А.Д. Дивайн - Миллион миль Страница 17

Эсминец подошел к главному причалу рядом с Башней — зданием штаба. Весь район был оцеплен, и один из портовых рабочих сообщил:

«Там лежит неразорвавшаяся бомба».

Но сам порт практически не пострадал. Гавань была пустой. Корабли Соединения Н ушли в море в разгар первого налета, предпочтя сражаться на глубокой воде, а не в тесном порту.

«Ринаун» выходил северным фарватером, ведя огонь из всех зенитных орудий. Жители Гибралтара говорили, что это было впечатляющее зрелище.

Ночь прошла тихо, никаких сигналов воздушной тревоги.

На следующее утро сигналы тревоги тоже не прозвучали. На берегу говорили: «Честь спасена — даже в том кривом смысле, который вкладывают в это слово французы: они показали себя — больше ничего не будет».

Жизнь вошла в привычную колею. Эсминец стоял в гавани, и единственным развлечением был свист боцманской дудки. Команда выскакивала наверх, слыша «Большой сбор» и «Захождение» или, наоборот, расходилась после сигнала «Подвахтенные вниз».

Все выглядело тихо и мирно, лишь на горизонте витало смутное облачко. Всюду царила атмосфера «после боя». На берег в увольнение отправлялась половина команды, и моряки получили возможность хорошо отдохнуть.

Но потом в 14.30 раздался сигнал воздушной тревоги. На мачте над Башней взлетели черный и желтый вымпелы. «Файрдрейк» послушно отрепетовал сигнал, подняв на фалах черное и желтое. В этот момент он оказался единственным военным кораблем в гавани. Там находилась также пара траулеров, но Соединение Н отсутствовало. «Желтую тревогу» в Гибралтаре объявляли по пять раз на дню. Это могла быть ложная тревога, могло быть извещение о приходе «ищейки», так как время от времени над портом пролетали самолеты-разведчики всех заинтересованных сторон.

Но почти сразу вслед за сигналом начался налет. Над головой появились 3 самолета, которые летели высоко в облаках. Они прилетели с юго-востока и выскочили из туч прямо над Скалой.

Первыми открыли огонь южные батареи. Затем к ним присоединились северные батареи, бофорсы и зенитки на мысе Европа, орудия, разбросанные по всей крепости. Небо тут же покрылось черными клубками разрывов. Грохот выстрелов раскатистым эхом отдавался среди утесов Скалы.

На «Файрдрейке» зенитчики тоже заняли места при орудиях. Они приготовились к стрельбе. Наконец выпал случай опробовать недавно установленное 76-мм орудие. Оно открыло огонь. Молодые призывники военного времени, составлявшие его расчет, действовали так же сноровисто, как ветераны. Они поставили настоящую стену разрывов на пути самолетов.

Но затем, сквозь грохот собственных выстрелов и злобный треск выстрелов Скалы, они услышали звук, хорошо знакомый им со времен Норвегии — зловещий свист бомб. Первая серия легла в море далеко от гавани. В небо поднялись привычные фонтаны грязной воды.

Первая волна улетела, появилась вторая.

Это не был символический налет. Это была еще одна целенаправленная атака возмездия, нацеленная на Скалу, еще одна атака, на которую Виши подтолкнула слабость и слепое повиновение воле Германии. Ну, разумеется, и раненая гордость. Раненая гордость — прежде всего.

Офицеры на мостике смотрели, как развивается атака, видели падение бомб и следили за всем этим с ледяным спокойствием. Вторая волна бомбардировщиков летела с юга вдоль горного хребта Скалы. Снова орудия эсминца вплелись в грохот многочисленных батарей Гибралтара.

Эти бомбы легли прямо в бухте Роскиа. Они уничтожили несколько домов и повредили дорогу. Они целились в порт, но промахнулись.

Почти сразу после этого началась новая атака. Стало ясно, что налет был тщательно спланирован и хорошо отрепетирован.

Эти самолеты подошли с востока. Этим они собирались сбить с толка наводчиков, которые ожидали появления противника с юга и запада.

Один самолет сбросил бомбы с малой высоты, явно намереваясь попасть либо в Башню, либо в «Файрдрейк». Они видели, как бомбы отделились от самолета и описали длинную изящную кривую. Но укрыться от них не было никакой возможности. Бомбы легли поперек гавани, подняв огромные столбы воды.

Самый близкий взрыв произошел в 30 ярдах от «Файрдрейка». Одна из бомб попала прямо в траулер, стоящий около стенки. С эсминца увидели огромный всплеск, а потом поднялся столб дыма.

А от мыса Европа уже шла новая группа бомбардировщиков. Эти самолеты летели ниже, чем первые. Морякам эсминца показалось, что они вообще идут на бреющем полете.

Эсминец открыл огонь раньше, чем береговые батареи, они увидели черные клубки ниже и выше головной машины. Затем последовал еще один разрыв, еще, еще… Прекрасная стрельба, прямо по цели.

Моряки увидели, как самолет внезапно повернул на запад, словно пытался обойти разрывы, но тут же клюнул носом и свалился в штопор. Затем из него выпрыгнул человек, над которых мелькнуло белое пятнышко парашюта. На минуту стрельба прекратилась, и на эсминце ясно услышали радостные вопли, прокатившиеся по всей Скале, — после грохота орудий странная тонкая нота, напоминающая писк комара.

Теперь между атаками появились промежутки, однако они не были продолжительными. Несколько самолетов перескочили через вершину Скалы, несколько подошли с юга; потом они появились с запада.

Бомбардировщики старались сделать все возможное, чтобы нанести максимальный ущерб. Но, несмотря на всю свою решительность, несмотря на ярость атаки, добились они весьма немногого. Похоже, один пилот сообразил, что его предшественники плохо целились, потому что спикировал с севера. Он развернулся где-то около испанской границы и вошел в пологое пике. Он проскочил над Северным молом и помчался на Башню и «Файрдрейк». Впервые за все время боя в бешенстве затрещали 12,7-мм пулеметы. Они увидели, как яркие белые цепочки трассирующих пуль поднялись вверх. Так сверкает струя из пожарного шланга, попав в лучи прожекторов. Самолет притянул эту струю словно магнитом. Последовали несколько вспышек, затем он окутался дымом и полетел к испанской границе. Он разбился в Альхесирасе.

Затем моряки получили небольшую передышку. Часть из них разделась до пояса. Артиллеристы обслуживали орудие «Q» в костюмах нельсоновской поры. Добровольцы подавали боеприпасы на палубу. Кранцы первых выстрелов давно опустели, как и находящиеся рядом с орудием ящики. Но снаряды подавались из артпогреба непрерывным потоком.

Они не оставили нападение без ответа. Они постарались достойно ответить. И корабль первым вставал на пути каждой группы атакующих.

Прошел один час, за ним второй. Начался третий ас, но французские самолеты продолжали прилетать. Однако большая часть их бомб упала в открытом море. Серия за серией рвалась около мыса Европа, словно французы целились именно в него. Впрочем, может быть, они просто не хотели целиться в своих недавних союзников по борьбе с немцами. В тот день в воды вокруг Гибралтара упало две трети бомб. Да и те, что были сброшены прямо на Гибралтар, причинили на удивление мало вреда.

За все время бомбардировки только 4 бомбы разорвались в гавани. Старый город остался практически невредим, если не считать одну или две бомбы, разорвавшиеся возле Гражданского госпиталя, и одну у верхних ворот. В бухте Роскиа и вдоль дороги к мысу Европа пострадали несколько домов. Остальная взрывчатка досталась бульвару Аламеда и верхней части восточного склона Скалы.

Убитых можно было пересчитать по пальцам одной руки. Раненых было примерно столько же.

Налет стал великолепным примером неправильного использования сил. Он продлился 3 часа и закончился, так как остальные самолеты сбились с курса и не вышли к цели. Виши объявило о том, что 12 самолетов не вернулись. Французы не причинили Гибралтару такого вреда, который оправдал бы потерю 12 дорогостоящих бомбардировщиков и их экипажей.

Единственное зенитное орудие «Файрдрейка» — орудие «Q» — весьма отличилось. За время одного воздушного налета оно выпустило 162 снаряда! Временами ствол разогревался чуть ли не докрасна. Его расчет от постоянной пальбы просто оглох, и к некоторым матросам слух вернулся только через 2 недели. Увы, но один из них так полностью и не вылечился.

Во многих отношениях это было хуже, чем в Нарвике. На этот раз эсминец стоял неподвижно и не мог уклоняться, а потому был заманчивой целью для бомбардировщиков. Однако моряки потом говорили, что не испытывали ничего похожего на беспомощность, как в Норвегии. Ведь теперь они могли отбиваться. Они знали, что могут дать надлежащий отпор. Орудие «Q» приобрело широкую известность.

Но было в этом нечто мрачное и печальное. Ведь отбиваться приходилось от бывших союзников. И еще горше становилось от понимания того, что это неизбежно.

Но, как обычно, трагедия и комедия шли рука об руку. Трое молодых офицеров «Файрдрейка» купались на дальнем берегу Скалы, когда начался налет. Они не видели предупреждения, так как над этим пляжем не поднимались сигнальные флаги. Они видели самолет, но решили, что это наш. И тут внезапно они услышали свист бомб.