Валерий Рязанцев - В кильватерном строю за смертью Страница 15

Мне известно, каким будет ответ на эти вопросы. На Северном флоте при любом происшествии с кораблями вину возлагают либо на погибших моряков, либо на… американцев. Так было и в этот раз. Начальник штаба Северного флота сказал, что представитель завода «Дагдизель» М. И. Гаджиев и представитель военной приемки старший лейтенант А. Б. Борисов самостоятельно вышли в море, и на борт АПЛ «Курск» их допустил погибший начальник штаба 7-й дивизии. Куда же подевалась у этого начальника офицерская честь, о которой он так любил говорить перед телекамерами? Ведь директива Главного штаба ВМФ предписывала именно начальнику штаба Северного флота осуществить допуск на борт АПЛ членов комиссии по контрольным испытаниям торпеды УСЭТ-80. Представитель «Дагдизель» и военной приемки были членами этой комиссии. Начальник штаба 7-й дивизии не имел полномочий принимать на подводную лодку экспериментальную торпеду и допускать на выход в море посторонних лиц. Это можно сделать только по распоряжению командования флота. Мертвые подводники молчат, этим и пользуются недобросовестные начальники Северного флота.

Поговорка: «Рыба гниет с головы» объясняет, почему на Северном флоте из года в год допускались грубые нарушения при эксплуатации торпедного оружия.

В Главном штабе ВМФ существует должность заместителя главнокомандующего ВМФ по вооружению. Тот, кто исполняет эту должность, несет полную ответственность за состояние боевой техники, оружия на кораблях флота. В подчинении у заместителя главнокомандующего ВМФ по вооружению имеются специальные управления с многочисленным штатом офицеров, которые непосредственно занимаются вопросами специальной подготовки и боевого применения всех видов оружия на кораблях ВМФ. Где же были и что делали многочисленные московские начальники в то время, когда на Северном флоте долгие годы творилось беззаконие в вопросах эксплуатации торпедного вооружения? Они ведь регулярно посещали Северный флот с многочисленными проверками. Видно, то уважение и гостеприимство, с каким командование флота встречало и провожало «дорогих московских гостей», существенно затрудняло их способность видеть очевидное.

Странно то, что в специальном управлении некому было заниматься вопросами боевого применения торпедного оружия. Группу боевой подготовки, которая занималась этим, сократили, и вместо нее создали группу по разделке и реализации драгоценных металлов. Заместителя главнокомандующего ВМФ по вооружению это устраивало. В условиях рыночной экономики интересы реализации драгоценных металлов для него были важнее интересов боевой подготовки флотов. Этот начальник с экранов телевидения с важным видом часто рассказывал нам о том, как тяжело было поднимать со дна Баренцева моря затонувшую подводную лодку «Курск». Но адмирал забыл проинформировать телезрителей о том, что К-141 «Курск» оказалась на грунте во многом благодаря его личной служебной деятельности. Это он сократил группу боевой подготовки, которая обязана была непосредственно контролировать боевую выучку личного состава на подводных лодках. Это он без разрешения главнокомандующего ВМФ, минуя все управления ВМФ, добился права у начальника Главного штаба ВМФ проводить на Северном флоте контрольные испытания торпеды УСЭТ-80 в августе 2000 года, после того, как с представителями завода «Дагдизель» в 1999 году были подписаны официальные документы об окончании этих испытаний. Это он согласился с тем, что на контрольные испытания торпеды в море вышли неподготовленные офицеры.

Зная о безобразиях в организации боевой подготовки, которые творились в московских управлениях ВМФ, можно ли удивляться тому, что на флотах таких безобразий было в несколько раз больше?

Вернусь к трагедии экипажа «Курска». Многим казалось, что причину катастрофы АПЛ установят без каких-либо затруднений. У членов правительственной комиссии для этого было все необходимое. Затонувшую подводную лодку подняли на поверхность, на борту АПЛ нашли чудом сохранившиеся важные служебные документы, на берегу имелась вся необходимая техническая документация. И все же, благодаря усилиям чиновников, точных причин катастрофы К-141 «Курск» комиссия не установила. Дело не в том, что на дне Баренцева моря остался 1-й отсек подводной лодки и у правительственной комиссии не оказалось главного элемента доказательной базы. Дело совсем в другом.

В советское время, при расследовании катастроф и аварий кораблей главным было не установление причин происшествия, а то, кто будет назначен виновным. Именно назначен, а не установлен. Корабельный устав ВМФ был написан так, что во всех случаях главным виновником являлся экипаж корабля. Виновников находили также среди неугодных для Москвы лиц командного состава флотов. С претендентами на кресло главнокомандующего ВМФ разбирались в последнюю очередь. С 1956 года главнокомандующий ВМФ никогда не отвечал за аварийность в ВМФ. Отвечали его заместители, потому что любая тяжелая авария или катастрофа была хорошим предлогом для проведения больших зачисток командных кадров ВМФ. Поэтому главнокомандующий ВМФ почти 30 лет бессменно руководил флотом, и за это время не нашлось ни одного адмирала, который мог бы заменить его на этом посту. Претендентов на должность главкома ВМФ просто своевременно снимали с должностей за упущения по службе, которые, якобы, привели к той или иной аварии с кораблями.

Во времена перестройки ситуация изменилась. При расследовании происшествий с кораблями стали учитывать объективные факторы, приведшие к возникновению той или иной аварии: конструктивные недостатки в строительстве боевых кораблей, низкую надежность боевой техники, некачественное ремонтно-техническое обеспечение флота. Флотские начальники все делали для того, чтобы при расследовании происшествия были найдены «доказательства» вины представителей судостроительной промышленности и военно-промышленного комплекса страны. В этом случае никто из морских офицеров за аварию корабля, оружия и техники к ответственности не привлекался. Наказание — не панацея от бед, однако безнаказанность порождала еще большие беды.

В перестроечное время в ВМФ ежегодно происходило множество тяжелых аварийных происшествий. Чтобы доказать свою невиновность, начальники шли на всякие неблаговидные поступки: в комиссию по расследованию причин аварии представляли подложные документы и лживые свидетельские показания, устраивали публичные дискуссии на темы конструктивных недостатков наших кораблей, говорили о неспособности нашей судостроительной промышленности выполнять заказы ВМФ. Особенно ярко это проявлялось на Северном флоте.

Этот флот был не только самым большим, но и самым аварийным флотом. Здесь из-за нарушения уставных морских правил утонули несколько атомных и дизельных подводных лодок, навечно выведены из строя не один десяток боевых кораблей различных классов и рангов. В результате аварий и катастроф погибло много моряков-североморцев. Виновников их гибели на этом флоте не нашлось. Ни одно должностное лицо Северного флота не привлечено к уголовной ответственности за происшествия с кораблями и гибель людей. На Тихоокеанском флоте было по-другому.

В 1950 году от взрыва минного оружия погиб минный заградитель «Ворошиловск». Командир корабля был осужден судом военного трибунала на 8 лет тюремного заключения. В 1981 году атомная подводная лодка столкнулась в море с большим морозильным траулером Дальневосточного пароходства «Новокачалинск». Подводная лодка и судно получили большие повреждения. Старший на борту АПЛ, командир дивизии подводных лодок, был осужден судом военного трибунала, приговорен к большому денежному штрафу и уволен в запас. В этом же году дизельная подводная лодка С-178 в проливе Босфор Восточный столкнулась с гражданским судном «Рефрежиратор-13». Подводная лодка затонула, погибло много подводников. Командира подводной лодки осудили судом военного трибунала на 10 лет тюремного заключения. В 1983 году у берегов Камчатки из-за нарушений правил подводной службы затонула атомная подводная лодка К-429. Многие подводники погибли. Командир подводной лодки и командир электромеханической боевой части АПЛ были приговорены судом военного трибунала к 10 годам тюрьмы. Видно, на Тихоокеанском флоте при расследовании происшествий с кораблями руководствовались другими государственными законами, нежели на Северном флоте.

Анализ тяжелых аварий и катастроф кораблей Тихоокеанского флота показывает, что подавляющее большинство из них произошло в то время, когда во главе флотских соединений стояли адмиралы, назначенные с Северного флота. Подводя итоги крупнейшего в 1970 году учения ВМФ «Океан-70», главнокомандующий ВМФ и словом не обмолвился о том, что во время этих учений в Атлантике затонула атомная подводная лодка К-8 Северного флота. Катастрофа сопровождалась многочисленными жертвами подводников. Спустя 30 лет командующий Северного флота с экранов телевизоров объявляет на всю страну, о небывалых успехах моряков-североморцев на крупномасштабных учениях в Баренцевом море, хотя в это время было ясно, что на новейшей атомной подводной лодке К-141 «Курск» произошла чудовищная авария. Видно, адмиралы Северного флота хорошо усвоили уроки старших товарищей. Где бы они не находились у руководства, там обязательно возникали происшествия с кораблями.