Борис Вадимович Соколов - Мифическая война. Миражи Второй Мировой Страница 18

Германское командование беспокоило, что румыны никак не могут овладеть Одессой. Начальник Генштаба Франц Гальдер 20 августа записал в дневнике: «Одесса все еще продолжает вызывать беспокойство. К северо-западной окраине города подошла только одна румынская пограничная дивизия. Пока еще вызывает сомнение вопрос, доросло ли румынское командование и его войска до выполнения такой задачи». В ночь на 9 октября, прикрывая эвакуацию, советские войска контратаковали и взяли до 500 пленных и штаб 33-го румынского пехотного полка. 11 октября командование группы армий «Юг» обещало румынскому командованию предоставить к 24 октября немецкую пехотную дивизию и тяжелую артиллерию для нового штурма Одессы. Однако из-за эвакуации советских войск этот вопрос отпал.

Потери советских войск в ходе обороны Одессы составили, по официальным данным, 41 268 человек (16 578 убитыми и пропавшими без вести и 24 690 ранеными и больными). Эти данные кажутся значительно приуменьшенными, особенно в части безвозвратных потерь. По румынским данным, под Одессой было взято около 16 тыс. советских военнопленных. Тогда получается, что при обороне Одессы советские войска практически не имели потерь убитыми, что абсурдно. Можно предположить, что безвозвратные потери в реальности были в 2–3 раза выше и составили никак не менее 33 тыс. человек. Румынские войска потеряли 92 545 человек (17 729 убитыми, 63 345 ранеными и 11 471 пропавшими без вести), а также 19 танков и 205 орудий и минометов. Скорее всего, безвозвратные потери сторон были примерно равны между собой или даже небольшое превосходство было на румынской стороне, а раненых в румынской армии было в 2,6 раза больше. По румынским данным, было уничтожено 151 советский самолет и 20 румынских самолетов. Советский флот потерял 46 транспортов, из которых 12 были потоплены авиацией, а большинство погибло на своих минных полях или вследствие кораблекрушений. Большинство советских самолетов было уничтожено на земле атаками с воздуха или артобстрелом, особенно в последние недели обороны города, когда вся его территория простреливалась румынской артиллерией. Советская сторона утверждала, что было уничтожено около 200 румынских самолетов и около 100 танков, что преувеличивало истинные потери соответственно в 10 и 5 раз. В советских донесениях также утверждалось, что было выведено из строя до 160 тыс. румынских солдат и офицеров, что преувеличивало истинные потери в 1,7 раза.

Миф Вяземского окружения

Главный миф Вяземского окружения в октябре 1941 года заключается в том, что поражение советских войск было обусловлено подавляющим численным превосходством вермахта как в людях, так и в боевой технике.

В действительности у советского командования было достаточно сил и средств, чтобы отразить ожидавшееся немецкое наступление на западном направлении, но при условии, если бы действовавшие там войска координировались бы из единого центра и было бы правильно определено направление главных ударов немецких войск.

30 сентября 1941 года в полосе обороны Брянского фронта генерала Андрея Еременко, а 2 октября – в полосе обороны Западного фронта генерала Ивана Конева и Резервного фронта маршала Семена Буденного войска германской группы армий «Центр» фельдмаршала фон Бока начали реализацию плана «Тайфун» – генерального наступления на Москву. Директива же о переходе к обороне на западном направлении была отдана Ставкой ВГК только 27 сентября 1941 года. За три дня подготовить оборону не было никакой возможности.

Численность личного состава группы армий «Центр» в начале октября составляла 1929 тыс. человек, из которых около 1,8 млн участвовало в операции «Тайфун». У них имелось 1387 самолетов и около 1700 танков. Им противостояли войска трех советских фронтов, имевшие 1252 тыс. человек личного состава, до 1300 танков, 936 самолетов, в том числе 545 истребителей на линии фронта около 730 км. Командование Западного фронта и Ставка Верховного Главнокомандования неправильно определили наиболее вероятное направление вражеского удара, считая, что он будет наноситься вдоль шоссе Смоленск – Москва, хотя имевшиеся в штабах фронтов и в Ставке данные о группировке немецких войск позволяли определить, что главные удары противник будет наносить на флангах, чтобы окружить советские войска, обороняющиеся на подступах к Москве.

Ошибкой была и дислокация четырех армий Западного и Резервного фронтов на тыловом оборонительном рубеже. После прорыва обороны они не смогли ни нанести контрудар, ни задержать продвижение противника и были разбиты. Лучше было бы использовать их для удержания главной полосы обороны.

Советские войска на московском направлении очень плохо управлялись. Командующие Западного, Резервного и Брянского фронтов практически не координировали своих действий друг с другом. Не осуществляла такой жизненно необходимой координации и возглавляемая Сталиным Ставка. Еще хуже было то, что войска Западного и Резервного фронтов располагались чересполосно, причем большинство армий Резервного фронта, являясь вторым эшелоном Западного, командующему этим последним не подчинялись. Из-за недостатка средств радиосвязи и боевого опыта командующие армиями и фронтами больше полагались на проводную связь и на посылаемых в войска делегатов. Но в боевых условиях проводная связь часто рвалась, а делегаты не могли разыскать штабы, часто менявшие место дислокации из-за того, что противник прорвал фронт и приходилось быстро отступать.

В составе трех фронтов имелось 16 армий, в подчинении которых, в свою очередь, находились 95 дивизий и 13 танковых бригад. На один армейский штаб в среднем приходилось 7 с небольшим дивизий и около одной танковой бригады. Это было в полтора-два раза больше, чем в одном немецком армейском корпусе, насчитывавшем от 3 до 5 дивизий. После катастрофических поражений первых месяцев войны из-за недостатка штабных кадров были ликвидированы корпусные штабы. Но фактически роль корпусов стали играть армии, а роль армий – фронты, число которых постоянно росло.

На Москву в октябре 1941 года наступали три полевые армии и три подчиненные им танковые группы. Все они были объединены в одну группу армий «Центр». Соответственно, для противостоявших им советских войск оптимальной была бы следующая структура: один фронт, 3–4 армии, 16 корпусных штабов. А вот число дивизий легко можно было уменьшить, чтобы не перегружать корпусные штабы. Ведь средств связи у наших войск было меньше, чем у немцев. Поэтому дивизий стоило бы иметь меньше, но относительно большей численности, чтобы уменьшить общее число дивизий и повысить за счет этого обеспеченность их штабов радиостанциями. Но советская Ставка, наоборот, уменьшала штат дивизии, увеличивая их общее число.

Командующие советскими фронтами, быстро потеряв связь с войсками, направились в те армии, которые, как они думали, подверглись главным ударам противника, оставив свои штабы на прежних местах дислокации. То же произошло и со многими командующими армиями. В результате войска получали противоречащие друг другу приказы и от командующих, и от их штабов, а также от Ставки. Параллельно командующие искали свои штабы, штабы – командующих, а Ставка – и тех, и других. Приказ на отход был получен лишь вечером 5 октября, но уже 7 октября танковые группы Гудериана и Гота замкнули кольцо вокруг Вязьмы. И лишь 12 октября все войска, действовавшие на западном направлении, были объединены под командованием новоназначенного командующего Западным фронтом Георгия Жукова.

Между германскими авангардами и Москвой почти не осталось советских войск. Разведывательные подразделения немцев доходили до окраин столицы. Но вермахт вторгся в СССР всего лишь с трехмесячным запасом горючего, который иссяк к середине октября. Для продолжения наступления требовалось подвезти продовольствие, бензин и боеприпасы, а этому мешала распутица. К тому же до 14 немецких дивизий сковывала державшаяся до 20 октября окруженная группировка, которую возглавил командующий 19-й армией генерал Михаил Лукин. Немцы взяли 663 тыс. пленных, захватили 1242 танка и 5412 орудий. Это было наибольшее число пленных и трофеев, взятых вермахтом в одном окружении. Немецкие потери убитыми и ранеными не превышали 50 тыс. человек. Из Вяземского «котла» удалось выйти 85 тыс. человек, а из Брянского – около 23 тыс. Еще 98 тыс. военнослужащих трех фронтов избежали окружения. Больше войск на дальних подступах к Москве в тот момент не было. Благодаря сопротивлению окруженных было выиграно время для организации обороны Москвы. Но в еще большей мере начавшаяся во второй половине октября распутица не позволила вермахту сразу же развить наступление на Москву и использовать свое преимущество в мобильности войск. Бывший командующий 3-й танковой группой Г. Гот не без оснований утверждал: «Не русская зима, а осенние дожди положили конец немецкому наступлению. Дождь лил днем и ночью, дождь шел непрерывно, вперемешку со снегом. Дороги размокли, и движение приостановилось. Недостаток боеприпасов, горюче-смазочных материалов и продовольствия определял тактическую и оперативную обстановку последующих трех недель» – вплоть до середины ноября, когда подморозило и немцы смогли начать широкомасштабное наступление на московском направлении. Но не менее важным было то, что новый командующий Западным фронтом Г.К. Жуков сумел из уцелевших войск и переброшенных с востока дивизий создать достаточно прочную оборону на подступах к столице.