Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том. Кино становится искусством 1914-1920 Страница 18

Дальше неловкость и ведра с клеем выполняют свою традиционную роль. Но при умении поэтизировать предметы ему достаточно абажура, надетого на статуэтку, чтобы в течение нескольких мгновений разыграть легкую и веселую сцену. Неожиданно появляется Эдна, он начинает за ней ухаживать. Любовь делает Чарли еще смешнее, чем тяжелая тележка. С помощью мимики он рассказывает девушке печальную повесть своей жизни. И вдруг, когда владелец виллы застает у своей жены любовника, все обрывается и начинается погоня с револьверными выстрелами. В конце концов дом взлетает на воздух; из газовой плиты среди обломков дома торчит голова Чарли”.

Первая часть фильма — „Мамзель Чарли” — не представляет собой ничего особенного, это обычная водевильная путаница. Но вторая часть превосходна. Чарли, застигнутый отцом Эдны, переодевается, срывает свои знаменитые накладные усики и т. д. Деллюк пишет:

„Прекрасно сложенный господин надевает юбку, парик, шляпу, превращаясь в даму, — и нам немного неловко. А в это время все делают вид, что смеются до слез…”[39]

После „Бродяги” Чаплин со своей труппой уехал из Сан-Франциско и обосновался в студии „Маджестик”, в Лос-Анжелосе. Приехав в Голливуд, он решил поставить кинотрагедию „Жизнь” в шести частях и работал над ней месяц, сняв множество сцен. Андерсон и Спур не дали ему завершить съемки, опасаясь, что публика, привыкшая к кинокомедиям Чаплина, будет недовольна. Чаплин сдался. Но незаконченное произведение способствовало тому, что в образе Чарли появилось нечто трагическое. Некоторые фрагменты „Жизни” вошли в фильм „Тройное беспокойство” — попурри из его фильмов, снятых в „Эссенее”.

Кистоунский стиль вытесняет трагическое начало из картин „Банк” и „Зашанхаенный” — двух фильмов, близких к совершенству. В них ярко проявился дар Чаплина придавать что-то поэтическое и символическое всем аксессуарам. Огромный несгораемый шкаф банка превращен в хранилище для швабры, с которой не расстается уборщик, то и дело задевая ею достопочтенных клиентов банка. Деловое письмо так велико, что Чарли никак не может опустить его в почтовый ящик: он аккуратно рвет конверт на части — так опустить удобнее.

В „Зашанхаенном” действие разворачивается в быстром темпе, как в „фильме-погоне”. Чарли оглушили ударом молота и завербовали на корабль. Во время качки тарелки носятся с одного конца стола на другой. В финальном скерцо корабль взрывается — гибнут капитан, его грубияны-помощники и отец Эдны, которая спасается на моторной лодке со своим возлюбленным: оба хохочут, наблюдая, как гибнет судно с людьми. Жестокость Чэза Чаплина остается подспудной, но приобретает новый смысл: это месть за слабость Чарли.

Луи Деллюк превосходно изложил краткое содержание фильма „Полиция”.

„Что делает грабителя симпатичным? То, что его поймали. Что делает грабителя величественным? То, что его поймала дама.

Оставим Рейлса и Арсена Люпэна. Полюбим подручного некоего грабителя, неудачника, стремящегося разбогатеть! Да, как если бы был он поэтом, водопроводчиком или полковником. Выучка ему обходится дорого. Вожак бросает его. Чарли все ломает. Является хозяйка. Полиция! Полиция! Но дама добра, она спасет Чарли.

Лучше бы она отдала его в руки сыщиков. Ибо он отдался чувству любви. Он убегает с сожалением. На „деле” он потерял свое сердце… Пора было бы найти выход из этих романтических безнадежных ситуаций, которые производят на зрителей тягостное впечатление харакири”.

И еще раз фильм заканчивается тем, что Чарли выходит на большую дорогу. Но на этот раз его преследуют полицейские. И вновь появляется несгораемый шкаф, который Чарли, как ему представлялось, с большим трудом открывал ночью: оказалось, что это кухонная плита…

Фильм „Вечер в мюзик-холле” повторяет некоторые элементы кистоунского „Реквизитора”, благодаря чему виден большой прогресс, сделанный Чаплином за год. В этом фильме он играет две роли: сидящего на галерке бродягу и джентльмена в партере. Если он граф, то он — прожигатель жизни, он неловок, как Макс Линдер, влияние которого на Чаплина очень заметно в этом фильме.

Самый большой фильм выпуска „Эссеней” — „Кармен”, пародия на знаменитую оперу, экранизированную в Те времена Сесилем де Миллем. Но у Чаплина нет пародийного таланта, потому что его творчество слишком самобытно. Линия любви Кармен (Эдна) и Хозе (Чарли) стесняет его слишком жесткой канвой. Деллюк прав. Чаплин пошел по пути наименьшего сопротивления: „Он хорошо знает, что публике это понравится. Но в этой роли он меньше Чаплин”. Его стесняет также и непривычная полнометражность фильма. Он задумал поставить картину в две части, а дельцы вынудили его сделать четыре, чтобы окупить расходы на декорации. Таких удачных кусков, как сцена дуэли и смерти Хозе, мало.

Он умирает за кадром, говорит Деллюк. Всего две секунды. Первая восхищает, вторая пленяет. Вы видали, как умирают на сцене Цаккони, Джованни Грассо, Шаляпин. И вот вы увидели, как умирает Чаплин. После этого вы не станете смотреть ни на одного тенора в последнем акте „Кармен”.

Но эта сцена не спасает фильма, самого посредственного из всех эссенеевских фильмов Чаплина.

В своих 14 эссенеевских фильмах он еще не достиг творческого расцвета. Чаплин как бы застыл, он не перерос Макса Линдера. „Бабочка” — Чарли высвобождается из „кокона” — Чэза. Но бабочка еще не взлетела. Чаплин полностью перевоплощается в Чарли только в тех 12 фильмах, которые он создал за полтора года работы в „Мьючуэле” (август 1916 — конец 1917 г.).

Фирма „Мьючуэл”, прокатывавшая фильмы „Кистоуна”, не могла примириться с его уходом. В два года известность Чаплина выросла до огромных масштабов. Весной 1915 года „Нью-Йорк геральд” писала: „Слава Чаплина как будто вытеснила славу Мэри Пикфорд”.

Фирме „Эссеней” хотелось сохранить эту „золотую жилу”. Андерсон предложил Чаплину 500 тыс. долл. в год в случае возобновления контракта. Комик принял предложение к сведению и ждал других. „Мьючуэл” предложил 10 тыс. долл. в неделю, не считая премии в 150 тыс. долл. при подписании контракта. Чтобы заработать одну только премию, маленький комик прежде должен был бы работать 10 лет у Сеннетта и 25 — у Карно.

Чаплин принял предложение. В его распоряжение была предоставлена студия, которую назвали „Лоун стар” („Одинокая звезда”), так же как называлось общество, образованное для производства фильмов Чаплина. Часть его труппы последовала за ним: Эдна Первиэнс, Шарлотта Мино, Ллойд Бэкон, Лео Уайт. Косоглазый Бен Тюрпин отправился искать счастья в ином месте. К верному оператору Чаплина, Ролли Тотеро, присоединился Уильям Фостер, присланный компанией „Мьючуэл”. Облеченный большими правами, чем в „Эссенее”[40], Чаплин принялся за работу.

Контракт с „Мьючуэлом” был подписан в Нью-Йорке. Чаплин прожил там недолго; однажды он увидел в метро, как толстяк пассажир упал с эскалатора. Этот инцидент вдохновил его на создание фильма „Контролер универмага”, действие которого развертывается у движущейся лестницы в большом универмаге. Деллюк кратко и очень хорошо изложил если не действие, то по крайней мере основные перипетии:

„Строить глазки восковому манекену, служащему для примерки платья, выплескивать воду в глаза хозяевам, приводить в беспорядок выставку товаров, дразнить самого важного администратора магазина — все это шалости школьника. Важнее внимательно следить за движущейся лестницей: нескончаемой гусеницей ползет она вверх между перилами. Вся трагедия в этом…

В хорошо сделанной пьесе есть предатели. И, конечно, первейший предатель — лестница. Ну и администраторы магазина модных товаров. Они сейчас унесут кассу (в чемодане). Вмешивается Чарли. Некоторую роль играет машинистка. Напряжение достигает невероятной силы. Подъемник движется, унося воров с быстротой гильотины… Полицейские. Чарли, извиваясь ужом, проскользнул под ногами своих врагов, то есть всех окружающих.

Его теснят дула револьверов, сжатые кулаки, запертые двери. И он вновь обращается к испытанному средству — танцу…

Ну, а после надо заканчивать. Отсюда — апофеоз и катастрофа. Все летит и все бежит; все смешивается, сталкивается — это переворот, осада, разгром, несказанный ужас, а механическая лестница все поднимается”.

Этот фильм вдохновляет молодого Луи Арагона, и он пересказывает его содержание в стихах[41]:

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ЧАРЛИ

Подъемник все спускался, дух захватывая,А лестница людей вверх мчала.Дама по-прежнему молчала,Да она восковая!А я-то в любви чуть не признался, право.

Эх, приказчик —Приклеенные усики, брови — умора,Вскрикнул, будто за ус его тянут.Чудак.

Кого я вижу! Чужеземную красоткуЧто вы, сударь, ведь я не кокотка.К счастью, у нас Чемоданы свиной кожи:Прочней не найти.

Вот этот:

Двадцать долларовА в нем — тысячи.По-прежнему та же манера,Нет чувства меры И логики нет.Печальная тема.

В „Мьючуэле” Чаплин мог возводить относительно более пышные декорации. Поэт аксессуаров становится и поэтом неподатливой техники, которая все время портится, как было показано позже в фильме „Новые времена”.