Сергей Кара-Мурза - 1917. Две революции – два проекта Страница 14

В начале июня 1918 г., опираясь на поддержку восставшего Чехословацкого корпуса, эсеры (ПСР) объявили войну советской власти. Они образовали Комитет членов Учредительного собрания (КОМУЧ), который объявил себя верховной властью в России, а затем начал мобилизацию в армию («Народную», а в Сибири формировалась «Сибирская армия»). Вот заявление Чернова об этом решении: «В этих условиях в июне 1918 г. Поволжский областной комитет ПСР [партии социалистов-революционеров] заключил с уральским казачьим войском союз для ликвидации большевистской диктатуры и провозглашения власти Учредительного собрания в Поволжье и Приуралье. Центральный комитет ПСР… этот союзный договор утвердил»{33}.

В сентябре в Уфе эсеры учредили Временное Всероссийское правительство (Директорию), но 9 октября 1918 г. из-за наступления красных оно перебралось в Омск. 13 октября в Омск прибыл Колчак и 18 ноября произвел переворот и стал Верховным правителем. Правительство Колчака развернуло репрессии против эсеров. Директория была арестована, часть депутатов-«учредиловцев» была выслана за границу, а часть расстреляна по приказу Колчака.

В целом в ходе Октябрьской революции и Гражданской войны эсеры потерпели поражение в борьбе с большевиками. К началу 1921 г. ЦК ПСР прекратил свою деятельность. Летом 1922 г. в Москве прошел процесс над эсерами, обвиненными в организации терактов в 1918 г. 12 человек, в том числе 8 членов ЦК, были приговорены к расстрелу условно (приговор был бы приведен в исполнение, если эсеры продолжат вооруженную борьбу против советской власти). Этот приговор был заменен 5-летним тюремным заключением и 3-летней ссылкой. В 1923 г. в Москве был проведен Всероссийский съезд бывших членов ПСР, принявший решение о роспуске партии.

Предыстория Февральской революции

Когда нынешние идеологи ассоциируют русскую революцию исключительно с большевиками, они обнаруживают, в лучшем случае, наивное невежество. Призрак революции бродил по России еще до декабристов – и не исчезал.

Европейское образование принесло в Россию новые понятия, выработанные Просвещением. Наложившись на православную культуру, эти идеи толкнули исторический ход событий в России в совсем иной «коридор», нежели на Западе. В кратчайший период в среде образованной молодежи соединились идеи православного гуманизма и братства людей с национальной идеей России. Возник росток современного светского и гуманистического российского мировоззрения с сильной революционной компонентой.

Надо вчитаться в стихи, написанные совсем юным А. С. Пушкиным в 1818 г.:

Пока свободою горим,Пока сердца для чести живы,Мой друг, отчизне посвятимДуши прекрасные порывы!Товарищ, верь: взойдет она,Звезда пленительного счастья,Россия вспрянет ото сна,И на обломках самовластьяНапишут наши имена!

А. Радищев сострадал угнетенным и возмущался несправедливостью, он говорил эпическим языком традиции. Пушкин же дал язык и новый понятийный аппарат. Философ В. В. Розанов сказал, что российскую монархию убила классическая русская литература. Это гипербола, но в ней есть зерно истины.

В 1823 г. Пушкин пишет стихотворение («Деревня»), в котором уже виден вектор социального проекта, ставится вопрос об изменении самого типа российского общества:

Не видя слез, не внемля стона,На пагубу людей избранное судьбой,Здесь барство дикое, без чувства, без закона,Присвоило себе насильственной лозойИ труд, и собственность, и время земледельца.…………………………………………….Увижу ль, о друзья! народ неугнетенныйИ рабство, падшее по манию царя,И над отечеством свободы просвещеннойВзойдет ли наконец прекрасная заря?

И это не юношеский романтизм. Эти стихи отражают состояние умов целой социокультурной группы, влияние которой так и росло до 1917 года. М. А. Бакунин, давая отповедь на серию статей Ф. Энгельса о реакционном характере русского народа и крестьян (в сравнении с «революционными немцами»), пишет в книге «Кнуто-германская империя и социальная революция»: «С 1818 по 1825 год мы видели, как несколько сот дворян, цвет дворянства, принадлежащего к наиболее образованному и богатому классу, подготовили заговор, серьезно угрожавший императорскому деспотизму, …основываясь …на полном освобождении крестьян с наделением их землею. С тех пор не было в России ни одного заговора, в котором бы не участвовала дворянская молодежь, часто очень богатая. С другой стороны, все знают, что по преимуществу сыновья наших священников, студенты академий и семинарий составляют в России священную фалангу революционной социалистической партии…

Можете ли вы вообразить себе немецкого бюрократа или же офицера немецкой армии, которые были бы способны составить заговор и восстать за свободу, за освобождение народов? Несомненно, нет… Ну, а бюрократия русская и русские офицеры насчитывают в своих рядах многих заговорщиков, борющихся за благо народа… И я повторяю, большое счастье для русского народа, что он не проникся этой цивилизацией точно так же, как не проникся и цивилизацией монголов».

Кризис в России начала XX века был вызван очередной волной модернизации. В конце XIX века Россия переживала развитие промышленности по образцам западного капитализма. Но это развитие происходило в иных культурных и социальных условиях, нежели на Западе, так что накопившиеся противоречия подвели к революции с иными «действующими лицами». Главные «действующие лица» имели ясно выраженную антибуржуазную и антилиберальную направленность. Не разглядев этого, власти и революционеры наломали дров.

С конца XIX века быстрая утрата легитимности власти в России стала все более очевидной. Революционеры разных направлений (кроме социал-демократов) стали широко использовать террор, и красноречивым симптомом болезни государства был тот факт, что реакция общества была чуть ли не благожелательной. По делу Веры Засулич, совершившей покушение на петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, суд присяжных вынес вердикт: «Не виновна».

Те культурные силы, которые стремились поддержать легитимность традиционных форм Российского государства (славянофилы в конце XIX века, «черносотенцы» после революции 1905 г.), были дискредитированы в общественном сознании образованного слоя и оттеснены на обочину. Напротив, убеждение в праведности государства стало подрываться с нарастающей интенсивностью. Возник фатальный резонанс между делами подрывающих государственность сил и действиями самого государства. Разумные, примирительные и даже прогрессивные дела царского правительства стали нередко судиться двойным стандартом, искаженно восприниматься в общественном сознании и ухудшать положение. Александр II, осторожно и успешно проведший труднейшую реформу по отмене крепостного права, был убит народовольцами.

Имевшими большой авторитет западниками в общественном мнении интеллигенции и городского среднего класса был создан ряд «светлых мифов» о Западе и одновременно ряд «черных мифов» о России. Все более широкими становились контакты русской интеллигенции с Западом, где с конца первой трети XIX века в общественном мнении стала господствовать русофобия – представление Российской империи как деспотической тирании, душительницы всякой мысли и свободы. В этой установке удивительным образом совпадали идеологические противники – и консерваторы, и либералы, а потом и марксисты Запада. Такое представление о России «импортировалось» на родину, где благожелательно перепечатывали и комментировали модную на Западе книгу французского маркиза де Кюстина, в которой он дал примитивную карикатуру на государственное устройство России.

В условиях кризиса легитимности выбор линии поведения власти всегда становится очень сложной проблемой: общество реагирует по принципу «всякое лыко в строку». Не смогла стать арбитром в нарастающем расколе общества и власти Церковь. Характер ее участия в политической жизни лишь уменьшил ее авторитет, что нанесло еще больший ущерб легитимности самодержавия. В свою очередь, правительство на крестьянские волнения 1902–1903 гг. ответило репрессиями и вновь введением телесных наказаний для крестьян. Тайная полиция построила небывалую в истории систему провокаций, санкционируя (через Азефа) широкий террор против государственных чиновников даже очень высокого ранга. Разоблачение таких фактов подрывало сами основы государства и права.

Видный деятель земства Д. Н. Шипов считал даже, что революция стала необходимой для возрождения общества, и чем скорее она произойдет, тем менее разрушительной станет. И так думал не только либерал Шипов. В июне 1905 г. в Петербурге прошло совещание 26 губернских предводителей дворянства, которое поддержало требования земцев о проведении конституционных реформ. В записке, поданной царю, содержалась такая мысль: «Роковое стечение обстоятельств таково, что, если бы удалось силою отсрочить революцию, не устранив ее причин, каждый месяц такой отсрочки отозвался бы в грядущем несоразмерным усилением ее кровавой беспощадности и безумной свирепости»{34}.