Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы Страница 14

Но… не было ни внимания, ни громких аплодисментов, а о самой программе вообще скоро забыли, и кульминацией вечера стала зачитанная Дингфельдером резолюция протеста против предоставления еврейской общине муки на выпечку мацы.

Пока Гитлер сражался с тяжелым на подъем, туповатым Дрекслером и собирался создать партию, которая спасет Германию, в стране нашлись люди, которые попытались покончить с «ноябрьскими предателями» уже в марте 1920 года. Унизительное бремя Версаля, нерешенные экономические проблемы и тусклые будни привели к серьезным изменениям в настроениях многих людей. Но больше всех были недовольны фрейкоровцы, как называли боевиков из добровольческих отрядов, каких тогда в Германии было очень много, так как требование союзниками сократить вооруженные силы касалось в первую очередь их.

Конечно, Гитлер был разочарован. И все же он рисковал не зря. В столице ему посчастливилось познакомиться с Эрихом Людендорфом — самым знаменитым германским генералом того времени. После поражения в войне генерал остался не у дел и возглавил правопатриотический лагерь. Оказавшись лицом к лицу с прославленным на весь мир полководцем, Гитлер настолько растерялся, что только угодливо кланялся и к месту и не к месту повторял: «Да, ваше превосходительство! Именно так, ваше превосходительство!»

1 апреля 1920 года Гитлер получил причитавшуюся ему задолженность по денежному довольствию и уволился с военной службы. Это решение стоило ему нескольких дней размышлений. Работа в разведотделе давала ему не только известную свободу, но и обеспеченное существование в виде бесплатной крыши и регулярного жалованья. И все же Эккарт сумел уговорить Гитлера оставить военную службу, нарисовав заманчивую картину его великого будущего.

Однако хозяйку нового жильца фрау Райхерт его внешний вид не смущал, она была в восторге от своего постояльца и постоянно восклицала: «Поистине, какой изысканный человек этот герр Гитлер! И так аккуратно платит за комнату. Тут поневоле забываешь, что иногда он бывает капризен и привередлив».

Почти все свое время Гитлер проводил в офисе партии в подвале пивной «Штернэккерброй». Закончив с делами, он отправлялся в соседнее кафе, где вел нескончаемые споры о будущем партии. Но самым замечательным было то, что Гитлер отказался от положенного ему жалованья, что объяснялось отнюдь не его широкой натурой, а нежеланием подчиняться дававшим ему деньги людям.

Все еще числившийся в полиции «художником» Гитлер давно ничего не рисовал и тем не менее исправно платил за квартиру и сносно питался. На что? Да все на те же деньги рейхсвера, в котором он продолжал подрабатывать осведомителем, благо его начальник и хороший знакомый капитан Рем имел возможность платить своим стукачам «черным налом» из секретного фонда командования рейхсвера.

Помогал Гитлеру и Эккарт, оплачивая его счета в кофейнях и пивных. Он же настоятельно просил Гитлера обратить внимание на свой внешний вид, однако тот пропускал все его замечания мимо ушей и продолжал щеголять в длинном черным пальто и широкополой черной шляпе. Но как только Эккарт заметил, что в своем одеянии он похож а «галицийского еврея», Гитлер мгновенно сменил его на красивый макинтош «арийского» британского офицера, серую велюровую шляпу и мягкие американские краги из ткани.

Получив столь ловкого и наглого соратника, Гитлер приступил к завоеванию Мюнхена. После войны в столице Баварии большой популярностью пользовался Союз народного наступления и обороны, насчитывавший более 100 тысяч членов, в то время как Немецкая рабочая партия в начале своего пути представлялась широкой публике обыкновенным антисемитским кружком, каких в Германии были тысячи. Тем не менее стараниями Гитлера и Эссера именно она стала самым серьезным противником для агитаторов из всех других партий.

Особое внимание Гитлер уделил знамени и символике нового движения. Он выбрал предложенное доктором Кроном из «Туле» красное полотнище с черной свастикой в белом круге. Красный цвет символизировал социализм, белый — национализм, а свастика служила символом «победоносной борьбы арийской расы». Это был широко распространенный эзотерический знак посвященных в таинство, который встречался в Тибете, в Индии и даже в Северной и Южной Америке. Однако Гитлер умудрился и здесь внести свое. Если свастика Крона вращалась по часовой стрелке, олицетворяя свет, белую магию и созидательную силу, то Гитлер настоял на свастике, вращавшейся против часовой стрелки, что, в свою очередь, символизировало тьму, черную магию и разрушение.

— Мы должны извести их всех под корень, — заявил Гитлер. — Эти ложи крайне опасны, и вопрос стоит так: мы или масоны? Мы или Церковь? На Земле есть место только для одного из трех!

Помимо всего прочего Гитлер слишком хорошо знал, чей капитал стоит за масонскими ложами, а потому решил убрать их с политической сцены. Желательно в могильные рвы, в которые их скосят эсэсовские пулеметы. Но в то же самое время секретные институты «Аненэрбе» старались получить от масонов их знания о технологии власти.

— Мы, — заявил во время процесса над участниками пивного путча Пенер, — намеренно воздерживались от этого, поскольку видели в этой партии ростки обновления и были убеждены, что это движение более всех остальных способно пустить корни в рабочей среде, зараженной марксистской чумой, отвоевать рабочих, вернув их в лагерь национализма. Вот почему мы обеими руками поддерживали НСДАП и господина Гитлера…

Нацисты оправдывали оказанное им высокое доверие и уже начинали воздействовать на социалистов и коммунистов не только словом, но и делом. Пенер смотрел на их опасные игры сквозь пальцы, а когда ему доложили о существовании в Баварии «организации политических убийц», он только пожал плечами.

Такого же мнения придерживался и Гитлер. Дело было за малым: за деньгами. Их катастрофически не хватало, и никакое хорошее отношение властей не могло заменить их отсутствие. Гитлер обивал пороги, унижался, просил, требовал, но… получал лишь жалкие крохи. Не хватало и на жизнь, и на некоторое время он стал разъездным оратором Союза народной обороны. Как знать, не тогда ли всерьез он задумался о том, что с буржуазией лучше не ссориться и в провозглашенном им же самим в его знаменитых 25 пунктах социализмом надо раз и навсегда кончать. Идеи идеями, но деньги могли дать только те, у кого они были, т. е. все те же банкиры и промышленники.

По сути дела то же самое будет происходить и в СССР, где уже с 1929 года все часы будут сверяться по сталинским. Однако в отличие от красного императора Гитлер сумел в кратчайшие сроки дать измученным республикой немцам достойную жизнь. Как и всякий диктатор, он тоже будет уничтожать инакомыслящих и наказывать за малейшую провинность, но в то же время в Германии никогда не будет войны против собственного народа, и в концлагерях не будут томиться сотни тысяч людей, вся вина которых будет заключаться только в том, что гигантские стройки социализма будут нуждаться в бесплатной рабочей силе.

Конечно, такой подбор кадров, напрочь лишенных того предрассудка, который у нормальных людей назывался совестью, был не случаен. «Подобные элементы, — писал сам Гитлер, — никчемные в годы затишья, совершенно преображаются в период бурь… Один такой стоит полусотни почетных буржуа. С какой слепой верой следовали они за мной! По сути говоря, они не что иное, как взрослые дети… Во время войны эти парни разили штыком и швыряли гранаты. То были простейшие существа, сработанные из единой породы. Они не могли допустить, чтобы страна оказалась запродана этим мерзавцам, этим продуктам крушения. С самого начала я понял, что партию можно создать именно из таких людей».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На стороне Антанты, вещал Юнг, стоял индивидуализм, в то время как на стороне Германии — социализм. Что же касается марксизма, то он являлся самой обыкновенной карикатурой на социализм. «Социализм, — говорил Юнг, — есть не что иное, как общее творчество, общая воля и национальный характер германцев, дух германского народа, который заключался во взглядах на труд как на нравственный долг!». Более того, социализм, по его глубокому убеждению, носил настолько немецкий характер, что даже при Вильгельме II Германия была «единственным государством, в котором, можно сказать, социализм осуществлялся во имя самого государства».

Пагубная роль мировой демократии, евреи, которые стремились подчинить своему влиянию другие народы, половинчатая реформация Мартина Лютера, так и не сумевшая отделить христианство от Ветхого Завета, восточный большевизм с его установлением еврейского господства над миром — все это действовало и накладывалось на то, что Гитлер уже почерпнул из других источников и собственных размышлений.