Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №12  за 1997 год Страница 17

В Таиланде уже давно поговаривают о необходимости введения закона о защите этих рыб. Это было бы самым перспективным решением.

Северные гренландские киты населяют воды Атлантики, омывающие восточное побережье Северной Америки. За нынешний век их численность снизилась примерно с десяти тысяч до трехсот, то есть животные находятся под угрозой исчезновения. Биологи — сотрудники Национального управлении по изучению океана и атмосферы США — винят в этом человека. Только с 1995 года по начало этого отмечено 14 случаев смерти гренландских китов. Из них 9 погибли от столкновения с судами или запутавшись в рыболовных сетях.

В связи с этим в США принят закон, обязывающий морские суда, гидросамолеты и водных лыжников «уступать дорогу» китам. Всякое судно, с борта которого замечено животное, отныне обязано держаться не менее чем в 500 м от него и учитывать, что киты могут передвигаться со скоростью до 5 км/ч.

По материалам журналов «National wildlife», «International wildlife», «New Scientist» подготовили Е.Солдаткин и Б.Силкин

Исторический розыск: Послание с острова Буру

Имя Александра Эстрина мало кому известно, несмотря на то, что в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого в Петербурге хранятся более тысячи предметов, собранных и привезенных им с островов Южных морей. Об этом человеке, приоткрывшем жизнь далеких островитян, — наш рассказ.

Боль сначала огнем обжигала ноги, потом поднималась выше, ломала позвоночник, раскаленным железом терзала внутренности. В голове блуждала лишь одна мысль — о спасительной смерти...

— Шансов, конечно, у него почти нет, но посмотрим, коллега... Да и парень хорош — хоть и невелик, одни жилы и мускулы. А вдруг переборет? Мы ему уже вкатили противоядий — как слону.

— На Яву приходят корабли со всего света, вот и подбросили «черную вдову».

— А вы уверены, что паук?

— Сам сказал: лег под простыню, какой-то комочек под коленом. Хотел сдвинуть, сбросить — почувствовал укус. Сбросил простыню — черный паучок упал с кровати. А перед этим почувствовал — как шилом легонько ткнули. Или иголкой.

— Да. Смотрите, как весь корчится. Скорее всего, вы правы — «вдова».

— А морфий?

— Ничто не помогает от «вдов», мой дорогой. Они слишком ядовиты. Жена уж какую ночь не спит...

Врачи ушли, а Эстрин вдруг ощутил, как боль чуть-чуть отпускает.

Трое суток организм боролся со смертельным ядом. Эстрин чувствовал, что нужно теперь победить его, стать хозяином своего тела — как учил Японец. Он вспомнил, как в порту двое дюжих янки избивали тщедушного, по сравнению с ними, низкорослого японца. Один держал его за руку, заломив ее за спину, а второй, не спеша, бил руками и ногами... Потом появился третий, сзади. Он размахнулся — в руке железный прут. Эстрин не выдержал, схватил его за руку и рванул на себя. И тут все изменилось. Японец вырвал руку, сжатую янки, левой два раза ткнул — одному в живот, второму в глаза, потом мгновенно развернулся, подпрыгнул и пяткой ударил в лоб тому, кто нападал сзади. Через несколько мгновений все трое валялись на грязной мостовой пристани.

— А, Александр... Спасибо. Удар сзади — укус кобры...

Эстрину обрывками вспоминалось, как Японец (на пристани его так и звали, без имени и фамилии) все свободное время в стороне от доков учил его приемам джиу-джитсу. Японец был беспощаден, и не раз Эстрин подолгу отлеживался от, казалось бы, невинного тычка большим пальцем в бок, в почки, в горло. Многому научил его новый друг. Ну а когда того все-таки убили, Эстрину и подкинули «на память» паучка в кровать...

Боль уходила.

Казалось, прошли тысячи лет. Эстрин стал стремительно выздоравливать.

Александр Самуилович Эстрин родился в 1889 году в Белоруссии, в городе Мстиславле, в многодетной семье потомственных рабочих. В 14 лет он уехал из России в поисках заработка. Работал в Германии, Франции, Англии, Америке, Японии — сварщиком на судоверфях, котельщиком на заводах, мастером по тонкой слесарной работе. Учился на ходу. И везде, где приходилось ему трудиться, находил друзей.

В 1919 году японское правительство занялось мобилизацией русских на помощь Колчаку, и Эстрин, не имея никакого желания служить в армии Колчака, перебрался в Шанхай, где женился на Анне Смотрицкой.

Анна Яковлевна Смотрицкая родилась в Елисаветграде. Сначала работала в газете в Петрограде, затем учительницей трудовой школы. Чтобы пережить голодное время, школа в 1919 году переезжает в Уфимскую губернию, но вскоре приходят колчаковцы. Анна Смотрицкая, спасаясь от белых, добралась до Владивостока, а затем попала в Шанхай. Работала где и как придется, большей частью прислугой. Потом удалось поступить бонной в семью русской актрисы. Вместе с ней она приехала в Японию. Здесь и встретились в 1919 году Смотрицкая и Эстрин.

Когда молодой семье пришлось искать новое местожительство, выбор пал на Яву. Этот остров издавна был самым населенным, экономически развитым в архипелаге — административный и военно-морской центр голландской колонии, столицей которой была Батавия. (Прежнее название Джакарты. — Здесь и далее прим, автора.) Здесь, помимо голландского, были распространены и английский, и французский, и немецкий языки. Но в отношении языков у Эстрина никаких затруднений не возникало — помогали предыдущие скитания. Опыт, как найти работу, у него тоже был. Устроился в доках порта Батавии — Танджунг-Приоке. Анна Яковлевна также не сидела без дела. Дала объявление в газете, предложила уроки музыки, у нее появились ученицы, расширялся круг знакомых.

Местным языком супруги овладели быстро. Общение с яванцами, а впоследствии и с другими народностями архипелага, позволило уяснить сложные взаимоотношения в колонии.

— Хорошие все-таки люди малайцы. Когда ты болел, часто приходили, приносили фрукты, спрашивали у доктора, как твои дела... — рассказывала жена. — И обрати внимание — малайцы почти всегда веселые, неунывающие. А уж как всякому подарку рады — словно дети...

Ходили смотреть на «чудо света» — индуистские и буддистские храмы — чанди. Начали с самого знаменитого — огромного храма Будды-чанди Боробудура, возведенного в конце VIII — начале IX века. Он был построен, как и остальные, без применения извести и цемента. Плотно укладывался камень к камню, а скреплялись они с помощью «замка» — выступ одного камня входил в выемку другого. Храм был сооружен вокруг холма, обложенного каменными блоками, и имел вид квадратной в плане ступенчатой пирамиды.

Через некоторое время после выздоровления Александра на Яве стала снаряжаться большая зоологическая экспедиция на далекие острова архипелага. Об этом узнала Анна Яковлевна в семье, где давала уроки музыки. Посоветовавшись, Эстрины решили добиваться включения в состав экспедиции. Руководителем ее был зоолог — голландец Токсопеус, сравнительно молодой ученый, лет сорока.

— Малайский знаете? Кем и где работали, чем можете заниматься в экспедиции? — спросил он.

— Малайский знаю. Умею составлять коллекции, чинить механизмы, оружие, — ответил Александр. — Работал в доках, котельщиком...

В состав экспедиции входили двое рабочих-яванцев из ботанического сада Бейтензорга (Богора); один — прекрасный стрелок, к тому же умеющий хорошо препарировать животных, делать чучела. Второй специализировался по сбору гербариев.

Экспедиция направлялась к малоизученным островам Буру, Сераму и Амбону.

Отвесной стеной поднимался из моря остров Буру. Его покрывали леса, в которых водились кабаны, олени и многие другие животные разных видов. Птиц здесь было превеликое множество — остров вполне оправдывал свое название: «буру» — птица.

Экспедиция обычно располагалась в каком-либо селении, и уже оттуда ее участники совершали вылазки в леса. Зоолог Токсопеус занимал хижину. Эстрин с женой устраивались в палатке, возле которой всю ночь горел костер.

Усталые от дневного перехода, они, после бесхитростного ужина, подолгу сидели у костра, и казалось, только огонь отделял их хрупкой стеной от окружающей темноты и ее обитателей.

Слишком много плохого видели Эстрины с детства от людей, чтобы бояться животных. Если вначале подползающая змея или близко пролетающая летучая мышь повергали их, особенно Анну, чуть ли не в панику, то потом она сама палкой отбрасывала змею, а на летучую мышь не обращала внимания. Как-то к их костру вышла из темноты, бесшумно и зловеще, аджака — дикая собака. Мускулистая, поджарая, стояла она по ту сторону догорающего костра и злобно, пронизывающим взглядом хищника смотрела на людей.

Эстрин осторожно подпихнул в костер длинный сук и, когда тот вспыхнул, выхватил его из огня, вскочил и бросился прямо через костер к аджаке. Та отпрыгнула и мгновенно растворилась в темноте.

— Не вернется? — с некоторой опаской спросила Анна.