А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 Страница 17

Общественно-политическая ситуация контрреволюционных элементов Москвы по тому времени (март – апрель 1918 года) представляется в следующем виде: с одной стороны, социалистические партии со своими старыми партийными организациями и органами печати, с другой – разрозненные и сами по себе немногочисленные кадеты, «Совет общественных деятелей», торгово-промышленная группа «Союз земельных собственников» и крайние правые. Это наводило мысль руководителей этих групп объединиться на почве совместного признания самых элементарных, но необходимых оснований, как говорилось, «возрождения России». Таким образом, весною 1918 года возник «Правый центр», объединивший в себе все пять несоциалистических групп. (Ни точное время образования «Правого центра», ни инициаторов его учреждения автор не знает.)

Председателем «Правого центра» был А. В. Кривошеий; представителями от кадетов – Новгородцев, Н. И. Астров и Котляревский (?), от «Совета общественных деятелей» – Д. М. Щепкин, Леонтьев и Урусов (?), от торгово-промышленной группы… (автору это в точности неизвестно; он предполагает, что были Сергей Арсентьевич Морозов, несомненный лидер этой группы, и из слышанного им упоминания Н. Н. Кукина – что и он); от «Союза земельных собственников» – Гурко, Мейснер (позже, после выхода из «Правого центра» кадетов, был введен от «Союза» еще Ершов, принимавший участие и в нескольких заседаниях «Совета общественных деятелей» до отъезда на Украину в конце лета 1918 года) и от правых – Л. Л. Кисловский; секретарем был Г. А. Алексеев.

Руководящую роль в «Правом центре», очевидно, играли Кривошеий, Гурко и Леонтьев. Образованный из разнородных политических групп, связанных старыми идейными традициями каждая, ПЦ собою, безусловно, сплоченной среды не представлял. Первые недоразумения возникли на почве отношения к вопросам самоуправления – здесь кадеты отстаивали всеобщее избирательное право, прочие же, особенно Гурко, настаивали на цензовом земстве. Но отношения еще более обострились из-за ориентации «Совет общественных деятелей», «Союз земельных собственников» и правые высказывались за германскую ориентацию, промышленники были нейтральны, кадеты оставались верны союзникам. На этой почве произошел в июне 1918 года раскол; кадеты ушли, торгово-промышленная группа распылилась. Выход кадетов был Довольно длительным, вопрос об удержании их в ПЦ рассматривался в СОД, причем наибольшие усилия к их удержанию проявлял Котляревский, бывший в переговорах посредником. Астров был непримирим. Таким образом, ПЦ, ослабленный численно, выявил свою настоящую физиономию и сильно подался вправо.

Работы «Правого центра» велись крайне конспиративно. В СОД докладывались лишь общие вопросы принципиального характера; вся активность была сосредоточена в ПЦ, а СОД представлял принем скорее политическую декорацию. Так, например, СОД никаких сношений с провинцией не имел, ПЦ же был с нею связан, по-видимому, через местные отделения СЗС; отношения эти вел Леонтьев. Равным образом сношения, установленные летом 1918 года с германским посольством, исходили от ПЦ. Наконец, ПЦ имел связь с какой-то военной организацией, сношения с которой велись Гурко. Субсидировался ПЦ торгово-промышленной группой при посредстве С. А. Морозова, причем отпускались, по-видимому, крупные суммы денег.

Останавливаясь на переговорах ПЦ с германским посольством, следует прежде всего отметить, что поручены они были Леонтьеву и Урусову. Переговоры происходили с советником германского посольства бароном Рицлером и касались возможности инамерений немцев вмешаться в русские дела иоккупировать Москву. Рицлер, по-видимому, затягивал переговоры, был уклончив и предлагал помощь, но при обязательной инициативе русских сил; предполагалось будто с наступлением Краснова на юге двинуть немецкие силы с Запада, дабы этим ослабить центр и одновременно произвести в Москве переворот посредством двух латышских полков и военных. «Правый центр» со своей стороны обсуждал роль русской власти, могущей возникнуть при оккупации, то есть взаимоотношения ее с немецким командованием, юрисдикцию последнего и т. д.

Переговоры эти, тянувшиеся долго, характеризуют колебания германской политики со времени заключения Брестского мира до Ноябрьской революции; немцы водили ПЦ за нос, не желая рвать с ним на всякий случай связи, но партия канцлера, стоявшего за вмешательство, брала верх. По крайней мере, после убийства Мирбаха приехавший на две недели посол д-р Гельферих не изъявил ни малейшего желания видеться с политическими деятелями старого порядка и уклонился от свидания с ними, а чуть ли не одновременно немецкая миссия во главе с майором Шубертом, сидевшая в том же Денежном переулке,[61] принимала живое участие в отправке офицеров на Украину для образования так называемой Южной армии.

С отъездом в июле или начале августа Кривошеина на Украину ПЦ прекратил свое существование. К этому же времени относится и прекращение деятельности СЗС, имевшего последнее собрание с участием провинциальных делегатов в середине июля. Видные представители торгово-промышленного класса в течение лета уехали на Украину, и местная торгово-промышленная группа, если не распылилась совсем, то сократилась и перестала давать деньги.

Таким образом, из всех организаций, входивших в состав ПЦ, остались кадеты, СОД и правые. С тех пор в качестве представителя от них для «контакта» постоянно участвовал Л. Л. Кисловский, в «Совет ОД» окончательно перекочевали Стемпковский и Ершов, до его отъезда.

В сентябре на Украину уехали Гурко и Меллер-Закомельский, принимавший также участие, кажется, в СЗС. До отъезда их в конце августа или начале сентября состоялось заседание СОД при участии Гурко и Меллер-Закомельского; на заседаниях присутствовали также С. А. Морозов и Григорий Николаевич Трубецкой – идейный представитель СОД в течение зимы в Новочеркасске, вернувшийся на некоторое время в Россию и затем осенью уехавший опять на юг. Заседание было созвано для заслушания доклада Б. С. Гагарина (советника украинского Министерства иностранных дел) о положении дел на Украине. Присутствовавшие жестоко обрушились на украинофильскую политику Скоропадского и самостийность; Гагарин указывал на необходимость и прибавил, что курс политики Скоропадским значительно меняется.

К этому же времени относится обсуждение СОД вопроса о чехословацком движении и установлении на Востоке власти Уфимской директории Авксентьева. СОД к чехословацкому движению, как несущему за собою возврат к старому Учредительному собранию, отнесся, безусловно, отрицательно. С этим не согласился Шидловский, который после этого ни разу более не показывался.

Между тем кадеты, выходя из состава «Правого центра»,[62] почувствовали себя изолированными, так как примкнуть к социалистическим партиям не могли. Тогда они задумали образовать со своей стороны надпартийную организацию для объединения общественных и политических сил, стоящих на союзнической ориентации *.[63]

Докладывая в СОД об образовании НЦ, Леонтьев и Д. М. Щепкин относились к нему сперва скептически; они указывали на то, что это, строго говоря, те же кадеты, так как туда идти больше некому, что наименование «Национального центра» они ему дали, чтобы импонировать Антанте, и что удивляются, как мог туда пойти Д. Н. Шипов; это они объясняли его старостью. Стремление же кадетов заполучить Шилова вполне понятно, так как они надеялись, что благодаря его старому обаянию в общественных кругах Москвы за ним пойдут другие. Председателем НЦ первое время был Шипов, а Котляревский, по словам Леонтьева, должен был организовать такие же работы, какие были в СОД в 1918 году (управление, суд и т. д.). Между тем в деятельности СОД с середины сентября наступило окончательное затишье: собирались редко (раз в 2–3 недели) для обмена мнений о текущих событиях и «информации». В порядке этого обмена взглядами участники заседаний «Совета» делились мнениями и определяли политическое настроение близких им кругов, причем более всего на эту тему говорили Муралевич, Каптерев и Сергиевский (вступивший в «Совет» в январе или феврале), как лица, вращающиеся в наиболее обширном кругу учительского и преподавательского персонала. О каких-либо взаимоотношениях с НЦ не было речи. В одном заседании СОД был даже поднят вопрос, не распуститься ли, спрашивали себя, кого и СОД из себя представляет, но решено было продолжать собираться иногда для обмена мнений.

Когда произошла революция в Германии и немецкая ориентация, составлявшая главную препону для возможности какого-нибудь сговора, потеряла значение, был возбужден вопрос о переговорах с НЦ *.[64]

Переговоры с Шиповым вел Д. М. Щепкин и указывал на крайнюю несговорчивость старика: с одной стороны, Шипов говорил, что не представляет себе, как они, то есть Шипов и Щепкин, не находятся в одном лагере; с другой стороны, письмо его оставил без ответа более месяца, далее, требовал, чтобы СОД просто вошел, влился в НЦ. Шипов указывал, что СОД является, строго говоря, пустым местом; комментируя это, Д. М. Щепкин указывал «Совету», что НЦ собою немногим больше представляет, чем СОД, с тою только разницею, что «Совет» денег не имеет, а в НЦ имеются какие-то остатки денег, полученных от Антанты.