Борис Вадимович Соколов - Мифическая война. Миражи Второй Мировой Страница 16

13 сентября Жуков сменил Ворошилова во главе Ленинградского фронта. Он сразу же приказал за отступление без его письменного приказа расстреливать всех командиров, политработников и красноармейцев. 15 сентября немцы вывели из-под Ленинграда основные соединения 1-го воздушного флота, а 18–21 сентября отсюда ушли семь дивизий 4-й танковой группы. Только после этого советские войска смогли остановить немецкое наступление на ленинградские пригороды, но прорвать блокадное кольцо в районе станции Мга, где навстречу войскам Ленинградского фронта наступала 54-я армия маршала Григория Кулика, не удалось.

28 сентября Жуков издал шифрограмму за № 4976: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». Сообщая об этом приказе 5 октября секретарю ЦК Георгию Маленкову, начальник Главного политуправления ВМФ Иван Рогов отмечал, что он противоречит приказу Ставки № 270 от 16 августа, согласно которому семьи добровольно сдавшихся врагу подлежали только ссылке, но не расстрелу. Можно предположить, что после отъезда Жукова с Ленинградского фронта его бесчеловечный приказ о расстреле семей пленных больше не применялся.

Сталин же больше думал о спасении войск, окруженных в Ленинграде, а не мирного населения. В ночь на 23 октября он отдал такой приказ Военному совету Ленинградского фронта: «Судя по Вашим медлительным действиям, можно прийти к выводу, что Вы еще не осознали критического положения, в котором находятся войска Ленфронта. Если Вы в течение нескольких ближайших дней не прорвете фронта и не восстановите прочной связи с 54-й армией, которая Вас связывает с тылом страны, все Ваши войска будут взяты в плен. Восстановление этой связи необходимо не только для того чтобы снабжать войска Ленфронта, но и особенно для того чтобы дать выход войскам Ленфронта для отхода на восток для избежания плена, если необходимость заставит сдать Ленинград. Имейте в виду, что Москва находится в критическом положении и она не в состоянии помочь Вам новыми силами. Либо вы в эти два-три дня прорвете фронт и дадите возможность нашим войскам отойти на восток в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы все попадете в плен.

Мы требуем от вас решительных и быстрых действий.

Сосредоточьте дивизий восемь или десять и прорвитесь на восток. Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важней. Требуем от вас решительных действий.

Сталин».

Если бы в октябре или ноябре 1941 года блокаду удалось бы прорвать, можно не сомневаться, что войскам Ленинградского фронта приказали бы оставить осажденную «Северную столицу» и прорываться на восток. В этом случае судьба населения Ленинграда могла бы оказаться еще более трагичной, чем оказалась в действительности. Немцы не смогли бы прокормить ленинградцев зимой 1941/42 года, как не смогли прокормить они миллионы военнопленных. Для этого у немецкой армии не было ни необходимых запасов продовольствия, ни воли политического руководства в лице Гитлера.

С 1 октября 1941 года рабочие и инженерно-технические работники стали получать по карточкам 400 граммов хлеба в сутки, а иждивенцы – по 200 граммов. Если бы карточная система была введена не с начала сентября, а раньше, хотя бы в июле, и если бы тогда же началась массовая эвакуация, это могло бы спасти десятки и сотни тысяч жизней. 20 ноября норма достигла абсолютного минимума – 250 граммов – для рабочих и ИТР, 125 – для иждивенцев. Эти голодные нормы сохранялись до 25 декабря, когда благодаря «Дороге жизни» их удалось повысить на 100 граммов для рабочих и на 75 – для иждивенцев. Тем не менее в январе 42-го смертность достигла максимума. Умерло почти 100 тыс. человек. 24 января произошло новое существенное повышение норм. Рабочие стали получать 400 граммов хлеба, служащие – 300, иждивенцы и дети – 250. В городе были случаи трупоедства и людоедства. Только с декабря 1941 года по июнь 1942 года было расстреляно более 2100 каннибалов и трупоедов.

18 января 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду. За 18 дней строители проложили линию Шлиссельбург – Поляна. 7 февраля в Ленинград пришел первый эшелон с Большой земли. Всего до конца 1943 года в город прибыло 3104 поезда.

Полностью осада с Ленинграда была снята в ходе Ленинградско-Новгородской операции Ленинградского и Волховского фронтов 14–27 января 1944 года.

Число жертв голода, бомбардировок и обстрелов среди мирного населения Ленинграда за время блокады оценивается от 650 тыс. до 1 млн человек. Цифра в 650 тыс. жертв блокады – это приблизительное число захоронений 1941–1944 годов на двух главных мемориальных кладбищах – Пискаревском и Серафимовском. В это число не входят беженцы из оккупированных районов, которых было немало. Когда в январе 1944 года блокада была окончательно снята, в Ленинграде оставалось всего 560 тыс. жителей.

Миф Киевского окружения

Главный миф, связанный с окружением основных сил Юго-Западного фронта в районе Киева, заключается в утверждении маршала Жукова, что его можно было бы предотвратить, если бы Сталин послушал его, Жукова, совет, данный еще 29 июля, и приказал бы сдать Киев и отвести войска Юго-Западного фронта за Днепр. Будто бы именно за этот совет Жуков был снят с поста начальника Генштаба.

В действительности события разворачивались следующим образом. В середине июля войска 1-й танковой группы генерала Эвальда фон Клейста и 6-й немецкой армии генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау были остановлены на рубежах Киевского УРа у реки Ирпень частями 37-й армии генерала Андрея Власова и контрударами 5-й армии генерала Михаила Потапова и 6-й армии генерала Ивана Музыченко.

Однако вскоре в связи с прорывом 17-й немецкой армии генерала Карла фон Штюльпнагеля к Первомайску 6-я армия и 12-я армия Григория Понеделина были окружены в районе Умани. К 13 августа немецкие войска, не превышавшие 100 тыс. человек, взяли 103 тыс. пленных, вырваться смогли только 11 тыс. человек.

Доклад Жукова в Ставку о положении на юго-западном направлении действительно существовал, но он был сделан не 29 июля, а 19 августа. Там утверждалось: «Я считаю, что противник очень хорошо знает всю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил и знает ближайшие наши возможности… Для противодействия противнику и недопущения разгрома Центрального фронта и выхода противника на тылы Юго-Западного фронта считаю своим долгом доложить свои соображения о необходимости как можно скорее собрать крепкую группировку в районе Глухов, Чернигов, Конотоп. Эшелон прикрытия сосредоточения сейчас же выбросить на реку Десна…» После Уманьского «котла» предсказать такой ход немцев было уже несложно, а прямого предложения оставить Киев в докладе не было.

Но еще 4 августа Гитлер собрал в белорусском городе Борисове совещание командования группы армий «Центр», на котором приказал повернуть 2-ю армию и 2-ю танковую группу на юг, временно отказавшись от наступления на Москву.

К середине августа группа армий «Юг» вышла к Днепру на участке от Херсона до Киева. 19 августа 2-я армия из группы «Центр» взяла Гомель. Это еще больше укрепило Гитлера в намерении перед наступлением на Москву разгромить Юго-Западный фронт.

16 августа главнокомандующий юго-западного стратегического направления маршал Семен Буденный предложил отвести войска Юго-Западного фронта за Днепр, чтобы высвободить силы для отражения угрозы с севера. 19 августа отход был санкционирован директивой Ставки. На правом берегу приказано было удерживать только Киевский укрепленный район. 20 августа немецкая 1-я танковая армия вышла к Днепру у Запорожья и захватила понтонную переправу у Днепропетровска. В тот же день 17-я немецкая армия форсировала Днепр у Кременчуга и создала плацдарм, куда были переброшены также части 1-й танковой группы.

В изданной 21 августа директиве, подписанной Гитлером, говорилось: «Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Северский Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками».

24 августа 2-я танковая группа начала наступление на Конотоп. 3-я танковая дивизия генерала Вальтера Моделя сумела невредимым захватить 700-метровый мост через Десну восточнее Новгорода-Северского. Навстречу группе Гудериана из района Кременчуга наступала 1-я танковая группа. Против 2-й танковой группы действовал Брянский фронт Андрея Еременко. Однако, оставив против него заслон из трех дивизий, группа Гудериана к концу августа смогла удержать два плацдарма на Десне – у Коропа и Новгорода-Северского. 7 сентября танки Гудериана вошли в Конотоп. В тот же день Буденный запросил разрешение отвести 5-ю армию Михаила Потапова, но получил отказ. 10 сентября 2-я танковая группа прорвалась к Ромнам. Немецкие войска наступали также с Кременчугского плацдарма. Стало ясно, что Юго-Западному фронту грозит окружение. Буденный и Кирпонос предложили сдать Киев и за счет войск Киевского укрепрайона попытаться отразить наступление Гудериана. Однако Сталин и Шапошников отход не разрешили. В Ставке еще надеялись, что войска Брянского фронта если и не разобьют Гудериана, то по крайней мере заставят его перебросить часть сил из группировки, пытавшейся окружить войска Юго-Западного фронта. Кроме того, Сталин и Шапошников полагали, что с кременчугского плацдарма наступают только пехотные дивизии 17-й армии, тогда как танковая группа Клейста действует против Южного фронта. В этом случае имелось еще достаточно времени для того чтобы предотвратить окружение основных сил Юго-Западного фронта. Но пытавшийся настаивать на немедленной сдаче Киева Буденный 13 сентября был заменен на посту главкома Юго-Западного направления маршалом Тимошенко. Между тем в этот день 3-я танковая дивизия Моделя из группы Гудериана подошла к Лохвице, а 16-я танковая дивизия Хубе из группы Клейста – к Лубнам. Между ними еще оставался 40-километровый коридор, через который войска Юго-Западного фронта могли отойти на восток. 14 сентября 1941 года в 3 часа 25 минут начальник штаба фронта генерал Василий Тупиков по собственной инициативе обратился к начальнику Генштаба и начальнику штаба главкома Юго-Западного направления с телеграммой, где просил дать разрешение на немедленный отход, предупреждая, что «начало понятной вам катастрофы – дело пары дней». В ответ Шапошников прислал разносную телеграмму, требуя прекратить отход.