Александр Лепехин - Тульский край глазами очевидцев. Выпуск 1 Страница 17

В прежние времена здесь жили, без сомнения, одни только россияне и отличия на вере состояло разве только в одних раскольниках: но после, когда начали завод приводить в совершенство и выписывать наипаче во время Петра Великого разных иностранных мастеров, то завелись и разные веры, от которых в выродившихся племенах, сказывают ведутся и по ныне некоторыя секты, но столь тайно, что об них выведать никак не можно; следовательно и существуют до селе по одним токмо сказкам. В Воронежской губернии наипаче около Козлова и по Днепровской линии есть одна секта русских раскольников, не таких как другие в России, кои раскольничают в мелочах, но кои умствовают, да только умствовают по колику их грубый естественный разум достигает; чуднее всего как сия сетка вкралась в Россию, которой начало кажется совсем не здешних стран быть должно. Они называют себя духоверцами (такого одного видел я здесь) и веру свою скрывают столь усердно, что принимать все обряды в домах и у себя и в народе и наблюдают служение Греческаго вероисповедания, а мыслят иначе; и при том в самом сём наблюдании просят беспрестанно помилования у единых токмо духом понимаемаго существа в их слабостях, что оне не могут противу стоять, и не допущать того, что другие делают, под которых владычеством оне обитают. Оне выводят начало своя веры по сказкам сего Ария, с которым я говорил, и с времён Александра Великаго и хотя книг никаких не имеют, а учат и сохраняют свой закон по преданию, один другому: при всём том взирая на правила, которые они в житии своём наблюдать должны, кажется некоторым образом она должна, быть отрывок какого-нибудь Индейскаго Пифагора. Оне не должны есть никакого животнаго, а питаться одними прозябениями, но теперь едят в некоторые дни, с тем только, чтоб скрыть в том своё отвращение, а предоставили себе из того только накрепко наблюдать, чтобы самим не убивать никакого животнаго: свиней не едят никогда, и за сиё одно готовы подвергнуть себя мучениям; сластолюбие и прочего всего отвращаются. Жениться у них запрещается, или если кто столько слаб, что без того не может, то должен выбирать такую же духоверку или в обществе сём числиться не будет. Вера их основана на душевных мыслях: ни времени на молитву ни нарочнаго к тому зданию не допущают, а молиться велят безпристанно и силиться всячески, чтобы молиться вкупе; по чему где их между россиянам живет несколько, там оне чтоб скрыть как возможно своё намерение, шатаются будто бы в гости к тому или к другому и сошедшись молятся духом всяк про себя. Кто же захочет тот другим проповедует, и у них все книжники и всяк беседовать может, кажется если дать им волю в исповедании их веры, то первое, что оне составили б бесполезнейших людей в обществе, а второе замолились бы до смерти, ибо по их мнению, ничего делать не должно, а только молиться. Никаких книг и никакого священого писания не отметают, Библию, Евангелие, Псалтырь и прочия книги служат им предметами чтения и скопищем материи, о коих они между собой беседовать должны; что в них ни писано, они тому не верят, а пользуются только одним почерпанием из их нравоучений, прелагая все на духе; бытие Христа, Пресвятыя Девы прочего не допущают, а верят что в писании об них упоминается фигурою, смотря по тому, что то имя значит, и так о духам веровать подлежит. Образов святых не почитают, и никак не молятся, думая как можно дух в материи представить, или как можно в материю веровать и материально духу поклоняться; и потому верующих прямо, как в священном писании описано, называют невежами и не тако разумеющими. Имяна делают себе святых Ангелами называемых, коим во всём и последовать тщатся; если же кто не в силах тому Ангелу последовать, тот может переменить своё имя и выбрать другого себе святого по силе. Одним словом закон их нечто метафизическое глумление, помрачающее чувства и благость естества человеческаго. В прочем в житии своём трезвы, воздержаны в спокойной жизни добродетельны, и весьма тихи, но к несчастью, при сих добрых качествах бесполезнейшие граждане и худые сыны Отечества, презрители временной славы, по пути и сами презираемые и гонимы. За человеколюбие хотя и похваляемы, однако не ведящие обид и единоверия опасную на себя делают надежду. В последнюю войну с турками попалось как то их несколько ведением и неведением в один полк, служили весьма хорошо и верно, не показывая ни мало, что они духом страждут, что принуждают изготовляться против неприятеля; но когда дошло до стычки, то оне побросав всё своё оружие пали на землю, чтобы их кололи, а оне говорят, себе подобных убивать не могут.

По 10 дневном в Туле пребывании, наконец (15, 16 дня июля), простился я с городом и с моими знакомыми. 15 числа изготовляясь к отъезду, послал за почтовыми лошадьми, но он оных не получил, ямщики после бывшего в их слободе за три года пожара уволены были от гоньбы на 4 года, и потому их же самих надобно было нанимать повольною ценою. Необычайный сей случай по которому долженствовало платить, по крайней мере двойные прогоны, заставляли меня просить от правительства уездных лошадей, но покудова оных сгонют, надобно было дожидаться целые сутки. После, ето правда, я имел причину много раскаеваться в своём упрямстве, что скупился дать двойные прогоны, но уже поздно: ибо согнанные из далека лошади были рабочия, худые, проводники не знающие дороги, ночь тёмная и дождливая, сверх того сбившись с прямой дороги, плутали по полям, не ведая куда ехали; к счастью нам попались ехавшие из соседней деревни верхами господские люди, которые вывели нас на прямую дорогу и благодарность им стоила других прогонов о которых мы в городе спорили, а что ночь всю проплутали, того и считать нечего. Дорога была ровная, по обе стороны с небольшими рощицами, изукрашенная глинистыми и после дождя расплывшись вязкая и трудная. 17 вёрст до первой деревни, Ясная Поляна называемой, протащились мы до 8 часов утра. Оная стоит над ручьём, который будучи перепружен плотиною составляет пруд, из коего жители пользуются водой. В ней дворов до 50 и принадлежит 3 помещикам, из коих один, Князь Волконский, живёт сам в оной деревни. После бывшего минувшей ночью мучения рады мы были, что приехали в селение, о котором надеялись получением свежих лошадей забыть происшедшее беспокойство, однако нет, староста и несколько собравшихся мужиков отрицали дать нам лошадей, иначе как разве из найму, потому что тут не Ям, а в разсуждении уездных лошадей, говорили оне, мы не одне в том уезде, следовательно надобно собирать не с одних их, а с других деревень. Я думал, таким образом, порядочнейшее найтить разсуждение в помещике, но и тот подтвердил своевольное мужиков требование, а будучи в сём околотке больше прочих дворянцев и соседей присвоил себе и право располагать подводами всех окольных деревень не на дороге стоящих, чтобы оне давали также подводы для гоньбы по большой дороге по очередно. Чувствительная таковая мужикам потачка и желание выбраться поскорей в честнейшее селение, принудили меня нанимать согласиться, и мы не успели мужикам обещать двойных прогонов, как появились с деревни лошади и подводчики и мы отправились до Соловаго Яму. Дорога наша лежала по мимо текщей речке, плотиною перепруженной Ясенке; места состояли все из полей покрытых рожью, овсом и гречухой весьма густыми рослыми, так что я, такого хорошего хлеба до сих пор ещё не видывал. Земля сверху чернозёмная с глиною, а под ею аршина в полтора слой красноватой чистой глины. Разлогистые долины склонялись, по большей частью к западу, из них, другие иные были проточные содержали ручейки после дождей скопившиеся. Версты 3 от Ясной Поляны стояла каменная церковь к ней принадлежащая, но построенная видно более для чужих, нежели чем для своих мужиков, потому что позад ея недалеко находится другая деревня иного помещика Воробьёвка. За версту от оной оставили деревню Кисенку, далее проехали деревню Колпину, при речке Колпинке стоящую, которую переехали дурным вашинованным мостом. Речка сия собою видная, но течёт так тихо, что едва приметить можно. За 2 весты от Колпины, с холма надобно спускаться в глубокую долину, которая прозывается по причине по соотвествующей речке Житовке, Житова долина. В оной летало черезвычайное множество простых бабочек (pap. Folidaginiset pap. Brafficae), так что будто бы они со всей России сюда слетались. Далее по полям попадались нам также и саранча (grillius migratorius), которая яко первая примеченная в сих местах хотя нас и удивила своим множеством, однако, после узнали мы что сие количество далеко не доходят до того какое бывает в полуденных странах России. Наконец доехали мы до речки Соловы, пространный жёлоб под собою занимающей, но мелкой и текущей к Западу, у коея правый берег высок и крут, а левый отложее; в правом берегу виден был высоко от воды известковый камень, покрытый на поверхности наносным чернозёмом. Над рекою версты с 1,5 от прямой дороги в сторону, стояло село того же имени с каменою церквою, от Тулы в 24 верстах отстоящее, мы в его своротили по причине, что в нем содержится Ям. Пониже села на той же речке имеется железный завод Сакина, на котором работа производится по причине недостатка лесу временно, и я не знаю, для чего его лучше совсем не оставлять. Из села переменя лошадей ехали мы просёлошною дорогою вёрст с 7 и тут имели случай любоваться на хороший хлеб, который однако в здешних местах жителям ни чуть ни в диковинку, ибо когда их ни спросишь, каков урожай тут бывает, то обыкновенно их ответ услышишь: Слава богу! Вёрст за 60 от Солова видели мы несколько в стороне начинающееся, но после к дороге подходящее пространное село Покрово, дворов сот до 5, имеющее купленное у одного господина армянином, поставщиком вина в Тулу, Мценск и Москву, который имел у себя хлеба в запасе скирдов до 100 подле села расставленных, и суй запас не должно почитать многих лет, но прошлого только года и третьего, столько благославленна хлебородием вся страна! В оном селе выехав мы на прямую дорогу, за 3 версты далее проехали маленькую деревушку с каменною корчмою, Дирики называемою. До сих мест продолжались нарочно частые перелески, но далее лес начинал уменьшаться и места отчасу становились степнее. Под вечер приехали мы в село Сергиеево в 25 верстах от прежнего Яма отстоящее, при котором протекает с юго-восточного и северо-западной стороне нарочитой глубины и ширины река Плава имеющая однако во многих местах по себе броды. Село стоит в долине окружённой с обеих сторон горами, по которым промеж самого жилья протекает вышеписанная речка. Оно принадлежит князю Сергею Васильевичу Гагарину, в нём имеются каменныя, прекрасной архитектуры церковь. У реки правый берег высок и кончится к воде яром, а левый отлог: в правом ломают на построения известковый твёрдый камень, который лежит глубоко превеликими плитами, смешанный кое где с селенитовыми хрусталями; глубина его от поверхности холма, где ломают, на глазомер будет сажен до 5 и более, и как яр и крут и открыт, то можно было почти видеть, какие слои поверх его лежали: во-первых был чернозём на аршин толщиной, под ним лежал слой глины из красна-желтой на несколько сажен, а по том мелкий песок на поларшина, а под ним крупный хрящ, под хрящём лежал всякой сброд состоящий из известкового плитняка, голышника, песка и суглинка, всё проникнутыя железным веществом или охрой, под сим лежал опять чернозём с глинистыми прожилками и наконец пространные полы твёрдого блестящего без всяких окменолостей известковика. В Сергеве, хотя уже начинало смеркаться, я не думал останавливаться ночевать, потому что случившаяся мне от безпрестанного беспокойства немощь, которая от часу увеличивалась, принуждала меня торопиться как можно скорей в город, но к пущему несчастию и скоро ехать не дозволял, и потому чтоб не продлить временем, решился я ехать денно и нощно. Из села Сергиева переехали мы реку Плаву пониже плотины бродом и поднявшись на отлогой ея левый берег, ехали ровными местами до урочища называемого Сухая Лохня, в 6 верстах от села отстоящего, в которое надобно было спускаться весьма круто. Глубокая сия долина имеет в сём месте положение соответствующее реки Плаве к норд-весту, правый берег, с которого мы спускались, крут черезвычайно и усыпан известняком, а левый столько полог, что после поднимаясь из таковой глубины, в каковую спускались, едва приметить можно было что мы становились выше, и наконец через несколько вёрст с крутым тем уступом справлялись. В долине стоит деревня того же имени, и посередине течёт маленький ручеёк, который весной весьма разливается, так что недели с две тут совсем ездить не можно. По некоторым расстояниям приехали мы к другой долине совсем первой подобной, которае называется Селезнёв Колодезь, при оном стоит ровным образом деревня того же имени. Вёрст за 6 или за 7 от онаго следовала третья, во всём таком состояния долина, и называется Крутою Горою: 3 сии проеханые порога казались мне особливаго примечания достойны, потому что сколько можно было приметить, оне лежали один к другому параллельно и у всех правый берег высок и крут, а левый отлог, так что думать можно, не здесь ли то высокое место, которое пролегая через Смоленскую с одной стороны, а с другой через Воронежскую губернию разделяют Российские реки и речки на текущие к северу и полудню. – Далее места пошли ровнее и безлеснее, земля чернозёмная и огруженная, так сказать, хлебом. Прилежное здесь засевание всех пространых мест обязано здешним помещикам, кои особо пекутся, чтоб пустые места не лежали в праздне; у них крестьяне будучи обложены вместо всякого окладу боярщиною обрабатывают положенные на них дни сии пустыри, они должны успевать в оставшиеся в неделе дни ходить также за своими пашнями. Покудова работа по сим благословенным местам продолжаются мужик не ропщет ни мало трудясь на себя и на господина; но когда придёт время жать, то убирая господский хлеб с своим почти отчаивается, и я слыхал не редко, что в сих местах мужики в тех только деревнях и богаты, кои по 10 рубли с гнезда платят оброку, а не ходят на боярщину. К утру приехали мы в Малый Скуратов в 27 верстах от Сергиева отстоящий, небольшая сия деревушка и то почти до половины недавно выгоревшая стоит на ровном месте изукрашеном обильными нивами по чернозёму расстилающиеся. Рек и речек в сих местах почти не видно и потому жители пользуются колодезною водою, которая однако стала здесь лучше, нежели какую до Сергиева мы имели. Места от сель до Большого Скуратова везде одинаковы ровныя пашнями, наипаче рожью и гречухою покрыты. Удивительным казалось мне, что здесь, прежде нежели места стали понижаться, нигде стало не видно окаменелостей, хотя по ручьям иногда попадался разметанной известковый камень. За 7 вёрст от Яму проехали мы деревушку Нелодовку, а после около обедни увидели 2 села, Большой Скуратов, называемыя из коих, одно принадлежит одному, а другое другому помещику: оба они остаются несколько в стороне, а при дороге стоит Ям, на котором мы лошадей переменили. Отсель дорога опять пошла гористая, как обыкновенно здесь называют, хотя горы сии ничего с настоящими горами общаго не имеют, а только составляют ровныя высокия поля разделённые глубокими долинами, кои чаще или реже встречаясь делают спуски и подъёмы несколько трудными. По ним кое где находились рощи, из чистаго и хорошаго леса, тополоваго, дубоваго, берёзоваго, осиноваго, ореховаго и потому подобно состоящего, меж коими растут также и фруктовыя деревья и кустарники, как яблони дикия, малина, костяница, ежевика и прочая: земля глиниста и не столь чернозёмна, покрытая хлебом яко главнейшая сия плодоносныя страны произрастанем, и я впервые здесь видел ячмень по здешнему пшеном называемый. Изобилие хлебородия сих мест придало городу Мценску название хлебного города. Версты за 2 от перемены мы переехали урочище Медвежьими горами называемое, называется потому, что прежде когда сии места были покрыты дремучим лесом, важивалось здесь множество медведей. Горы сии знамениты только крутыми в ту и другую стороны спусками. За ними скоро следовали другие горы, называемые Юдиными, ничем от прежних не отличныя. За 9 вёрст от Большаго Скуратова находится буерак Шумшин, знатен только тем, что глубина его равняется с выше речёными горами. По всем сим между гор долинам имеются небольшие ручейки, ныне почти пересохшие, но в вешнюю пору немало остановки проезжим причиняющие, ибо хорошие мосты бывали только прежде и видно срываны были спуски, но ныне всё сиё оставлено. В 12 верстах наехали мы на первую деревню Полозову, за которой не в отдалённости следовала гора Берзева, коя при долине стояла деревня Трубни, от станции в 18 верстах. По том на 21 версте проехали гору каменную, которая от прочих не разнилась ничем, как только что была покрыта несколько лесом. В лесу сём видели мы много конюков, за которыми покудова гонялись с ружьями, настигала нас небольшая, грозная туча, которая единожды только, но столь сильным громом ударила, что земля и лес потряся, и после ни где не слышно было ни грому ни дождя не последовало. Наконец стали мы приближаться к городу Мценску, до которого от каменной горы оставалось 6 вёрст, к оному сперва с гор спустились мы на поля, а с оных через версту спустились мы на луга, а с лугов опять на поёмные места, где и предместья города начинаются. О сих поёмных местах помнят ещё и ныне, что прежде меж дворов езжали на лодках, но ныне сказывают редко так высоко вода поднимается. От сих поёмных мест ещё сажени на 3 прямых в глубину между ярами течет средь города река Зуша. (10)