Александр Папченко - Альманах Felis №001 Страница 14

Татьяна Берцева

Автор о себе

Родилась я в советские времена в Ленинграде. В три года пошла в свой первый поход в лес с родителями. С тех пор не мыслила свою жизнь без леса. Как и все дети того времени, в семь лет пошла в школу, самую обычную, которую через десять лет и закончила. Когда в пятом классе началась ботаника, я поняла, что моя жизнь будет связана с биологией. Так и вышло: в результате закончила биологический факультет большого Санкт-Петербургского университета. Затем закончила Лесотехническую академию (ныне тоже университет), где и работаю уже почти четверть века. Так и получилось, что и с лесом моя жизнь связана, и с биологией. Пришлось освоить садово-парковое строительство и ландшафтную архитектуру. Продолжаю учиться и сейчас: это и просто повышение квалификации, и освоение новых дисциплин для преподавания. Вообще, я учусь всю жизнь.

Нерабочее время трачу на литературные занятия и рукоделие. Если я не пишу, то вышиваю, вяжу, шью, плету кумихимо, фриволите или тку на бердо. Могу вырезать из дерева фигурки и, даже, немного ковать. Легко управляюсь с бензопилой и сварочным аппаратом.

Отпуск предпочитаю проводить на байдарке, путешествуя по островам Белого моря. Последние годы часть отпуска мы всей кафедрой проводим в поездках по заграницам, для расширения кругозора.

По гороскопу я Рыба, так что обычно предпочитаю плыть по течению. Хотя иногда замечаю за собой склонность к авантюрам. Но авантюры эти хорошо продуманы. Видимо, сказывается влияние года Змеи.

Писать для читателя начала не так давно и совершенно случайно. Раньше писала исключительно в стол. Начать показывать свои тексты другим меня сподвигла дочь, которая тоже занимается литературным творчеством. Большую поддержку творчеству оказывает мой отец, который и сам пишет хорошие стихи. Теперь мечтаю научиться писать профессионально, чтобы доносить до читателя всё, что хотела бы сказать.

Узнать имя

Памяти безымянных…

В этот раз я увидела её издали и сразу узнала, несмотря на плохое зрение. Правда, теперь я уже понимала, что вижу не только глазами… Она позволила подойти мне довольно близко и улыбнулась чуть виновато, прежде чем исчезнуть.

Не могу точно сказать, когда увидела эту девушку впервые. Уже больше двадцати лет я работаю в Академии и регулярно хожу на работу через парк по этой аллее. Наверное, я видела её так же регулярно и раньше, но долгое время не обращала внимания на худенькую девчушку, мало отличимую от других студенток, проходивших через парк. Помню, лет десять назад, в студёный зимний день заметила одинокую фигурку в пелене падающего снега. Я торопилась на пару, поэтому тогда просто посмотрела на неё мимолётно, отметив – странно, мёрзнет тут, никуда не спешит, и сумки с конспектами в руках не видно. Уже пройдя мимо, я почему-то оглянулась, но девушки нигде не было.

Года три назад, примерно в такую же метель, снова увидела её. Ничуть не изменившаяся, в том же старомодном пальтишке, с платком на голове, она шла по той же аллее. Тогда я подумала: столько лет прошло, а она как была почти подростком, так и осталась. А ещё – что девушка, наверное, очень бедна, потому что одёжка на ней та же, что и много лет назад.

С того дня я часто стала встречать её в парке. И даже летом, когда однажды в отпускное время пришлось заглянуть на работу, видела. Только летом узнала не сразу. Но не потому, что на ней было летнее платьице, тоже старомодное и застиранное, чуть великоватое, словно от кого-то из взрослых досталось. Просто в тот раз она гуляла не одна. Шла рядом с мальчиком, таким же подростком. Парочка держалась за руки и о чём-то оживлённо разговаривала, смеясь при этом. А как они смотрели друг на друга! Мне с высоты моего возраста было ясно, что они влюблены – такая чистая юная влюблённость, о которой сами подростки ещё не подозревали. Просто шли рядом, и им было хорошо вместе. Я по-доброму позавидовала их радостному, светлому настроению, зарождающемуся чувству, яркому лету вокруг. Мысленно пожелала им счастья, словно девушка была моей знакомой.

Зимой я встречала незнакомку чаще всего. Причём в такую погоду, когда вообще мало кто осмеливался лишнюю минуту задерживаться на улице. Наверное, потому и стала отмечать её, что больше никого вокруг не было. И сколько помню, она всегда шла в своём стареньком пальтишке, по-деревенски замотанная платком. Шла медленно, с трудом передвигая ноги, словно была больна. Однажды я не выдержала и попыталась подойти к ней, сказать, чтобы шла домой и лечилась. Негоже в такую погоду простуженной ходить. Я уже почти подошла на расстояние, с которого прилично было заводить разговор, как меня отвлёк писк мобильника. Пока я искала трубку в сумке, девушка исчезла. В недоумении я огляделась по сторонам, но не увидела её ни на аллее, ни на одной из дорожек парка. Мне кажется, именно с того раза я задалась целью поговорить с девушкой. Теперь я уже целенаправленно ходила только по этой аллее в надежде на очередную встречу.

Прошедшая зима выдалась морозной и многоснежной. Парк утонул в сплошных сугробах. Чёрные стволы контрастировали с белизной покрова. Если смотреть сквозь деревья, то высота снежного слоя словно совсем не ощущалась. И только на аллее становилось понятно: расчищенная тракторочком полоса больше, чем на метр, углублялась по сравнению с остальной поверхностью. А откинутый на края снег ещё сильнее увеличивал глубину коридора, в который превратилась дорожка на аллее. Сейчас до главного здания можно было дойти хоть с закрытыми глазами, просто иногда касаясь рукой снеговой стенки. Боковые тропинки не чистились и полностью исчезли.

Морозы стояли такие, что в младшей школе отменили занятия, и каникулы начались на несколько дней раньше. Но студенты продолжали учиться, значит – и мне надо было идти на работу. Из опасения, что ночью снова шёл снег и мне придётся дольше обычного месить ещё не убранную снежную кашу, я вышла почти на час раньше. К счастью, предположения не оправдались: снегоуборочные машины прошли буквально передо мной. Так что до парка я добралась как обычно, и в запасе оставалось много времени. Вот только гулять по парку в такой холод совершенно не тянуло.

Я быстро шла по снежному коридору, любуясь узорами ветвей, подсвеченных снизу фонарями. На фоне чёрного ещё неба сияющие оранжево-солнечные ветви переплетались в сказочные дворцовые своды. Некоторые ветки, расположенные ниже светильников, создавали из теней подобие удивительной мозаики под ногами. Стены серебрились разными оттенками – в зависимости от расстояния до фонаря. Игра света и тени, блеск снега создавали ощущение нереальности окружающего мира.

Впереди, в самом затемнённом участке, удалённом от соседних фонарей, я заметила знакомый силуэт.

– Вот теперь-то и встретимся, – прошептала я. – Из этой снежной траншеи ты никуда не денешься.

Девушка стояла, не шевелясь, словно поджидала. Она была всё в том же платке и пальто, которое для такой зимы выглядело совсем неподходящим. Подойдя так близко, как никогда ещё не получалось раньше, я улыбнулась и поздоровалась:

– Доброе утро! Рано вы сегодня гуляете. Не холодно в такой мороз? У меня вот пальцы на руках совсем уже не слушаются.

Наши взгляды встретились… На исхудалом лице с заострённым носом и ярко проступающими скулами глаза девушки выглядели неестественно большими. Казалось, на её лице вообще ничего нет, кроме этих огромных глаз. Я смотрела на неё и не могла отвести взгляд. А потом…

Снаряд разорвался совсем близко, но никто уже не реагировал. Бомбили севернее, там, где за 2-м Муринским располагались завод имени Энгельса и завод «Светлана». Кушелевку бомбили вчера – значит, сегодня не будут. Значит, и идти надо сегодня. И не только из-за налётов, но и потому, что завтра сил будет ещё меньше.

Классная наставница, Валентина Афанасьевна, встала первая, долго стучала топориком, пытаясь непослушными слабыми руками наколоть щепок из ножки стула. Ещё вчера Сенечка принёс из соседнего дома куски рамы, которую они несколько дней упорно расшатывали, чтобы выломать, потому что и полы, и перегородки давно уже растащили другие. Так что на сегодня запас дров был. Но чтобы растопить маленькую, обложенную кирпичами из того же разбитого дома, печурку, нужны щепки. Бумага давно закончилась. Последний кусок обоев берегли на обед, потому что, разварившись, мучной клейстер придавал супу вкус. Когда вода закипела, Валентина Афанасьевна отлила немного кипятка в жестяную банку, а в ковшик положила остатки чечевицы, которые хранили на крайний случай.

И Сенечка, и она уже проснулись, но не вылезали из-под одеял. Теперь у каждого было по несколько матрацев и по четыре одеяла, так что в кровати создавалась хотя бы видимость того, что в комнате не очень холодно. Один матрац наставница вчера снесла куда-то и принесла вместо него четыре старых то ли простыни, то ли скатерти. Не важно, чем это было когда-то. Главное, что теперь в них можно было обернуть тела, чтобы отвезти к кладбищу. Ещё два матраца разрезали вдоль, чтобы использовать как подложки для тел.