Михаил Барятинский - Великая танковая война 1939 – 1945 Страница 16

Спустя три дня, 28 февраля 1940 года, советские войска начали штурм второй оборонительной полосы, завершившийся 2 марта её прорывом. Наряду с поддержкой пехоты, танки в этот период использовались в составе небольших подвижных групп — рота или батальон с пехотным десантом, возимом на автомашинах и броне танков. Основной задачей этих групп было развитие прорыва, отрезание путей отхода, окружение и уничтожение небольших подразделений противника. Кроме того, на участке наступления 23-го стрелкового корпуса к 28 февраля была сформирована группа прорыва под командованием командира 39-й танковой бригады полковника Д. Лелюшенко. Она состояла из двух танковых батальонов, 204-го химического (огнемётного) танкового батальона, батальона пехоты, сапёрной роты и двух артиллерийских дивизионов. Группа получила задачу овладеть станцией Хейниоки. Лелюшенко провёл необходимые мероприятия по подготовке к вводу группы в прорыв, включая лично проведённую воздушную разведку местности. Была разработана схема взаимодействия с артиллерией, установлены рубежи огневых налётов, система вызова и прекращения огня. В результате группа разгромила части противника у Хейкурила и 1 марта 1940 года овладела ст. Хейниоки, чем способствовала успешному продвижению вперёд частей 23-го стрелкового корпуса.

Советско-финляндская война продолжалась недолго. За три с небольшим месяца с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года Красная Армия потеряла 3179 танков, из них 358 — безвозвратно.

Опыт боевых действий, которые вела Красная Армия в 1939–1940 годах стал объектом пристального изучения. Изучался и анализировался опыт применения и танковых войск. Накануне Второй мировой войны советские танковые войска стояли на пороге больших перемен, однако далеко не все из них пошли им на пользу.

В Германии, как и в СССР, строительство танковых войск шло вслед за отработкой теоретических вопросов их применения или параллельно с этим процессом.

Как известно, положения Версальского договора запрещали Германии производить танки и иметь в составе армии танковые части. Но нет такого запрета, который нельзя было бы обойти, тем более при тогдашних способах контроля. И вот уже в 1925 году фирмы «Даймлер-Бенц», «Рейнметалл» и «Крупп» получили заказ от Управления вооружений рейхсвера на разработку тяжёлого танка, получившего в целях конспирации название Grosstraktor (буквально — «Большой трактор»). Однако недостаточно было изготовить танки, надо было их ещё где-то испытывать. Германские политики и военные нашли решение этого вопроса с помощью СССР. В декабре 1926 года в Москве был подписан договор о создании в Казани советско-германской танковой школы, а по сути — учебно-испытательного центра. Первым его начальником стал подполковник Мальбрандт, по имени которого проект получил кодовое название «Кама» (КАзань — МАльбрандт).

Первенец германского танкостроения — тяжёлый танк «Грострактор». В июле 1929 года две такие машины проходили испытания на советско-германском полигоне «Кама».

До закрытия школы в 1933 году в «Каме» прошли обучение 65 советских слушателей из «начсостава танковых и мотомеханизированных войск с большим процентом строевых командиров» и 30 немецких офицеров. Среди последних находились и будущие крупные военачальники: Риттер фон Тома, генерал танковых войск, в 1942 году — командующий Германским африканским корпусом; Йозеф Гарпе — генерал-полковник, командующий 4-й танковой армией; Вильгельм Биттрих — обер-группенфюрер, командир 2-го танкового корпуса СС. В некоторых изданиях сообщается, что «приезжал сюда и майор Г. Гудериан, служивший тогда в отделе автомобильных войск Рейхсвера. Правда, не в качестве ученика, как утверждают многие историки, а инспектирующего лица». Странно, но о такой поездке сам Г. Гудериан в своих воспоминаниях даже не упоминает, зато подробно описывает свою поездку в Швецию в 1929 году, значительно менее значимую. Скорее всего, эта версия не соответствует действительности.

Помимо обучения слушателей в школе изучались и испытывались опытные образцы танков, изготовленные в Германии в обход ограничений Версальского договора. Весной 1929 года в Казань прибыли шесть «больших тракторов», по два от каждой вышеупомянутой фирмы. В 1930–1931 годах к ним добавились два «лёгких трактора» фирмы «Крупп» и два — «Рейнметалл». Обучение слушателей и изучение танков продолжалось вплоть до прихода к власти в Германии нацистов. В августе — сентябре 1933 года немецкий персонал покинул школу, были вывезены вся боевая техника и вооружение.

Обычно создание массовых германских танков связывают с приходом к власти нацистов. Это не совсем верно. Ещё в 1931 году инспектор автомобильных войск Рейхсвера генерал-майор Освальд Луц выдвинул идею формирования крупных танковых соединений, оценив при этом достигнутые к тому времени результаты по постройке танков в Германии как неудовлетворительные. Находясь под сильным влиянием начальника своего штаба подполковника Гейнца Гудериана, он отдал указание приступить к проектированию танка массой 5000 кг для использования его в учебных целях (единственная поблажка Версальского договора). До сих пор для этого в войсках применялись деревянные макеты танков, смонтированные на легковых автомобилях.

Panzer I стал первым немецким танком, поступившим на вооружение вермахта. И хотя эта машина предназначалась для подготовки кадров танковых войск, довольно долго ей суждено было составлять основу немецкого танкового парка. С середины 1934 года, параллельно с поставкой боевых машин в войска, началось и развёртывание танковых частей. Интенсификации этого процесса способствовало назначение военным министром Германии генерала Бломберга, а начальником канцелярии военного министерства — генерала Рейхенау, придерживавшихся современных взглядов на роль танковых войск в будущей войне. К этому следует добавить, что сам Гитлер проявлял большой интерес к моторизации армии. Вот что пишет по этому поводу в своих «Воспоминаниях солдата» Гейнц Гудериан, получивший в конце 1934 года приглашение продемонстрировать перед рейхсканцлером в Куммерсдорфе действия подразделений мотомеханизированных войск: «Я показал Гитлеру мотоциклетный взвод, противотанковый взвод, взвод учебных танков T-I, взвод лёгких бронемашин и взвод тяжёлых бронемашин. Большое впечатление на Гитлера произвели быстрота и точность, проявленные нашими подразделениями во время их движения, и он воскликнул: „Вот это мне и нужно!“»

Ходовые макеты танков широко использовались на манёврах Рейхсвера и Вермахта в конце 1920-х и начале 1930-х годов.

И дело пошло! К 15 октября 1935 года были сформированы три танковые дивизии: 1-й, расположенной в Веймаре, командовал генерал Вейхс, 2-й, расположенной в Вюрцбурге, — полковник Гудериан, 3-й, расположенной в Берлине, — генерал Фессман. В 1938 году к этим соединениям добавились ещё две дивизии. Структура танковых дивизий была примерно одинакова: танковая бригада из двух полков по два батальона трёхротного состава в каждом (из трёх рот две — лёгких танков и одна смешанная); мотострелковая бригада в составе мотострелкового полка двухбатальонного состава; мотоциклетно-стрелкового батальона; разведывательного батальона; противотанкового дивизиона; моторизованного артполка двухдивизионного состава; сапёрного батальона и тыловых подразделений. По штату в дивизии полагалось иметь 11 792 человека личного состава (в том числе 394 офицера), 324 танка, 421 бронетранспортёр, 10 бронеавтомобилей, 36 полевых орудий на механической тяге, 48 противотанковых 37-мм пушек. На практике, правда, этот штат никогда не соблюдался полностью. Так, например, бронетранспортёры числились только на бумаге — даже в 1941 году ими была укомплектована только одна рота в мотострелковом полку. Остальные подразделения на марше перевозились грузовиками.

Мотопехотные дивизии, появившиеся в 1937 году, имели в своём составе по три пехотных полка (по три батальона в каждом), разведывательный батальон, артиллерийский полк, противотанковый дивизион, сапёрный батальон, батальон связи, тыловые службы и подразделения. Танков дивизии не полагалось, но зато все её подразделения были обеспечены механической тягой и автотранспортом.

Кроме того, были сформированы четыре лёгких дивизии, в каждой из которых насчитывалось по 86 танков.

Одновременно с созданием материальной базы для будущей войны немцы спешно занялись разработкой теории её ведения. Несмотря на крах теории кратковременной войны и поражение Германии в Первой мировой войне, немецкий генеральный штаб вновь разрабатывал планы «молниеносной» войны, не без оснований считая, что длительная война не сулит Германии успеха. В качестве основного средства молниеносного разгрома противника гитлеровское командование рассчитывало использовать такие новые технические средства борьбы, как танки и авиация.