Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №9  за 1998 год Страница 15

Покончив с этой, наиболее доходной частью рыбалки (к приходу катера на ракофермах у каждого рыбака живет по 100-150 животных, которых они продают по 1-2 доллара за штуку), мужчины направляются к обычным сетям. Именно из-за такого способа хранения добычи мы и не увидели раков и лангустов в рыбацких лодках на берегу. Интересно, что некоторые рыбаки и вовсе пренебрегают рыбой, как, например, Фернандо, у которого в море постоянно находилось около 30 ловушек. По закону, вылов омаров и лангустов ограничен, а в периоды размножения запрещен, однако, пользуясь удаленным положением своей деревушки, рыбаки ловят их регулярно, не считаясь ни с какими запретами. На наш вопрос, не поредеют ли ряды ракообразных, жители беззаботно отвечали «море большое, новые приползут». Единственное, в чем проявлялась их забота о своем хлебе насущном, было то, что животных менее двух ладоней в длину они отпускали на волю — подрасти.

У рыбаков мы прожили около десяти дней. Однажды в деревне появился странный человек. Он был одет в вылинявшую на солнце рубаху неопределенного цвета и штаны, сшитые из парусины много лет назад. Кожа его была настолько черной от солнца, что мы поначалу приняли его за африканца, но, приглядевшись, заметили, что черты лица у него — европейские. Рыбаки за глаза называли его «сумасшедшим, который живет в пещере». Оказалось, Родригес (так звали этого человека) — один из старожилов этих мест. Всю свою сознательную жизнь, более сорока лет, Родригес провел к пещере, на диком пляже, километрах в пятнадцати от деревни — сначала с семьей, а после смерти жены и отъезда детей в город — в одиночестве. Лет за двадцать одинокой жизни Родригес практически перестал общаться с миром, появляясь в деревне лишь несколько раз в год. Пока мы выясняли все это, старик, раздобыв у кого-то табаку, отправился в обратный путь.

Через несколько дней вместе с рейнджером Мишелем мы отправились к нему в гости. Шли то по берегу моря, то продирались среди уже знакомых кактусовых зарослей. Примерно на полпути на нас обрушились малюсенькие мушки, напоминающие нашу сибирскую мошку. Из-за этих мушек здесь и не селились люди. Родригес же обосновался в самом центре царства этих насекомых. Впрочем, как мы выяснили позже, они его совершенно не беспокоили, за долгие годы кожа привыкла к постоянным укусам. Когда мы приблизились к его пещере, старик сидел на корточках у огня и варил пальмовых крабов. Эти крабы живут в норах, лишь изредка выползая на свет и совершая быстрые перебежки. Угнаться за ними довольно трудно, тем более, что при этом краб держит наверху две раскрытые клешни, что делает охоту трудной и небезопасной. Родригес поделился некоторыми своими профессиональными секретами: он не ловит крабов на бегу, а подкарауливает в момент, когда они выползают из норы, и палкой оглушает их. За несколько часов довольно утомительной «охоты», большую часть которой он неподвижно сидит над норкой, ему удается добыть трех-четырех крабов, что несколько разнообразит его чисто рыбное меню.

Итак, старик варил пальмовых крабов. Пока Мишель объяснял ему, кто мы такие и зачем пожаловали в гости, мы осмотрели нехитрое жилище. Его «квартира», а точнее пещера, состояла из обширной прихожей, которую он использовал под кладовую, и маленькой пещерки-спальни, где для тепла были постелены шкуры. Весь его скарб — два котелка, запасы соли, фляги с бензином и рыболовная сетка. Поскольку запасов продуктов Родригес не делал, ему приходилось ежедневно добывать себе пропитание. Когда мы познакомились поближе, он пригласил нас с собой на берег, порыбачить.

Мы шли по пляжу, причем сам старик шел по воде и что-то постоянно высматривал в море. Иногда он быстро кидал сеть в направлении ему одному видимой добычи и каждый раз выбрасывал на песок по несколько мелких рыбешек. Собственно эта рыба и крабы и было все, что он ел год за годом. Во время этой прогулки Родригес показал еще одну пещеру большего размера и сказал, что здесь он жил, когда у него была семья... Никаких признаков сумасшествия мы с Анатолием у него не заметили, напротив, старик казался бодрым и жизнерадостным, а на наш вопрос, почему не идет жить в деревню, отвечал просто: «Не хочется».

Мы тепло попрощались с Робинзоном, ставшим таковым по собственной воле, а спустя короткое время и е рыбаками, которые тоже привыкли полагаться в жизни только на свои руки. И удачу.

Влад Кеткович / фото автора и Анатолия Хижняка

Доминиканская Республика

Читатель в пути: Полеты над дюнами

Солнце уже клонилось к закату, когда кавалькада белых джипов, свернув с автострады Дубай — Эль-Бурайми, остановилась у песчаных дюн. После невыносимо влажной духоты города ветерок пустыни казался прохладным. Дышалось здесь легко и свободно. Туристы с удовольствием высыпали из машин — побродить по медленно остывающему от дневного зноя песку и поразмять ноги после получасовой поездки из центра Дубая. Еще мгновение — и мы отправимся в путешествие по бездорожью дюн, желто-оранжевыми волнами уходящим к горизонту.

Но мгновение затягивалось... В назначенное время к нам не присоединился еще один джип с туристами. Что-то задержало его в пути. Наши водители — они же гиды дубайской турфирмы «Нетт-турс» — озабоченно переговариваются с опаздывающим экипажем по мобильному телефону.

А мы тем временем разбредаемся — послушать тишину пустыни, изредка нарушаемую едва уловимым шуршанием колес от проходящих но автостраде машин.

Ветер и песок — вот практически и все инструменты участвует еще и солнечный свет, придавая окружающему ландшафту какой-то неземной вид. Чем ближе к вечеру, чем длиннее тени, отбрасываемые большими и малыми дюнами, тем загадочнее становится этот мир...

Внезапно тишину взорвал звук автомобильного клаксона. Это появился опаздывающий джип — пора снова в путь. Теперь уже в глубь пустыни, где нет ни жилья, ни дорог. Сегодня мы — открыватели просторов Аравии.

Водители уже поубавили давление в скатах — операция, необходимая для придания машине большей проходимости и песках, — и наш джип первым ныряет с вершины бархана вниз, поднимая на крутом вираже песчаный фонтан. Натужно ревет мотор, давая волю всем своим лошадиным силам, и мы взлетаем на следующий песчаный гребень. Вираж, разворот — и вновь резкое падение вниз...

«Прогулка» все больше напоминает полет на легко-моторном самолете с пилотом-лихачом за штурвалом (Как же ему хочется показать свою удаль!..). Находясь внутри кабины, сразу и не сообразишь, под каким же углом мы падаем и опять взлетаем. И только обернувшись и увидев идущие за нами машины, понимаю всю крутость, маршрута в этом безумном авторалли. То, что происходит с машиной и ее пассажирами, временами напоминает испытание космонавтов на тренажере. Поражает легкость, с которой наш джип «тойота» преодолевает все препятствия. Вот где этот сверхмощный автомобиль может показать все, на что способен!

Впереди среди дюн возвышается песчаная гора. Кажется, к ней мы и направляемся... Честно говоря, эти немыслимые «полеты» над дюнами и между ними уже слегка утомили. То же состояние замечаю и у моих спутников — американских бизнесменов из Сиэтла. Все в кабине притихли, и лишь Амир — наш лихой водитель лет 35-ти — невозмутимо крутит баранку с тем же спокойным выражением лица, что и некоторое время назад, когда мы катили по автостраде.

Вот и подножие горы. Амир дает мотору полные обороты, и мы в считанные секунды возносимся на самую вершину, откуда пустыня видна на многие километры вокруг. Приехали вовремя: солнечный диск уже коснулся песчаного горизонта. Последние мгновения уходящего дня...

Что за краски разлились но небу! А какая игра спета и тени на окрестных дюнах!.. Все и вся замерли в этот предзакатный миг.

Когда мы подъехали к специально оборудованной в пустыне стоянке бедуинов, было уже совсем темно. В свете прожекторов, лениво переминаясь с ноги на ногу, нас поджидали оседланные верблюды. Пересесть с джипа на живой корабль пустыни и неспешно сделать круг в составе небольшого каравана — было весьма заманчиво.

Тем временем, за невысоким плетеным забором арабы готовили для гостей угощение: шашлык, зелень, фрукты, традиционные восточные сладости, кофе... Можно было даже покурить кальян. Трапеза сопровождалась национальной музыкой и. конечно же, танцами. Пышнотелая танцовщица, исполнявшая танец живота, так очаровала заезжих мужчин, что некоторые из них даже вышли в круг, пытаясь подражать ее движениям.

Рядом с коврами, на которых полусидели-полулежали гости, на цепи примостился сокол: страсть бедуинов к соколиной охоте известна. Здесь же лежала перчатка, которую мог надеть каждый желающий, чтобы затем попытаться уговорить сокола пересесть к нему на руку. Правда, уставшая от жары птица редко когда поддавалась на чужие уговоры и лишь вертела головой да поглядывала по сторонам зорким глазом.