Вокруг Света - Вокруг Света # 7-2005 (2778) Страница 15

Прошлой весной племя жило в степи на реке. Там не было пещер, зато росли настоящие деревья, и люди строили шатры из толстых веток, костей и шкур. Пищи тоже хватало – по широкому травяному морю бродили стада оленей, туров и сайгаков. Правда, без счета водилисьи хищники: волки, гиены и львы, но они не обращали голодного взгляда на неандертальцев – зачем, когда лучшей еды столько.

В племени тогда было много взрослых мужчин, которые легко справлялись с любой жертвой. Они отсекали ее от стада и направляли в заранее приготовленную ловушку – охотились слаженно. А Старик, самый опытный из всех, знал повадки всех животных, умел читать все следы и, если требовалось, мог разъяснить, что непонятно, молодым – без лишних слов.

Лишних слов и не было у неандертальцев – отсутствие «человеческого» подбородочного выступа на нижней челюсти не позволяло им хорошо говорить. Язык их так и остался довольно примитивным. Знали «слова» для обозначения необходимых действий, зверей и вещей, но вечерами у костра никто не делился давними воспоминаниями, никто не рассказывал детям сказок, слышанных когда-то от отца и деда. Да и мало кто представлял себе, кто такой дед и как он выглядел. Неандертальский век длился чуть больше 20 лет, а многие погибали еще раньше от ран, болезней или случайных несчастий. И племя дорожило всяким, кто умудрился продержаться на свете дольше прочих, дорожили каждой особью – носительницей бесценного опыта Выживания. Старых и увечных не убивали, кормили.

Съедобных трав и корений природа мало рожала в те холодные времена. Людям еще не пришло в голову одомашнить кого-нибудь из рогатых соседей по степи, а потому не имели и молока – кроме того, что пили в младенчестве из материнской груди. Полагались большей частью на охоту. Каждый день неандертальцы умерщвляли и ели всяких растительноядных, каких встречали вокруг: и сусликов, и зубров, и мамонтов, и пещерных медведей (тоже вегетарианцев).

Внезапно беда пошла за бедой. Однажды охотники напоролись на Других Охотников, пришедших с юга и поселившихся рядом. Чужие были высоки ростом, но тонки, слабее неандертальцев, и очень шумели – кричали что-то друг другу беспрестанно (пройдет почти 300 веков, и выяснится, что их «звали» кроманьонцами).

Сначала не враждовали. Добычи доставало всем, а «просто так» в ледниковый период не воевали, берегли всех и каждого из своих. Многие неандертальцы наблюдали за стоянкой Других, и она не испугала их: такие же шатры, толстые скребки и дубины. Были еще, правда, тонкие скребки и резаки из кости, но зачем они? Какая от них помощь в охоте?

Но как раз на охоте соседи часто показывали больше проворства, чем неандертальское племя. Так было и в тот раз. Все мужчины пошли в облаву на бизонье стадо и не заметили, что Другие уже на него охотятся. Внезапно встревоженные быки устремились прямо на Старика и его товарищей. Почти половину затоптали на месте, в том числе троих сыновей вождя.

Потом мгновенно разлилась река. Утонуло несколько детей и взрослых, которые пытались их спасти.

Уже не хватало людей, чтобы идти загонять крупных копытных, и все же это никого не пугало – кругом копошились тысячи сусликов. Но тут на грызунов напал мор, и те, кто их ел, умирали в судорогах. Тогда Старик повел поредевшее племя к горам, где нет смертоносной заразы. Они шли три дня, пока не достигли этой пещеры. Не все вынесли дорогу, не все пережили суровую зиму. Некоторые, подобно хромому костровому, покалечились. Но болезнь прекратилась и племя уцелело.

Все верили, что их спас череп сайгака – главное сокровище, которое, уходя со старого места, неандертальцы взяли с собой. Сейчас он лежит в глубине пещеры на большом камне, и Старик сам каждый день раскладывает перед ним свежие листья ивы. Если покровитель племени сыт, насытятся и люди, как в те времена, когда они охотились на настоящих сайгаков.

Впервые после зимней тьмы выглянуло теплое солнце, и все племя, проснувшись, высыпало из пещеры наружу. Взрослых мужчин оставалось четверо: кроме Старика и Хромого еще двое, в том числе один широкоплечий верзила лет девятнадцати (на целых три пальца выше Хромого), настоящий охотник. Есть еще трое подростков, но им пока не хватит сил и опыта ни на что серьезное. А прокормить предстоит десяток женщин разного возраста, причем двоих беременных и одну с грудным ребенком на руках; а также нескольких малышей постарше.

Надо добыть новую «одежду» для тепла и красоты – наряды неандертальцев не лишены щеголеватости. Взрослые носят ожерелья из звериных зубов и мелких кусочков кости, у некоторых к толстым «основным» шкурам приделаны песцовые хвосты (песцов, как и других хищников, убивают только ради шкуры или защищаясь, так как мясо у них невкусное).

…Пора отправляться к ручью умываться, но никто не спешит. Племя радуется яркому свету, дружно потягивается, чешется. Очень хочется есть, но Старик еще не вышел из Пещеры, а делить пищу для трапезы (всегда совместной) должен только он.

Вождь, однако, в последнее время сильно сдал (что неудивительно – ему целых 40 лет), и этим летом неандертальцам приходится подолгу дожидаться своих порций. Время идет. Начинается тихое ворчание, и вдруг верзила-охотник решается на отчаянный шаг – подает сигнал приступить к еде. Все в боязливом изумлении замирают, а одна из женщин, видя, что молодой охотник не унимается, стремглав бежит к пещере.

И тут на площадку с трудом выходит Старик. Видно, что он очень слаб. Руки и ноги в артритных шишках. На спине и левом предплечье видны затянувшиеся шрамы, одно ухо обморожено. «Отец племени» тяжело садится на припеке, прислонившись к камню, – как раз против смельчака, который, наверное, мог бы убить его одним ударом, но не смеет – ведь он, как и все жители пещеры, с детства помнит его уже зрелым могучим охотником. Многие годы он водил за собой и учил Племя, его почитают едва ли не больше, чем череп сайгака. И потом – этот взгляд, под которым все сжимается и никнет.

Нарушитель спокойствия пытался выдерживать его несколько секунд, но скоро отвел глаза и тоже сел. Тогда Старик рявкнул, и вся группа на солнцепеке пришла в движение. Женщины метнулись в пещеру за обернутыми в шкуры (мера защиты от песцов) остатками мяса. Когда оно наконец поджарилось на костре и аппетитно задымилось, Старик исполнил свой долг и право: лучший кусок взял себе, затем оделил взрослых, мальчиков подростков, и в последнюю очередь тем, что осталось, – женщин и детей.

А после трапезы, когда насытившиеся охотники задремали, а мелюзга убежала возиться в пыли, Хромой выбрал кремень из заранее приготовленной кучки и принялся за свою неторопливую, кропотливую работу, работу начала мира. Камень мерно и осторожно ударяет о камень. Инструмент надо чувствовать. Надо знать угол наклона и попадать всегда в ту ложбинку, которая уже наметилась. Надо добиться правильного скола. Мастер, лучше всех делавший каменные ножи, погиб в той несчастной бизоньей охоте, но Хромой, по счастью, успел многому у него научиться. 

По окончании дневного сна Старик не смог подняться на охоту, которая предстояла несложной, но требующей, однако, участия многих, так что собрались даже женщины. Он остался с детьми и Хромым – впервые за четверть века, целую неандертальскую жизнь.

Жизнь же ушла с его соплеменниками в тундру, за жирными леммингами, которые летом кишат под копытами оленей, но крупная добыча сейчас неандертальцам не по зубам. А эту мелочь наловить легко – в холодную погоду можно просто разрывать руками норы и вытаскивать сонных грызунов. Еще прилетели птицы, но что с ними делать? Подбить в полете нечем, подкрасться не получается. Остается только высматривать яйца, ведь деревьев вокруг нет, – значит, гнезда на земле. Однажды, уйдя в этих поисках довольно далеко от пещеры, племя столкнулось с неандертальцем-чужаком, занимавшимся тем же самым – впервые с далекого прошлого лета. Он был один, поэтому его легко убили и утолили голод, после чего удовлетворенные вернулись домой.

Но не всегда так везет, особенно к концу теплого сезона. Яйца в тундре больше некому откладывать. Лемминги забиваются в разветвленные «туннели». Но после долгих месяцев охоты на сусликов в степи племя, конечно, знает, как поступать с норными: надо затыкать отверстия нор тлеющим мхом и тогда дым сам выкурит обитателей. Грызуны через некоторое время начнут выскакивать один за другим – и тут только успевай колотить их палками и камнями – о правильной расстановке охотничьих сил заботится Верзила…

…И он справился. Охота в этот день удалась как никогда – племя возвращается к пещере с «триумфом», сгибаясь под тяжестью лемминговых тушек. Старик, увидев шумную толпу, одобрительно кивнул и начал было распоряжаться, но был перебит раздраженным бормотанием Верзилы.