Гагик Карапетян - Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах Страница 15

А сам думаю, что-то неспроста он послал меня к новичку – тот даже мастером спорта не был. Понял все, когда начались соревнования. Кудрявцев вдруг включил Косичкина на матч с норвежцами. И тот сразу заявил о себе: выиграл стайерскую дистанцию (не то на 5000, не то на 10 000 метров).

Я не зря о своем втором годе работы в сборной напомнил: опыт, какой-никакой авторитет уже заработал. Вот и послал мудрый Константиныч изучить паренька, еще раз перепроверить моим впечатлением его собственное мнение. Сам-то он уже самое главное в Викторе разглядел. После того матча Косичкина зачислили в сборную. И пошло-поехало у него…

Вот такой был глаз-алмаз у нашего главного тренера! А как и где он Эдуарда Матусевича нашел? В 1967 году, на Спартакиаде народов СССР в Свердловске. Мало кому известный Матусевич выступал за сборную Белоруссии. Тогда это было смешное зрелище, когда в погоне за массовостью армяне и грузины в хоккей играли, держась за бортики, на коньках кое-как двигались. Конечно, Москва и Ленинград доминировали. Почему я в связи с Матусевичем про Спартакиаду вспомнил? Да потому, что он там особых результатов не показал. Но Кудрявцев его приметил. Уже после соревнований коллегам-тренерам порекомендовал: парня надо брать! И снова «в яблочко». Потому что, поставив Матусевича «на крыло», очень скоро сделал из него чемпиона СССР, Европы и мира.

Еще одно сильное качество Кудрявцева – главного тренера – удивительно умело выстраивал взаимоотношения с коллегами по сборной. Ведь он персонально работал с несколькими спортсменами. Остальных вели другие наставники. Правда, под его генеральным руководством.

– Непростая роль. Обычно в сборных любого вида спорта – особенно в индивидуальных – большие спортсмены эдакие эгоисты. Рядом с ними всегда находятся их «дядьки», личные тренеры. Не возникали ли у Кудрявцева конфликты с подобной категорией воспитателей?

– Возникали, конечно! С тем же Аникановым, о чем мы уже говорили. Они считались антиподами. Поэтому методологические конфликты постоянно вспыхивали между ними.

– Поскольку вы присутствовали на тренерских советах, хочу спросить, как в подобных случаях себя вел Кудрявцев? Каким был его стиль «разруливания»? Давил? Переубеждал?

– Я бы не сказал, что «давил». Ему многое могло не нравиться. Но никогда не «ломал», не заставлял делать по-своему. Раз так считаешь – твое право! Но тогда доказывай правоту на льду результатами учеников. Так что, как теперь говорят, ничего личного…

Вот, к примеру, работал с нами тренер из Свердловска Евгений Иванович Сопов. Как и у Аниканова, у него тоже росли хорошие питомцы. На тренерских советах это был, пожалуй, самый неуемный «оппозиционер» – чуть ли не всегда Кудрявцеву альтернативные предложения по методике вносил.

– И как Константин Константинович реагировал?

– Нормально. Они даже дружили. Но спорили, обсуждали, иногда переругивались. Правда, при этом их дискуссии окрашивались в юмористические тона. Поэтому творческие «разборки» выглядели скорее как дружеские пикировки.

– Что вы, как особая сторона в треугольнике «тренер – врач – спортсмен», вынесли из многолетнего сотрудничества с Кудрявцевым?

– Собственно, именно он своим отношением ко мне и моей роли в команде сильно поспособствовал тому, чтобы я стал самостоятельной фигурой в «треугольнике». Константин Константинович обязательно находил время, чтобы поговорить, посоветоваться со мной. И изумительно умел извлекать пользу из аргументов, объективных фактов, в которых я разбирался. Этому у него могли поучиться и, кстати, учились многие другие тренеры.

– Есть примеры?

– Самый яркий – Борис Шилков.

– Расскажите, пожалуйста, о нем чуть подробнее.

– В 1950-е в сборной появился скороход из Ленинграда – восходящая «звезда». В 1954-м на первенстве мира в Японии завоевал «золото». В связи с чем приведу любопытную деталь, характеризующую Кудрявцева. В том же году у Константина Константиновича родился сын. Так он назвал его в честь Шилкова Борисом, хотя на соревнованиях в Японии Борис-старший отобрал высший титул у Гончаренко – ученика Кудрявцева. Сам Шилков – воспитанник Владимира Честного из Калинина.

Когда в 1957-м я появился в сборной, Борис заканчивал карьеру скорохода: стартовал в каком-то соревновании, занял далеко не призовое место, после чего объявил: больше бегать не будет. Тогда Кудрявцев взял его к себе, и тот быстро вырос в полноценного тренера сборной. Это был (впрочем, «был» не подходит – он и теперь, слава Богу, жив-здоров!) очень интеллигентный, интересный человек, вдумчивый специалист, по интеллекту стоявший на ступеньку выше многих. Меня тянуло к нему, и в результате мы подружились.

– Для меня всегда вопрос: далеко не из всякого, даже выдающегося спортсмена обязательно получается хороший тренер….

– Как раз Борис стал очень сильным наставником. И у него нередко появлялись хорошие ученики.

– Так это Кудрявцев ему помог, или в Шилкове было врожденное, благодаря чему он преуспел на новом поприще?

– Понимаете, любой по-настоящему большой тренер имеет свою концепцию. Возьмем, скажем, самое главное в беге на коньках – технику. Даже на частный вопрос: как проходить поворот, Борис имел собственный, отличный от школы Кудрявцева, взгляд. Когда ему в сборной передали группу конькобежцев, он вел их по своей методике. Но вот что я подметил, когда мы подружились: Шилков вел дневник, где записывал тренировки Кудрявцева. Умный тренер у столь мудрого наставника, как Константин Константинович, всегда мог что-либо полезное подсмотреть, многому научиться…

– Если не ошибаюсь, та дюжина лет, когда вы работали в сборной, оказалась, можно уверенно сказать – «золотой» в истории отечественного конькобежного спорта.

– Тут даже нет нужды углубляться. Одни имена той блистательной плеяды сами за себя говорят. Причем ведь какая была потрясающая преемственность! Вот взошли на мировой пьедестал почета Гончаренко, а затем Шилков. А как время начало брать свое, у них из-за спины вырывались вперед Гришин, Меркулов, Михайлов… Те, в свою очередь, еще находились на пике формы и в зените славы, когда им на пятки Косичкин наступал… А женщины? Еще бегала Жукова, а уже в полный голос заявила о себе Стенина, мощно стартовала Артамонова. При мне в 1959-м в сборной появилась Скобликова.

Конечно, одни «звезды» выглядели крупнее, ярче, другие – меньше, скромнее. Из тех, кого я хорошо знал, бесспорными лидерами считались, конечно, Гончаренко и Гришин. Очень способным парнем показал себя Косичкин. У женщин, на мой взгляд, непревзойденной «звездой» в истории мирового конькобежного спорта осталась Скобликова…

– Савелий Евсеевич! Таким образом, вы невольно начали рассказывать о своей сборной скороходов «всех времен и народов». Давайте посвятим им следующую главу!

Глава 6

За пределом возможного

– Савелий Евсеевич! Понятно, что, работая сначала в конькобежной, а позже в футбольной сборной страны, вы имели дело с большими мастерами. Иных туда и не приглашали. Но если исходить из ваших многолетних личных наблюдений, кто он/она – спортсмен экстра-класса?

– Конечно, это – человек, который совмещает в себе комплекс лучших качеств: мастерство, высокую физическую кондицию, психологическую устойчивость, умение выкладываться до предела в самых сложных условиях. До моего знакомства с футболистами сборных все это я наблюдал у конькобежцев. И не переставал удивляться. Причем более всего умению выкладываться.

Ведь в главной команде страны я работал не кем-нибудь, а врачом. Знал всех не понаслышке. Постоянно наблюдал. Их каждая мышца была мне знакома. И, в конце концов, хорошо вроде бы представлял, на что способны наши лучшие конькобежцы, каков предел их возможностей.

Тем не менее они столько раз меня поражали, каким-то невероятным образом преодолевая этот предел. При этом не переставали оставаться живыми людьми. А еще, развивая ранее поднятый вами вопрос об «одноклеточности» спортсменов, отмечу – они отличались высоким интеллектуальным уровнем. По этому показателю многие были под стать главному тренеру. Я уже упоминал, каким, в частности, заядлым театралом мы воспринимали Кудрявцева.

А его питомцы – Шилков, Гончаренко, Гришин, те же Скобликова с Артамоновой – их тоже интересовало многое в мире искусства. Они могли пойти на концерт симфонической музыки, на серьезный драматический спектакль… Я, кстати, со временем тоже увлекся театром, следил за репертуаром, знал ведущих актеров. Так что ж удивительного, что у меня с ребятами всегда находились общие темы для разговоров! Они ведь, в частности, еще и поэтому тянулись ко мне. Я рассказывал, что стоило вечером заглянуть за дверь моего номера – и там почти всегда можно было застать кучу народа. Пожалуй, в процессе подобного общения впервые почувствовал: могу лечить не только таблетками, но и словом. Что тоже очень важно для врача. А ребята высоко ценили саму атмосферу, возможность свободного общения, обмена информацией, когда мы, бывало, с юмором «перемывали кости» Кудрявцеву и друг другу, шутили, смеялись…