Паола Волкова - Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 2 Страница 15

А вот город, в котором он живет, вдруг говорит: «А наш-то, подумайте, какую скульптурку-то сваял. А мы можем в городе такую же иметь?» Тогда собирается совет союза и решает, может ли художник сделать для города копию. Как с Мироном было? Знаменитым дискоболом, что во всех парках культуры стоит (смех). И когда союз принимает решение, он говорит: Мы позволяем поставить скульптуру в Парке культуры, в Москве. Пусть стоит там. Красивый. Подписываемся.

Еще одну для Москвы, ну и еще одну для летнего сада в Санкт-Петербурге и больше нет. Представляете, какая жизнь была у художников и драматургов? И такую систему пытались повторить в 15 веке во Флоренции, в академии Медичи. Подобный устав написал скульптор Донателло. Их цех назывался цехом горшечников и устав действовал какое-то время, пока был жив сам Донателло. Но это была эпоха Возрождения и было уже не то. Вообще, это удивительная вещь. До какой степени был вложен гений наций? А он был вложен в творение гениальности. Эта гениальность в области духа. Эта гениальность в области метафизики духа. Поэтому, куда лопатой не капнешь, а там кусок гениальность валяется. Но они не допускали до другого. Они творили остановившееся время.

Гениальность Бернарда Клервосского, создавшего орден Тамплиеров и его идеологию, заключалось в том, что он заложил идейную основу готического собора. Он сказал: «Пусть это будет торжеством католической культуры». Вот она основа западноевропейской культуры и она будет стоять, как памятник бессмертия, торжества и величия.

И ничего равного собору, кроме пирамид не существует. Потому что под это была положена такая глубокая идея, такая страсть, такая настойчивость. У него была безумная идея строительства католической цивилизации, и он дал ей дыхание, дал возможность построиться, объяснил, что для этого нужно. И хотя он очень рано умер, дело его существовало так же, как когда-то были заложены основы этого союза. Дело существовало и это не зависело от того, сколько живет человек. Только готическая культура является подлинным памятником католической Европы и ее настоящим торжеством. Мы не любим его, но это так. Он был гениальным и нищим. Впрочем, они все были принципиально нищими людьми, но так кипели этим своим пассионарным безумием, что у них все получалось. Им нужно было найти «эврику». Им нужно было найти тайнопись в бессмертие. Формулу бессмертия они нашли в ее философско-художественном законе золотого сечения. При всем своем высочайшем полете мистико-метафизического духа, воплощенного в бессмертие своих творений. Они искали закон, согласно которому это будет воспроизводиться, и они нашли это правило.

Вот существуют отдельные великие произведения. А существуют ли правила, по которым эти великие произведения сделаны? И что же это за такие золотые правила? Ах, Александр Филиппович, что ты понаделал? Порушил все нам, хотя, может быть, оно и само бы порушилось? Долго такое не держится. Это были правила, которые были описаны примерно к 4-му веку новой эры. Они уже сформулировались, как правила и для архитектуры, и для скульптуры. Всегда найдется какой-нибудь Альберт Эйнштейн или Ньютон, кто эти правила сформулирует и оформит. В скульптуре этим Эйнштейном стал Поликлет из Аргоса, который все вычислил.

Я вам покажу одно его произведение.

До нас дошли три его скульптуры. Он создал канон.

Это женская фигура, которая существует в трех разных вариантах. Этот канон называется «Раненая амазонка», и он имеет свою композицию, что была сформулирована и держится в искусстве до сегодняшнего дня. Она никуда не делась. Этой композиции величайшими скульпторами и архитекторами написаны огромные комментаторские тексты. Последний комментаторский текст, большой и научный, был написан Ле Корбюзье. Он написал работу «Модулор». Писал комментарий и Микеланджело. Не ко всему канону, к его основному положению. А что такое композиция? Да ерунда это все, лишь мировой переворот в скульптуре и, вообще, в искусстве.

Помните, я говорила вам про мальчиков, что стоят на вытянутых ножках и у них такое напряжение во всем теле? Делов-то. Встал, одну ногу подогнул. Видали? И то, что он сделал оказалось переворотом. С тех пор все скульптуры стоят именно так. А называется эта композиция «хиазм». Даже в живописи они пишут хиазм. Он открыл закон хиазма – опора на одну ногу. Вот он стоит, оперся на правую, а левую подогнул. А что он хочет сделать? Он хочет пойти? Ему хочется из положения инерции выйти в положение динамики движения или ему хочется из положения динамики войти в положение покоя? А что ему хочется? А вы никогда не скажете, что ему хочется. Это квант. Ни точка, ни волна. И волна, и точка. Он и стоит, и идет. Он находится в том микросостоянии, когда его тело и в покое, и в движении. И от этого у него получается ассиметрия. Подтянутая правая коленка, опущено левое плечо. Вот Микеланджело проводит такую линию. Опущена левая коленка, поднято правое плечо – он проводит вторую линию. Идеальное состояние. Это ассиметрия, которая дает огромные возможности для передачи разных вариантов пластической жизни. За единицу измерения всей скульптуры берется два показателя. Первый – это голова – одна седьмая, одна восьмая часть человеческого тела. А для микропоказателя мужская рука – большой палец, две фаланги от косточки до конца. Если ты подлинный дариец, то у тебя вот эта мера будет отложена ровно три раза. Ну, это если ты белый человек. Если у тебя все это не так – ну, это не очень хорошо. Проверить надо. И поверить надо.

Голос: А, если совет решал, что должна быть копия, то ее делал именно тот же художник?

Волкова: Только он.

Голос: А, если он не хотел?

Волкова: Кто его спрашивать будет? Я потом продолжу эту тему. Если фигура нравилась очень многим, а сделать ее не представлялось возможным, то союз принимал решение сделать ее на монетном дворе. В медали или, как говорят нумизматы «античная монета». Они очень часто делали изображения великих античных скульптур на монетах. Когда они нашли знаменитого дискобола – обрубленного, без башки, то взяли монету и по ней стали реставрировать. Здесь, как повезет. Итак, мы остановились на очень важной вещи – исследование канона идеальности. До следующего занятия. (Аплодисменты).

Греция, лекция №4

ордерная архитектура – пир

Волкова: Сейчас у нас идет материал немного скучный, но потом будет веселее. Значит, так. Я хочу сказать, что мировой культуре греки оставили идею. И это очень интересно. Именно потому, что идея всегда первична. Если задуматься о том, как описано миросотворение или хотя бы прочитать Библию, то можно понять, что это описание идей, за которыми следует действие. А дальше идет комментарий к идеям. И он может быть бесконечен. Любая идея может быть бесконечно комментируема. Помните, я рассказывала о тарелках Пикассо? Там первичной была идея быка. Первая тарелка – это первичная идея, утопленная в белом. Сказать или сформулировать как это рождается, я не могу. И не потому, что у меня или кого-нибудь другого имеется нехватка знаний, а все дело в том, что существует тайна рождения.

В прошлый раз я рассказывала вам о том, как с именем Поликлета из Аргоса мировая культура хронометрирует идеи. Он не только подсказал формулу совершенного человека, но он его и создал. О ней можно сказать только так: он ее вычислил! Модель бога-человека или человека-бога, человека совершенного – все это воплощение совершенных идей Космоса, замысла бога о человеке, замысла Природы об олимпийцах. Позже, в лекции о греческом театре, мы вернемся к этому вопросу.

Канон – это идея. Это гоплит-воин, победитель Олимпийских игр, совершенный человек, совершенное существо, истинный дориец! А, если его поставить в профиль и провести линию по кончику носу, а потом по затылку и по макушке, то он укладывается в квадрат. Ничего не поделаешь – все по сеточке. Разумеется, греки были в достаточной мере двухсмысленные, и поэтому великие арийские теоретики безупречности, такие как Розенберг и Гейдрих вычисляли «совершенного арийца» именно по этой модели. Вставляли человека в дырку и мерили. Немцы были дотошными людьми в этом смысле, поэтому, например, Геринг пропустил через эту модель «идеального человека» всех своих секретарей, которых у него было пятеро. Кстати, один из них, самый ближайший к Герингу, оказался евреем из Липецка. Его замерили в лучшем виде. Он затем стал известнейшим человеком, и я была с ним знакома. А узнали мы об этом только тогда, когда ему исполнилось 60 лет и ему вручили награду Советского Союза. Весь институт истории стоял на ушах. Никто не мог понять, за что он получил героя. Сидел дядька, занимался историей и тут, на тебе! И им все сказали, и как он с архивом Геринга в Аргентину уехал и прочее. Так что, понимаете, есть такая теория, которая выворачивает себя несколько насмешливо. Но зачем грекам нужно было придумывать эту теорию? Потому что им нужен был олимпиец, подобный богам. Ни одна из этих скульптур в подлиннике до нас не дошла, но в музеях их показывают. И они равны подлинникам, потому что воспроизводят идею.