Роман Белоусов - Частная жизнь знаменитостей Страница 17

Когда Александр вырастет, самодержице придет мысль передать престол внуку, минуя официального наследника — нелюбимого сына. Злопамятный Павел, став императором, думал даже заточить Александра в Шлиссельбургскую крепость, подозревая, что тот собирается свергнуть его с престола. И не ошибся в этом, хотя непосредственного участия в низвержении отца Александр не принимал. Он знал о заговоре, о том, что готовится свержение Павла, но не думал, что дело дойдет до цареубийства. Таким образом, Александр оказался причастен к преступлению. Когда же ему доложили о насильственной смерти отца, с ним сделалось дурно. Вызвали придворного доктора Рожерса. Войдя в комнату, где, как думал, в беспамятстве лежит наследник, врач увидел такую картину: Александр сидел, обнявшись с женой, и оба горько плакали. Но не столько по поводу смерти Павла, сколько от испуга, какая ответственность отныне ляжет на плечи Александра — быть императором Всероссийским. И он прямо объявил заговорщикам, устранившим Павла, что не может взять на себя бремя царствования. «Ведь все скажут, — в ужасе твердил он, — что убийца — это я». Глава заговорщиков граф Пален потратил немало сил, чтобы уговорить Александра, заявив ему: «Полноте ребячиться, идите и царствуйте».

Через шесть месяцев после убийства отца новый император Александр I торжественно въехал в Москву. Здесь, по давнему обычаю, состоялась его коронация. Толпы народа приветствовали своего царя-батюшку, ясное солнышко! Люди бросались на колени, исступленно целовали его сапоги и ноги его коня. Это походило на безумие. Молодой царь приветствовал толпу, силился улыбаться, но наедине с самим собой часто впадал в такое уныние, что боялись за его рассудок.

Очевидец торжеств коронации писал, как новый царь «шел по собору, предшествуемый убийцами своего деда, окруженный убийцами своего отца и сопровождаемый, по всей видимости, своими собственными убийцами».

Горечь упреков самому себе мучила его все больше. И все больше с годами проявлялись в нем мистические настроения. Он стал знаться с гадалками и ворожеями, встречался с квакерами, молился с ними и, как и они, верил в духовное совершенствование человека. По душе ему было и то, что молились они без алтарей и образов, без пения и музыки, не признавали никаких церемоний, обрядов и таинств.

Он начнет посещать радения ясновидящей Е. Ф. Татариновой. Знаменитая тогда пророчица, возглавлявшая секту хлыстов, своими откровениями приводила царя «в сокрушение, и слезы лились по лицу его».

Словом, религиозное рвение Александра I, с годами развившееся, было, несомненно, следствием убийства отца и его участия в этом злодеянии. Проще говоря, он стремился искупить вину и замолить грех. Недаром он скажет: «Я должен страдать, ибо ничто не может смягчить моих душевных мук». Он не сказал «угрызений совести», а так было бы точнее.

В дни таких душевных мучений ему однажды повстречалась примечательная женщина — баронесса из Риги. Звали ее Юлия Крюденер, она считалась русской (была внучкой фельдмаршала Миниха, дочерью сенатора и женой посла), но русского языка абсолютно не знала. Свой роман «Валерия» она написала по-французски. Затем последовали ее новые сочинения, романы и пьесы в сентиментальном стиле. Успех некоторых из них вскружил ей голову, распалил ее светское тщеславие. Юлии захотелось большего — играть заметную роль в обществе, в политических кругах. Тогда же стала проявляться в ней религиозная экзальтация. С истовостью фанатички проповедовала она «новое учение», слыла пророчицей. В этот момент она встретилась с Александром I. Своей экзальтированной речью ей удалось увлечь склонного к мистике Александра. Она убеждала его углубиться в самого себя, изжить заблуждения прежней жизни и побороть гордость, замолить грехи прошлого. Царь молча внимал ее речам, и слезы навертывались на его глаза.

С этих пор Александр все больше проникался убеждением в своей греховности, чувство вины перед убитым отцом преследовало его. Ему казалось, что беседы с Крюденер приближают его к покаянию и смиренной молитве.

Под влиянием этих бесед царь стал чаще уединяться, избегал праздников и увеселений. Им все больше овладевало чувство всепрощения, но и стремление освободиться самому от тягости грехов. Постепенно баронесса Крюденер приобрела огромное влияние на царя. Они подолгу бывали наедине, вместе молились, читали Библию. Во время похода русской армии на Париж в 1815 году Крюденер наняла крестьянский домик на берегу Неккара. Здесь русский царь проводил вечера в поучительных беседах с ней. Когда Александр жил в Париже, она поселилась в отеле «Моншеню» по соседству от его резиденции, и он мог, никем не замеченный, приходить к ней через потайную садовую калитку.

Считается, что именно она подала царю мысль о создании «Священного союза» — политической организации, оказавшей тогда немалое влияние на европейскую политику.

Со временем Александр I изменил свое к ней отношение, и ей пришлось уехать из Петербурга в Крым. Когда Юлия Крюденер умерла в 1825 году в Крыму, Александр I, будучи здесь, посетил ее могилу и помолился за упокой ее души. Тогда же ему доложили, что против него существует заговор, цель которого сместить, а то и убить императора. Как реагировал на это чрезвычайное известие государь?

Узнав о том, что заговорщики первым делом намерены устранить его, Александра, он стал очень подозрителен, опасался отравления, даже отказывался принимать лекарства.

В ноябре 1825 года Александр вместе с больной женой, которой врачи советовали побывать на юге, прибыл в Таганрог. Здесь ему снова подтвердили, что заговорщики вынашивают план его свержения. На что он заявил: «Не мне их карать». И бросил в камин список смутьянов. А через несколько дней здесь же, в Таганроге, Александр I внезапно скончался от непродолжительной болезни. Врачи, лечившие его — Виллис и Штофреген, а также князь П. М. Волконский и барон И. И. Дибич подписали свидетельство о смерти. На другой день еще девять медиков составили акт вскрытия. Затем тело было набальзамировано, одето в мундир армейского генерала с орденами, на руки надели белые перчатки. В таком виде покойного положили в гроб и повезли через всю, можно сказать, Россию в Петербург. На всем пути следования траурного кортежа сани с гробом тащили обыватели в своем верноподданническом рвении. Через месяц с лишним, в начале февраля, золотая колесница (гроб переложили с саней), покрытая черным балдахином, въехала в первопрестольную. Городской люд, которому не часто случалось видеть подобное, заполнил улицы. Как писал современник, даже кровли заполнены были зрителями. По обеим сторонам улиц, расчищенных от сугробов, сплошной цепочкой стояли солдаты, причем, согласно секретному приказу, с заряженными ружьями. По городу усиленно ходили слухи, будто во время проезда траурного кортежа произойдут выступления недовольных.

Ничего подобного, однако, не случилось. Процессия, окутанная траурным флером, отчего на белом снегу выглядела сплошной черной лентой, мирно и печально проследовала от Серпуховской заставы через город.

Гроб был установлен в Архангельском соборе, где короновали и отпевали российских самодержцев.

Надо заметить, что на всем пути от Таганрога до Москвы во время перевозки гроба его неоднократно вскрывали и составляли протокол осмотра.

Из Москвы гроб перевезли дальше, в Петербург. Для прощания царской семьи с телом гроб был открыт темной ночью. Так повелел брат покойного Николай Павлович, император Николай I. Мать Александра, вдовствующая императрица Мария Федоровна, при вскрытии гроба заметила, как изменилось его лицо.

Личная жизнь: любовь, занятия, привычки

В октябре 1792 года в Петербург прибыла принцесса Луиза Баденская, ей было четырнадцать лет. Приехала она по приглашению Екатерины II, заметившей, что внука волнуют необоримые физические желания и что пора юноше стать мужчиной.

Луиза была хороша собой и сразу же понравилась Александру, да и ей он пришелся по душе. Через год было венчание, и Луиза, переменив веру, стала женой наследника, великой княгиней Елизаветой Алексеевной. Екатерина была довольна — Александр и Елизавета были великолепной парой. Он — высокого роста, белокурый, с голубыми глазами и правильными римскими чертами лица, прекрасно образован, умен. Она — миловидная и грациозная, разумная, добрая и скромная. Все предвещало им счастливую жизнь. И лишь одно нехорошее предзнаменование омрачило ее начало. Во время одного из приемов молодая супруга поскользнулась, упала и несколько секунд была без чувств. Суеверные сочли это за дурной знак…

Уже вскоре Елизавета признается в письме матери, что чем ближе узнает мужа, тем больше в нем открываются мелочи, которые ей не по вкусу и которые разрушили ее безоглядную к нему любовь. Что же это были за «мелочи»? Конечно, не его легкая глухота на левое ухо — результат пушечной пальбы, с годами, однако, прогрессирующая, не леность к занятиям и даже не эгоизм, в чем сам сознавался, а довольно странное его поведение. Александр позволял себе при всех грубо обходиться с женой, они обедали врозь, не говоря о том, что розно и спали. И еще более странные его выходки, вроде той, что однажды позволил себе. В присутствии нескольких мужчин расстегнул корсаж жены, чтобы все смогли полюбоваться ее грудью. Из-за такого отношения мужа Елизавета стала искать утешения и любви «на стороне». И она нашла утешение в лице прелестной графини Варвары Николаевны Головиной. Эта в высшей степени образованная и талантливая женщина (она прекрасно рисовала, сочиняла романсы и сама пела их) была несчастна в замужестве (муж оказался пустым фатом и мотом). Избыток сердечной любви она отдала Елизавете Алексеевне, которая была младше ее на тринадцать лет и на всю жизнь стала ее кумиром. В свою очередь, Елизавета призналась, что денно и нощно думает о графине и с благодарностью вспоминает тот час, когда отдалась ей.