Самюэль Крамер - Шумеры. Первая цивилизация на Земле Страница 16

Саргон, хотя и семит, начал карьеру в качестве высокого чиновника, а именно подателя кубка (виночерпия), при шумерском царе Киша по имени Ур-Забаба. Это был тот самый правитель, которого честолюбивый Лугальзаггеси сверг и, возможно, убил, когда он встал на его пути к власти после разрушения Лагаша. Первой целью Саргона было убрать Лугальзаггеси с политической сцены. Для этого он предпринял неожиданное нападение на столицу Лугальзаггеси, Эрех, «сразил его» и разрушил его стены. Защитники Эреха, похоже, бежали из города и, собрав сильное подкрепление – согласно записи, им на помощь пришли пятьдесят энзи из провинций, – выступили против Саргона. В кровавой битве тот одолел их. Только тогда, кажется, Лугальзаггеси, которого не было в Эрехе, вероятно, в связи с далекой военной кампанией, появился на сцене со своей армией. И в этот раз Саргон вышел победителем, причем в такой степени, что смог заковать Лугальзаггеси в цепи, или, скорее, в шейные колодки, и доставить к вратам Ниппура.

Захватив Лугальзаггеси, Саргон вернул самую южную часть Шумера, где подвластные Лугальзаггеси энзи еще надеялись сдержать его натиск. Сначала он атаковал Ур в самой в крайней точке юго-запада, затем район Энинмар, простиравшийся от города Дагаш до берегов Персидского залива, где омыл оружие, несомненно, празднуя победу ритуальной церемонией. Возвращаясь с моря, он напал на Умму, оплот Лугальзаггеси, и разрушил ее стены, и тем завершил завоевание Южного Шумера. Теперь он обратился на запад и север и подчинил земли Мари, Джармути и Иблы, вплоть до «Кедрового леса» и «Серебряной горы», т. е. областей Аман и Таврида. Далее мы встречаем его на пути в Восточный Шумер, он берет Элам и соседний Барахши и уносит их богатства.

Такова история ниппурских копий надписей на статуях и стелах Сар гона, которые, однако, охватывают только часть его правления. Судя по гораздо более поздним легендам и хроникам, завоевания Саргона продолжались; он, вероятно, даже отправлял свои армии в Египет, Эфиопию и Индию. Чтобы держать под контролем столь громадную империю, он поставил военные гарнизоны на ряде ключевых позиций. В самом Шумере, где восстания происходили постоянно, он назначил соплеменников семитов на высшие административные посты и укомплектовал гарнизоны городов аккадскими войсками. Для себя и своего огромного штата чиновников и солдат – он хвастался, что «ежедневно при нем ели хлеб 5400 человек», – он построил город Агаде недалеко от Киша, города, где он начинал свою феноменальную карьеру в качестве подателя чаши правящего Ур-Забабы. В короткий срок Агаде стал самым зажиточным и блестящим городом Древнего мира. Сюда стекались дары и дань из четырех частей саргоновских владений, а в его гаванях стояли суда из далекого Дильмуна, Магана и Мелуххи (т. е., вероятно, Индии, Египта и Эфиопии). Большинство жителей Агаде были, несомненно, семитами, связанными с Саргоном узами родства и языка, и от названия Агаде, или Аккада, по библейской версии (Бытие, 10:10), произошло слово «аккадцы», означающее сегодня месопотамских семитов в целом.

Саргона сменил его сын Римуш, к которому империя перешла раздираемая восстаниями и бунтами. В жестоких боях с участием десятков тысяч воинов он подчинил, вернее, переподчинил города Ур, Умму, Адаб, Лагаш, Дер и Казаллу, а также страны Элам и Барахши. Он правил, однако, только девять лет, после чего к власти пришел его «старший брат» (возможно, близнец) Маништушу, продолживший такую же военную и политическую модель правления. Более того, как и его отец Саргон, он водил свои победоносные войска в отдаленные земли, во всяком случае, так может показаться из отрывка одного текста, в котором сказано: «Когда он (Маништушу) пересек Нижнее море (т. е. Персидский залив) на судах, тридцать два царя объединились против него, но он нанес им поражение, и разграбил их города, и низложил их владык, и разорил [всю (?) сельскую местность (?)] вплоть до серебряных приисков».

Маништушу правил пятнадцать лет, и ему наследовал сын Нарамсин, при котором Агаде достиг пика славы и могущества, и ему же суждено было увидеть его горький, трагический конец. Его военные успехи были многочисленны и прибыльны: он победил мощную коалицию восставших царей Шумера и прилегающих земель, подчинил район к западу вплоть до Средиземного моря, а также Таврию и Аман. Он распространил свое владычество на Армению и восстановил статую победы возле современного Диербакира, одолел Луллуби на Северном Загросе и увековечил победу грандиозной стелой. Он превратил Элам в частично семитизированное вассальное государство и построил много зданий в Сузах. Он вернулся с трофеями из Магана после победы над его царем Манием. Неудивительно, что он чувствовал себя достаточно сильным, чтобы добавить эпитет «царь четырех четвертей» к своим титулам, и что у него было довольно оснований причислить себя к божествам в качестве «бога Агаде».

Но потом на Нарамсина и его Агаде обрушилось роковое бедствие, грозившее существованию всего Шумера: беспощадное и разрушительное вторжение кутиев, жестокого варварского кочевого народа с восточных гор. Об этом мы узнаем в первую очередь из историографической поэмы, которую можно назвать «Проклятие Агаде: возмездие Экура». Она была создана шумерским поэтом, жившим несколько веков спустя после этой катастрофы, когда Агаде уже давно пребывал в руинах и запустении. Этот документ замечателен не только своим правдивым описанием Агаде до и после падения, но это и самая ранняя попытка дать оценку историческому событию с позиций господствовавшего в то время мировоззрения. В поисках причин этого унизительного и бедственного нашествия кутиев автор приходит к несомненному, по его мнению, ответу и сообщает нам о кощунстве Нарамсина, до того неизвестного из других источников. По словам автора, Нарамсин осадил Ниппур и творил всевозможные безбожные и кощунственные действия в святилище Энлиля, и за это Энлиль наслал на страну кутиев, приведя их из горной обители, чтобы разрушить Агаде и воздать по заслугам за свой любимый храм. Более того, восемь из главнейших божеств шумерского пантеона, чтобы как-то успокоить дух их правителя Энлиля, наложили на Агаде проклятие вечного запустения и безлюдья. Так, добавляет автор в конце произведения, и случилось: Агаде с тех пор оставался покинутым и пустынным.

Наш историограф начинает свой труд с введения, где противопоставлены слава и сила Агаде в дни процветания и разруха и запустение после падения. Первые несколько строк произведения звучат так: «После того как, нахмурив лоб, Энлиль предал народ Киша смерти, как Бык Небес, и как высокий вол превратил дом Эреха в пыль; после того, в должное время, Энлиль дал Саргону, царю Агаде, власть и царство от верхних земель до нижних земель», тогда (перефразируя наиболее доступные для понимания отрывки) стал город Агаде богатым и сильным, под нежным и постоянным руководством его верховного божества Инанны. Его здания были полны золотом, серебром, медью, оловом и ляпис-лазурью; его старые мужи и жены давали мудрые советы; его юные дети были полны радости; музыка и пение звучали повсюду; все окрестные земли жили в мире и безопасности. Нарамсин придал еще более величия святилищам и поднял стены его до уровня гор, ворота же оставались при этом открытыми. Сюда приезжали кочевые марту, люди, что «не знают зерна», с запада, привозя отборных быков и овец. Сюда приезжали мелуххиты, «люди черной страны», привозя свои экзотические товары. Сюда приезжали эламцы и субарийцы с востока и севера с ношей, точно «вьючные ослы». Сюда приезжали все принцы, вожди и шейхи равнины, привозя дары каждый месяц и на Новый год.

Но вот пришла беда, или, как об этом говорит автор: «Ворота Агаде, они валялись разбитые… святая Инанна оставляет нетронутыми их дары; Ульмаш (храм Инанны) охвачен страхом, (ибо) нет ее в городе, ею покинутом; как дева бежит из покоев, святая Инанна покинула храм свой в Агаде; как воин с оружием поднятым, напала она на город жестокой битвой, заставила его развернуться грудью навстречу врагу». И в очень короткий срок, «в пять дней, не десять дней», власть и царствие оставили Агаде; боги отвернулись от него, и Агаде лежал пустынный; Нарамсин мрачный сидел в одиночестве, в рубище; его колесницы и суда стояли без дела, всеми забытые.

Как же это случилось? По версии нашего автора, Нарамсин за семь лет своего твердого правления действовал вопреки слову Энлиля: он позволил солдатам напасть и разорить Экур и его рощи, разрушил постройки Экура медными топорами и кирками, так, что «дом лежал сраженный, точно мертвый юноша». И вообще, «все земли лежали повержены». Более того, у ворот, называемых «Ворота Несжатых Злаков», он жал зерно. «Ворота Мира» он разрушил кирками. Он осквернил святые сосуды и срубил священные рощи Экура; он превратил в пыль его золотые, серебряные и медные сосуды. Он погрузил все имущество Ниппура на суда, что стояли прямо у святилища Энлиля, и вывез в Агаде.