таксистами. У него было чувство, что он вернулся домой, попал в знакомое окружение, обменивался шутками с официантами, с чистильщиками обуви, но в то же время не забывал, что должен раздобыть секрет из секретов этой страны.

Как работают шпионы? Риттер не спешил и не жалел времени на то, чтобы составить и осуществить нужную конспиративную схему. Это не очень отличалось от обычных действий бизнесмена во время деловой поездки.

Риттер начал с двух близких приятелей еще до того, как ступил на американскую землю. На борту «Бремена» он столкнулся с репортером «Штаатцайтунг», популярной германоязычной газеты Нью-Йорка, и его старый знакомый шумно настаивал на том, чтобы отпраздновать неожиданную встречу.

– О, Риттер, что ты, черт побери, делаешь здесь?

Риттер предполагал, что может случайно встретиться с кем-то из старых знакомых, но заподозрил, что репортер мог догадываться о действительной цели его поездки.

– Я думал, – громогласно продолжал журналист, – что ты служишь в люфтваффе.

– Лишь в резерве, – так же громко ответил Риттер, – иначе я не был бы здесь.

Они рассмеялись, причем репортер, как показалось Риттеру, что-то знал.

Таможенник не проявил интереса к чемоданам Риттера, но внимательно исследовал содержимое портфеля и обратил особенное внимание на зонтик. Он попросил достать его из футляра и заметил:

– Неплохая штучка для шпиона.

Риттер искренне расхохотался вместе с чиновником, явно довольным своей шуткой.

Риттер зарегистрировался в отеле «Тафт» рядом с Таймс-сквер и провел следующие четыре дня, восстанавливая свои прежние деловые контакты[23]. Он вел себя, как и следовало в его положении: просил клерка оставлять для него письма от фирм, сообщал адрес таксисту достаточно громко, чтобы мог слышать швейцар, отдавал свои рубашки для стирки и глажения в прачечную «Тафта», причем на белье ставились фирменные метки[24].

Риттер старательно поддерживал свой новый образ. Из телефонной будки он позвонил в «Ирвинг-Армз», маленький отель на Риверсайд-Драйв, и заказал номер на имя Альфреда Ландинга. Он отправил с почты «Тафта» письмо и открытку, адресованные Ландингу. Письмо было послано на главпочтамт до востребования, а открытка в «Ирвинг-Армз», и он носил их в кармане на случай, если понадобится удостоверить личность.

За двадцать долларов он купил подержанную пишущую машинку, затем пришел в «Нэшнл сити бэнк» и обналичил свой аккредитив, предъявив свой настоящий паспорт. По этому же паспорту он арендовал сейф для хранения своих документов, которые в ближайшие несколько недель не могли ему понадобиться. Как только он вышел из банка, Николаус Риттер, текстильный фабрикант, исчез. Теперь это был капитан Риттер, он же Ландинг, немецкий шпион, готовый выполнить свою задачу.

Была пятница 19 октября, чуть более двух часов дня. У него оставалось еще немного времени до первой встречи в новой роли, и он отправился на Пятую авеню в музей искусств Метрополитен, чтобы провести там пару часов, как обычно поступают туристы. Около пяти он остановил такси и сказал водителю:

– 248, Монитор-стрит в Бруклине. Вы знаете, где это?

– Поищем, приятель.

Когда они подъехали к невзрачному зданию, Риттер попросил таксиста подождать, пока он проверит адрес. Затем он вернулся к машине, рассчитался, вновь вошел в вестибюль и подождал, пока такси отъедет. После этого, убедившись, что слежки за ним нет, от вышел на улицу, прошел до дома номер 262 и нажал кнопку звонка под карточкой жильца по имени Хайнрих Зон. Навстречу ему вышел коренастый мужчина средних лет в рубашке с короткими рукавами.

– Герр Зон?

– Да, я Зон.

– Рад видеть вас, Попе. Привет от Роланда.

Роланд было кодовым именем Риттера, которому Зон отправлял донесения с подписью Попе.

– Наконец-то вы приехали! Мы уж думали, что мы недостаточно хороши для вас, господа.

Он провел Риттера по длинному коридору в заставленную каморку и принес кофейник и две чашки. Затем они стали обсуждать дела.

– Я получил ваши сообщения, Попе, и прибыл, чтобы поблагодарить за великолепные материалы.

Зон не знал, что это были за «сообщения». Он был лишь одним из «почтовых ящиков» в Нью-Йорке, передающим добытые агентами материалы, но гордился тем, что Риттер доволен. Он чувствовал свою причастность к большому делу. Те эскизы он получил от человека из Глендейла, в Куинсе, известного ему как Пауль и явно желавшего передать основные материалы Риттеру, который специально приехал, чтобы встретиться с Паулем. Может ли Зон организовать им явку?

– Конечно, – ответил связник. – Но Пауль может приходить только по воскресеньям. Если вы назначите время, я узнаю, сможет ли он прийти.

В следующее воскресенье агент ждал его в квартире на Монитор-стрит. Это был, как позднее вспоминал Риттер, «худощавый мужчина тридцати с лишним лет, темно-русый, с открытым лицом, вызывающим доверие».

Паулем был Герман Ланг, механик-чертежник, натурализованный американец, который принес присягу Соединенным Штатам, не задумываясь о ее смысле. Простодушный труженик, когда наступил момент истины, окунулся в сложнейшую интригу, подобно мелкому игроку, который начал свою карьеру с того, что сорвал банк в Монте-Карло. Это был самый обычный человек, знающий свою работу, но совершенно примитивный в своих мыслях и чувствах, ходячее ничтожество. Он вел размеренный образ жизни типичного представителя низшего среднего класса в квартирке на 64-плейс в Глендейле вместе с женой и дочерью. Он был хорошим мужем и любящим отцом, честно зарабатывающим на жизнь. Его жена и дочь сгорели бы со стыда, узнав, кто он на самом деле. Когда они спали, он покидал свою теплую супружескую постель, чтобы копировать шпионские материалы на столе в холодной кухне.

Как такой человек стал шпионом? И почему? Ответ был прост. Ланг не был фашистом, не был обожателем Гитлера и ничего не имел против Америки. Но он считал себя «хорошим немцем». Но не только пылкий патриотизм толкнул его на шпионскую стезю. Ему представилась возможность стать на этот путь, когда он оказался наедине со сверхсекретными чертежами прибора, ставшего благодаря рекламе «священной коровой».

– Я работаю инспектором по сборке на заводе Нордена, герр Ландинг, – рассказывал Риттеру Ланг. – Те небольшие эскизы, что герр Зон передал вам, были лишь образцами. Они не дают представления о самом приборе. Сегодня я взял с собой более подробные чертежи.

– И это действительно бомбардировочный прицел Нордена? – спросил Риттер, едва скрывая возбуждение.