Ада Баскина - Золотая середина. Как живут современные шведы Страница 17

– А мне казалось, что в Швеции задолго до других стран, а уж тем более России, было введено обязательное сексуальное образование.

– Да, наверное, вы правы. Действительно раньше, но не намного, лет на двадцать. Предмет «Жизнь вдвоем и сексуальность» был введен в 1955 году.

– Это факультатив?

– Нет, обязательный предмет.

– И что там преподают?

– Как себя вести на первом свидании. Как узнать, готова ли твоя партнерша к половому контакту. Как сделать, чтобы страсть с одной стороны не переросла в насилие. Как пользоваться контрацептивами. Как избежать беременности.

– И сегодняшние подростки все это хорошо знают?

– Надеюсь, что знают.

– Значит проблемы сексуального воспитания в основном решены?

– О, нет, совсем даже не решены. Об этом нам говорят сами школьники. На беседах с сексологами они жалуются, что не получают достаточно психологических знаний. Выяснилось, что для тинейджера человеческие отношения важнее, чем только одна специфическая их сторона – секс. А им необходимо знать, например, что такое любовь. Как понять, серьезно ли твое чувство к этой девочке, к этому мальчику. Самый частый вопрос: «Как я узнаю, что это действительно любовь?»

– В таких случаях обычно отвечают: вот придет к тебе это чувство – сам узнаешь, – замечаю я.

– Ну, а пока не пришло? Все эти знания дети должны получать еще в школе. И там же их следует готовить к тому, что секс нужен не просто для удовлетворения желаний. Это способ улучшить качество жизни, придать ей ощущение полноты, радости, счастья.

– И этому надо учить еще в школе?

– Нет, в школе уже поздно. К будущей личной жизни ребенка надо готовить с первого дня его появления на свет.

– О, теперь я верю, что действительно нахожусь в Швеции. Никогда раньше не приходилось мне слышать столь революционной концепции.

– А тут никакой революции нет. Все очень логично. Человек с первой минуты появления на свет должен чувствовать, что он любим и защищен. Его первый интимный контакт (не сексуальный, разумеется, а именно интимный) – с матерью. И с отцом. Эту родительскую любовь он потом перенесет и на свои отношения с другими людьми, особенно на отношение со своим возлюбленным (или возлюбленной). Он должен уметь быть нежным, сентиментальным, романтичным. Только так сможет он приносить радость своему партнеру (или партнерше). Только так может быть счастлив он сам.

Семья

С давним моим оппонентом, писателем Александром Никоновым, мы уже не первый год ведем этот спор:

– У семьи нет будущего. Она распадается и как институт скоро исчезнет совсем, – убежден Никонов (кстати, сам он – прекрасный семьянин!).

– Нет, семья не исчезнет. Просто не может исчезнуть, – возражаю я.

– Да что тут спорить, посмотрите социологию, статистику, оглянитесь вокруг, наконец. Семейные узы все слабее и слабее. Не за горами время, когда и вовсе исчезнут.

Я просматриваю социологические данные, знакомлюсь со статистикой, оглядываюсь вокруг… Увы, ни одного доказательства в мою пользу.

– Нет, семья будет существовать всегда, – тупо повторяю я. – Ну просто потому, что я так чувствую. И, наконец, я так хочу!

– Ладно, – говорит Саша. – Поезжайте в Швецию, посмотрите, что там происходит. Убедитесь, что я прав.

Начало беседы с ведущим специалистом в области социологии семьи Уллой Бьёрнберг меня совсем не вдохновляет. Профессор Гётеборгского университета, автор многочисленных книг и статей о современном браке, она руководила несколькими национальными исследованиями. В ее данных сомневаться не приходится.

– В Швеции из всех видов сожительства женщины и мужчины брак составляет чуть больше 57 процентов, – говорит она.

Ну и как я теперь стану возражать нигилисту Никонову?

Самбо

Вы пытаетесь вспомнить, какой именно вид борьбы (или мексиканского танца) означает это слово? Не трудитесь. Самбо по-шведски – это союз двоих без брака.

– В таком небрачном сожительстве у нас живет треть всех пар, – говорит Улла. – Между прочим, самбо – уникальное шведское явление. Мне не приходилось такое встречать больше ни в одной стране.

– Что же тут уникального? Герлфренды и бойфренды давно уже существуют в Америке, да и в любой развитой стране. Вот и в России теперь не в диковинку такие незарегистрированные союзы.

– В том-то и разница: самбо – союз зарегистрированный.

Итак, если коротко. Пока вы встречаетесь, развлекаетесь, назначаете свидания в квартире отсутствующего приятеля – ну, вы знаете, как это бывает, – это ваше личное дело. Никто об этом не обязан знать, и в статистику эти данные не попадают. Но если вы решили съехаться, завести общее хозяйство и жить вместе одним домом – вы попадаете в категорию самбо. Не хотите оформлять брак законодательно? Это ваше дело. Но сообщить в налоговую инспекцию свой адрес вы обязаны, и поскольку адрес этот один, вас регистрируют в официальный союз – самбо. Теперь можно не спешить заключать брак в муниципалитете или освящать его в церкви. Потому что вы автоматически получаете все права, которые есть у законных супругов. Кроме одного – наследовать имущество после смерти одного из них. Но ведь до этого еще так далеко, правда?

Рождение ребенка, и даже не одного, никак не подтолкнет к законному браку: прав от этого у обоих родителей не прибавится и не убавится. Ваш союз распался? Вы отказываетесь платить алименты? Так ведь вы жили с этой женщиной, родили этого ребенка – обязаны его содержать. Ах, это не ваш ребенок? Она вам изменяла? Пожалуйста, пройдите тест на отцовство. Были вы в это время в браке или самбо – разницы никакой.

В первые мои дни в Швеции мне показалось, что вообще все пары вокруг неженаты и не замужем. С кем бы мне ни приходилось знакомиться, на вопрос: «Вы в браке?» отвечали: «Нет, у нас самбо». Это были люди разных возрастов, разного социального статуса.

Мари-Луиз, студентка, и ее партнер (как это здесь называется) Нильс, аспирант, живут вместе три года. Недавно они купили общую квартиру. Родители с обеих сторон помогли деньгами. Маме и папе Мари-Луиз ее выбор нравится. Они живут в другом городе, часто приглашают молодых погостить и очень радуются, когда те остаются на несколько дней. Но Мари-Луиз этими визитами тяготится:

– Понимаете, они все время спрашивают, когда мы наконец оформим наши отношения, то есть заключим брак. Но я не понимаю, зачем это нужно? У каждого есть свои цели, учеба, карьера. Самбо дает ощущение свободы, независимости от другого.

– Я – другой? – спрашивает Нильс. До сих пор он сидел молча, предоставляя девушке говорить за них двоих.

– Да, другой. Значимый другой, дорогой другой, но – другой. И пока ты будешь дорог мне, а я тебе, наши отношения будут романтичными и прекрасными. И мы будем вместе. А если…

– Если что? – я вижу, как он напрягся, и понимаю, что этот разговор не первый.

Нильс не представляет себе жизни без Мари-Луиз. Он старается быть с ней всегда, когда это только возможно. Она ходит на занятия по латиноамериканским танцам, и он ходит с ней, хотя до того не обнаруживал в себе любви к этому виду искусства. Она уехала на практику в Берлин, на три месяца. Он взял отпуск в аспирантуре и уехал с ней. «А вы когда-нибудь зарегистрируете свой брак?» – спрашиваю я. Он отвечает не задумываясь, видно, что ответ у него готов давно: «Сразу же, как только Мари-Луиз согласится».

А вот еще одна встреча, еще один разговор.

Тридцатилетние Кристен и Стефания живут вместе около года. Он работает на железной дороге, она – в магазине. Оба они объясняют мне, почему живут самбо. Они получают одинаковую зарплату и, значит, нет необходимости финансовой поддержки друг друга. До знакомства каждый снимал квартиру, могли бы это делать и сейчас, но зачем же порознь? У них любовь, они хотят жить вместе – квартиру сняли общую.

Оба говорят примерно одно и то же. Однако с разными интонациями. Кристен спокоен, уверен и, кажется, вполне доволен такой жизнью. Стефания же явно нервничает, то вспыхивает румянцем, то, наоборот, бледнеет. Голос ее то и дело срывается.

Я улучаю момент, когда Кристен выходит из комнаты, и спрашиваю:

– Стефания, тебе, кажется, не очень по душе самбо?

– Ах, это все мое католическое прошлое.

– Ты верующая?

– Нет, но я приехала из Польши, меня воспитывали дедушка с бабушкой, а они истинные католики. И мне без брака как-то… неловко, что ли.

– Перед кем неловко? Ведь общественное мнение в Швеции вполне принимает такую форму отношений. Да и права у самбо почти такие же, как у законных супругов.

– Ах, при чем тут права! – восклицает Стефания. На глаза ее навертываются слезы. – Брак ведь это нечто стабильное. Он дает уверенность в будущем. А самбо – нет. Захотел кто-то один – и, пожалуйста, уходи. Ничто не остановит. А я хочу, чтобы нас с Кристеном связывали серьезные обязательства.

Я прошу Уллу Бьёрнберг прокомментировать мои интервью. Она говорит: