Виталий Пенской - Великая огнестрельная революция Страница 14

Главным отличием изобретенной ими системы от прежней средневековой стала замена обычных для прежних времен высоких и относительно тонких крепостных башен и стен низкими, но мощными бастионами и валами, позволявшими подвергнуть штурмующего вал или бастион противника перекрестному обстрелу116. Для лучшего противостояния огню осадной артиллерии они возводились из земли с последующей облицовкой камнем или кирпичом. Генеральным направлением развития trace italienne в последующие десятилетия было создание такого начертания бастионного фронта, который был бы практически неуязвим для неприятельского штурма, даже поддержанного сильной осадной артиллерией. К середине XVI в. эта цель в значительной степени была достигнута, и густая сеть крепостей и городов, построенных заново или модернизированных согласно принципам trace italienne, сначала распространилась по Италии. Так, согласно новой системе в 1515 г. была заново укреплена Чивитавеккиа, в 1534 г. Флоренция, Анкона и Генуя в 1536–1538 гг. Из Италии новая система фортификации постепенно расползлась практически по всей Западной Европе117. Правда, как отмечал тот же Дж. Хэйл, до «правильных», «регулярных» крепостей, выполненных в полном соответствии с требованиями trace italienne, было еще далеко118. Причиной тому была чрезвычайная (по тем временам) дороговизна новых крепостей. Поэтому обычно инженеры, модернизируя старые городские укрепления, зачастую были вынуждены приноравливаться к старым фортификационным сооружениям, возведенным в прежние времена. Однако новая система фортификации внесла свой значительный вклад в подготовку перехода ко второй, решающей стадии военной революции. Как отмечал Ф. Бродель, ее развитие и совершенствование привели к тому, что уже в конце Итальянских войн наступило время, когда «…не то чтобы города нельзя было уже брать внезапной атакой, как, скажем, Дюрен в 1544 г., Кале в 1558 г. или Амьен в 1596 г., но уже как бы предчувствовался реванш крепости, наступление эпохи научно разработанной тактики осады и обороны…»119. Резко усилившаяся сопротивляемость крепостей и городов, возведенных заново или перестроенных в согласии с принципами trace italienne, неизбежно должна была повлиять на способы и методы ведения войны.

Не менее серьезные перемены тем временем происходили в это время с прежней «царицей полей», «богатым войском» – с блестящей конницей позднего Средневековья. В 1-й половине XVI в. западноевропейская конница переживала сложные времена, с трудом найдя себе место в сражениях, где господствовали колонны пикинеров, поддерживаемые огнем аркебузиров и артиллерии. Однако в ходе войны европейские военачальники четко осознали, что, во-первых, задачи конницы значительно более разнообразны, чем только ставшие к тому времени классическими атаки в сомкнутом строю. Оказалось, что конница полезна не только в «большой», но и в «малой» войне, в разведке, поисках, стычках и пр. Для такой войны прежняя «ордонансовая» конница была непригодна в силу своей слишком узкой специализации, тяжести и, что было едва ли не самым главным, дороговизны. Последняя же неизбежно вела к тому, что тех самых жандармов было слишком мало, чтобы использовать их на посылках для выполнения несвойственных им функций. Развитию же легкой конницы типа венецианских страдиотов, испанских джинетов или французских аргулетов, уделялось недостаточное внимание. И снова она была слишком узкоспециализированной. Возникла необходимость в более легкой, относительно дешевой и вместе с тем достаточно универсальной коннице, способной более или менее успешно действовать как на поле боя, так и за его пределами.

Обойтись без конницы было невозможно, и западноевропейские военачальники и теоретики искали выход из создавшейся кризисной ситуации. И хотя разрешить проблему до конца не удалось, тем не менее путь выхода наметился, и достаточно четко. Суть его Г. Дельбрюк выразил четко и недвусмысленно – «…рыцарство превращалось в кавалерию»120. На первых порах была сделана попытка изменить организацию прежних «ордонансовых рот». Как отмечал Г. Дельбрюк, в эпоху Итальянских войн «…мы гораздо чаще можем наблюдать, как каждый из трех родов войск (имелись в виду жандармы, кутилье и конные стрелки, лучники или арбалетчики. – П.В.) объединяется сам по себе и сражается самостоятельно…»121. Затем меняются боевые порядки конницы, и прежде всего жандармов. Сперва имперцы и испанцы, а затем и французы в 40–50-х гг. XVI в., на завершающем этапе Итальянских войн и во время Шмалькальденской войны стали сводить своих жандармов в «эскадроны», действовавшие в сомкнутом строю глубиной от 10 до 17 шеренг. Наконец, свита hommes d’armes перевооружается постепенно на огнестрельное оружие (на первых порах укороченные аркебузы, а затем и на пистолеты).

Серьезным новшеством стало появление вооруженных пистолетами рейтаров (reiters) – этих конных ландскнехтов. Недостаточная эффективность прежней кавалерийской тактики в борьбе против пикинеров, проявившаяся в годы Итальянских войн, побудила европейских кавалерийских командиров искать иные способы борьбы с ними. Выход, казалось, был найден в перевооружении конницы огнестрельным оружием и превращении ее в кавалерию, хорошо обученную, дисциплинированную силу, способную повиноваться приказам своего командира и совершать сложные маневры на поле боя. Необходимость повышения эффективности действий конницы на полях сражений привела к ее постепенной трансформации. «…Она переродилась, отказавшись от шока в пользу подвижности, совмещенной с огневой мощью. На первых порах всадники несли аркебузиров у себя за спиной. Затем с изобретением колесцового замка всадник получил возможность находиться в седле с уже заряженным огнестрельным оружием, и конница в течение короткого времени отказалась от «белого оружия», предпочтя ему пистолеты», – отмечал английский исследователь М. Ховард122. Конечно, историк несколько преувеличил степень отказа кавалеристов от традиционного «белого оружия», но то, что оно оказалось серьезно потеснено пистолетами, – это не вызывает сомнения. Так родились рейтары – первая настоящая кавалерия Европы со времен античности.

О времени и месте их первого появления на поле боя нет единого мнения. Во всяком случае, первые упоминания о них относятся ко времени Шмалькальденской войны 1546–1547 гг. Спустя 10 лет они уже представляли настолько серьезную силу, что французский король Генрих II поспешил набрать в предвидении новой кампании против испанцев их как можно больше для того, чтобы иметь перевес над Филиппом II, который в предыдущем году показал ему преимущества нового рода конницы. Примерно в это же время рейтары окончательно отказываются от применения копья и вооружаются исключительно 3–4 пистолетами и шпагами.

Невысокая эффективность и надежность пистолетов и порожденные этим обстоятельством особенности их боевого применения породили специфическую тактику действий рейтаров – caracole123. Суть его заключалась в том, что построенные глубокой колонной всадники медленно сближались с неприятелем, после чего первая шеренга разряжала свои пистолеты по врагу в упор и возвращалась назад для перезаряжания пистолетов. Первое его применение зафиксировано в источниках в декабре 1562 г. в сражении между гугенотами и католиками под Дрё. Принятие на вооружение caracole имело громаднейшее значение для истории конницы. Г. Дельбрюк совершенно справедливо замечал, что «…ротмистр, который довел свой эскадрон до того состояния, что он с точностью производит «караколе», очевидно, держит своих людей в руках и располагает действительно дисциплинированным отрядом. Ибо без большого старания и труда над каждым человеком, над каждой лошадью, без внимания и напряжения воли, без умения владеть оружием и навыка этого не добиться. Раз «караколе» с точно выполненным заездом и стрельбой – налицо, то налицо и тактическая единица, в которую вработался каждый рейтар как рядовой член ее, а глава и душа которой – вождь, ротмистр…»124. И здесь в общем-то неважно, что caracole, и это вполне очевидно, имело ограниченное применение – они могли эффективно действовать только против таких же рейтаров с противной стороны и массы пикинеров. Важен был его дисциплинирующий эффект, превращавший массу индивидуальных бойцов в спаянную тактическую единицу, действующую как одно целое. С конницей произошло нечто подобное тому, что несколько ранее случилось с пехотой, – ставшая традиционной пара жандарм – пикинер оказалась дополнена аналогичной парой рейтар-аркебузир/мушкетер. При этом значимость последней пары теперь будет непрерывно возрастать по мере того, как изменялся сам характер войны, в которой все большую роль стала играть «малая» и осадная война. Характерна в этом плане эволюция испанской конницы. В 1573 г. герцог Альба имел в составе своей армии 35 рот кавалерии с 4780 всадниками, в том числе тяжеловооруженных жандармов около 3000. Спустя 6 лет король Филипп II указал, чтобы в ротах легкой кавалерии не менее 1/5 солдат были вооружены аркебузами (12 всадников из 60). В дальнейшем численность жандармерии падала столь стремительно, что к середине 90-х гг. XVI в. она стала чрезвычайно малочисленна и не играла серьезной роли в испанской армии. Ей на смену пришла более легкая и универсальная кавалерия, делавшая упор на огневой бой. Большая часть 5,5 тыс. всадников 57 рот кавалерии Фландрской армии в 1594 г. была вооружена огнестрельным оружием125.