Александра Супрун - Почему мы так одеты Страница 18

Одновременно с Тимонье над созданием швейной машины трудился американец Элтас Гоу. Он работал на фабрике, которая выпускала текстильное оборудование. И в свое изобретение Гоу заложил некоторые элементы ткацкого станка, в том числе подобие челнока. Если судьба машины Тимонье завершилась тупиком, то машина Гоу нуждалась в дальнейшем совершенствовании. Ускорил этот процесс Исаак Зингер. Тут тоже надо было преодолеть тягу к традиционным решениям. Почему, например, игольное ушко должно находиться там, где у обычных иголок, — в машине оно должно быть рядом с острием. Ткань, которую сшивают, удобнее располагать горизонтально, и держать ее могут прижимные лапки… За десять лет машина Гоу далеко ушла от первоначального образца и стала с полным основанием машиной Зингера. В 60-е годы прошлого века фирма Зингер выпускает уже более 50 тысяч швейных машин в год. А к концу прошлого века количество находящихся в эксплуатации швейных машин перевалило за 20 миллионов.

Семейство нынешних швейных машин обширно и многообразно. Если промышленные машины специализированы, то бытовая способна выполнять по крайней мере полсотни различных операций. И даже вышивать. С начала эпохи «господства иглы и ножниц» игла очень изменилась, хотя узнать ее в отдаленных предках все-таки можно. А ножницы? Бытовые, в общем, те же, но вот «ножницы», которыми на швейных фабриках раскраивают ткань, вряд ли можно даже именовать ножницами. Острая, как бритва, стальная лента режет целый настил, то есть десятки слоев ткани. Но такая ленточная пила еще не последнее слово техники. Тонкая струя нагретого до 450 градусов пара врезается в синтетику, и нити мгновенно «тают» в той точке, в которую такая целенаправленная струя попадает. Или: со скоростью 80 метров в секунду, отклоняясь не более чем на один миллиметр, летит по настилу лазерный луч по заданной траектории. Кем заданной? Компьютером, который рассчитал наиболее рациональный вариант раскроя для той серии пиджаков или платьев, которые ждет пошивочный конвейер.

Сегодня мастерская портного оснащена, не в пример средневековому искуснику, всеми необходимыми материалами и оборудованием. Речь идет о мастерской индивидуального пошива. Мастер вооружен всем необходимым, чтобы сшить, допустим, мужской костюм не только хорошо, но и быстро. Так ли? Своеобразный мировой рекорд в этом плане установлен в Гонконге, городе, который вообще славится своими портными. Виртуоз по имени Сэм-младший с помощниками изготовил мужской костюм всего за два часа и шесть минут. Точка отсчета — снятие мерки с клиента, финиш — когда тот же клиент, довольный, пошел разгуливать в готовом новом костюме. Заметим попутно, что два часа работы высококвалифицированного специалиста не так уж мало. Но если бы все те, кто занимается «индивидуальным пошивом», работали так, как Сэм-младший…

Нет, если бы все портные мира работали сегодня так, как этот рекордсмен пошивочного сервиса, то в магазине, где продается готовая одежда, было бы пусто. Так же, как если бы ручным, полукустарным оставалось прядение, ткачество. У современных предприятий иной подход к выпуску продукции, свой ритм, своя производительность. Например, с конвейера московской швейной фабрики «Большевичка» готовый костюм сходит каждую минуту, причем с утра до вечера. Счет здесь идет на секунды, но организация труда основана на другом. Четкое разделение выполняемых операций. Тот же принцип лежит в основе выпуска часов, автомашин, телевизоров.

Позвольте, но тех же автомашин, телевизоров и даже часов производится не так много марок. День за днем, порой год за годом сходят с конвейеров, в общем, одинаковые серии. А одежда вроде бы наоборот: должна быть разнообразной в высокой степени, соответственно изменчивой, капризной моде, к тому же каждому по фигуре, по вкусу… Совместимо ли это с конвейером, массовым выпуском? Вопрос не простой, серьезный, и попозже придет время ответить и на него.

А ЕСЛИ СВЯЗАНО? И ДАЖЕ СКЛЕЕНО?.

Можно ли при изготовлении одежды обойтись без иглы и ножниц? Можно, оказывается, даже и без ткацкого станка. Но, естественно, все начинается с нитей. только переплетаться они будут по-другому. Другим спо-сооом: вязанием. Тоже достаточно древним. Сплетать из прутьев корзины или циновки люди научились в незапамятные времена, может быть, раньше, чем ткать. А вот машинное вязание зародилось примерно четыре века назад. Этому предшествует бурное распространение вязания в Европе. Дело нехитрое, научиться может и ребенок — орудия труда для этого понадобятся самые простые: крючок и спицы.

Средневековый хроникер описывает, как в 1559 году французский король Генрих выдавал замуж свою сестру. По этому случаю устроили рыцарский турнир, во время которого кто-то неосмотрительно треснул короля копьем по лбу. Так крепко, что король сразу помер. Это печальное событие не затмило от наблюдательного летописца поразившей его детали: на короле были вязаные шелковые чулки. Значит, такое было в диковинку. Но со второй половины XVI века вязание сделалось обыденным занятием и простолюдинов, и знатных дам во многих европейских странах.

Справедливости ради надо сказать, что на Арабском Востоке интерес к вязанию возник раньше, чем в Европе. Сегодня же ручное вязание распространено повсеместно на земном шаре. Среди массы любителей этого занятия выделяются рекордсмены. Например, одной англичанке удалось за год связать 40 свитеров, 25 жакетов, 22 пальто, 10 детских кофточек, по 2 платья и халата и по 5 пар перчаток и носков. Может быть, эта рукодельница пользовалась какими-нибудь необыкновенными спицами или восседала за домашней вязальной машиной, да еще с программным управлением? Однако, кроме шуток, трудилась она в одиночку и больше думала о деле, а не о рекордах. Другая чемпионка в этом искусстве, удостоенная титула «Мисс Вязание», специализируется преимущественно на свитерах. Выдала за год ни много ни мало 915 единиц. И вдобавок по специальному заказу соорудила две пары суперчулок, шапку размером с зонтик и четырехметровый шарф — все для зябнущего зимой в зоопарке слона…

Двадцать «петель в минуту — такова скорость, достигнутая виртуозами ручного вязания. Между тем еще в конце XVI века, когда вслед за вышеупомянутым Генрихом II и его придворными вязаные чулки начали носить многие граждане, вырвалась вперед мастерица, которая делала не 20, а все 60 петель в минуту. Неустанно, как заведенная. Это была машина, первая на свете вязальная машина, созданная англичанином Вильямом Ли. И его судьба во многом напоминает горькую участь изобретателя челнока-самолета. Не найдя признания у себя на родине, он переселился во Францию. Но так и не дождался ни признания, ни даже повторения единственного экземпляра вязальной, или, как ее назвали французы, трикотажной машины.

Расцвет трикотажного производства в мире приходится на недавнее время — последние десятилетия нашего века. За годы, прошедшие с его середины, выпуск трикотажных изделий в мировом масштабе возрос раз в десять, а то и больше. По прогнозам, в начале XXI века трикотажа, вероятно, будут выпускать не меньше, чем тканей. Для этого есть основательные причины. Производительность оборудования в трикотажном производстве чуть не в пять раз выше, чем в ткацком, а труда — раза в три. Объясняется это просто: соединение нитей происходит сразу, одновременно во многих местах. Тонкие и быстрые иголочки, расположенные одна от другой на расстоянии втрое меньшем, чем толщина букв в книге, иголочки с крючками на конце могут сплести что угодно. Чулки-паутинки — запросто. Заметим, что такое вряд ли бы удалось даже самой искусной мастерице ручного вязания.

Специализированные трикотажные автоматы способны выделать узорчатые трикотажные костюмы и пальто, так сказать, почти в готовом виде. Это не говоря уже о простых майках или перчатках. Не требуется никакого раскроя, шитья. И перенастроить трикотажный станок на выпуск другой модели сравнительно легко. Затраты времени на выпуск обновленной коллекции в трикотажном производстве измеряются днями, а в ткачестве — неделями. Но с каждой новой похвалой трикотажу, возможно, кое-кто недоумевает: зачем же мы разглагольствовали о перспективах ткачества? Не вчерашний ли это день текстильного производства, а заодно и швейного?

В Японии с давних пор сохранился странный обряд. Ежегодно в начале февраля все причастные к портняжному делу устраивали символические похороны иголки. Не грозит ли иголке и вместе с ней ткани действительный уход в небытие? Пожалуй, на этот счет особенно успокоиться не приходится. Будем прежде всего объективиы: если в чем-то трикотаж дает фору ткани, то в чем-то и проигрывает. Причем настолько, что по этим показателям никак не может соперничать с тканью. В ней нити основы и утка соприкасаются между собой в тысячах точек на сравнительно небольшой площади, и длина нити между этими точками минимальна. Таким же образом легко регулировать упругость материала.! Просто получать ткань заданной плотности. И вообще многие элементы одежды смотрятся лучше именно потому, что они из ткани. Так что речь может идти только о том, чтобы в будущем ткани были еще лучше и разнообразнее.