Ада Баскина - Скажите «чи-и-из!»: Как живут современные американцы Страница 18

– А вы знаете, что она мне предлагает? Шелковую блузку с узкой юбкой. О-о-о!

Она схватилась за голову и изобразила отчаяние.

Конечно, различие во вкусах между поколениями – дело известное. Это вполне можно было бы понять. Но тут речь немного о другом. Молодые как будто нарочно бросают вызов старшим – не хотим красиво одеваться, не собираемся следить за своей внешностью. Я еще вернусь к этой тенденции в главе, посвященной феминизму.

Тут я хочу сделать одно существенное уточнение: я говорю о своих «усредненных» впечатлениях, о том, что бросается в глаза. Но, естественно, не является массовым.

Кроме двух упомянутых стилей – professional и casual – здесь есть еще и третий, dress-up style, то есть нарядный. В нарядных туалетах можно увидеть публику в театрах, концертных залах, на вернисажах. Правда, не удержусь от злословия, и тут иногда бывает заметна привычка американок ходить в джинсах или в брюках. На некоторых женщинах, с их манерой широко размахивать руками и двигаться спортивным шагом, даже изящные платья выглядят не вполне естественно.

Еще раз уточняю, я говорю о некой тенденции, часто отмечаемой, и не только русскими, но и многими европейцами. При всех упомянутых мною, скажу осторожно, особенностях американского стиля в одежде, в толпе, скажем, на Манхэттене в Нью-Йорке всегда увидишь несколько весьма элегантных женщин. Лично я знаю несколько американок (в том числе упомянутая Бриджит Мак-Дана), умеющих одеваться со вкусом. Но, как говорит Макс Лернер, личные свойства индивида – одно, а общекультурные тенденции – совсем другое.

Брак

Американская студентка приходит ко мне в кабинет и, пока мы беседуем, несколько раз внимательно оглядывает мой стол. Прощаясь, она уверенно замечает:

– А семьи у вас нет, ведь правда?

– Как это нет? Есть семья. Целых четыре человека, – удивляюсь я.

– А где же фотографии?

Это одна из самых типичных привычек американцев: хранить хотя бы один, а то и несколько семейных снимков на рабочем месте, будь то стол президента или кабина водителя автобуса. Привычка ставить фотографии близких на самое видное место как бы иллюстрирует вывод, дружно сделанный социологами: семья для американца – высшая ценность.

Высшая ценность

Однажды газета «Комсомольская правда» напечатала интервью с режиссером Стивеном Спилбергом.

– Что для вас важнее – работа или семья? – был последний вопрос.

– Конечно, семья! – ответил режиссер.

Когда я рассказала об этом в одном американском доме, хозяева, тонко улыбнувшись, спросили: уверена ли я, что Спилберг был искренен. «А вот это, – ответила я, – большого значения не имеет». Пусть он просто хотел подыграть менталитету своих соотечественников. Тут ведь как раз и важно, каков этот менталитет. Американский – предполагает, что прилично, правильно сказать: «Семья важнее всего». Представление это не просто широко распространено в обществе, оно еще и целеустремленно воспитывается. На идее доброй семьи строится реклама. Ей посвящают свои шоу все телеведущие. Есть и специальные программы, которые ведут супруги. Проблемы семьи в центре сериалов и мыльных опер. О семье как о величайшей ценности говорится и в детских шоу. Например, в программе «Барни говорит» – для малышей.

Обаятельнейший Барни, огромная кукла-динозавр, и его друзья, живые дети, разыгрывая каждый день новые сюжеты, не забывают напомнить: самое большое счастье – хорошая семья. Белокурая Кэтти, пятилетняя любимица своих сверстников-телезрителей, грустно вздыхает:

– Барни, а как быть мне? У меня семьи нет.

– Как это нет? С кем же ты живешь? – удивляется Барни.

– С мамой и бабушкой. А папы нет. Значит, нет и семьи.

– Но ведь ты их любишь?

– Да, очень.

– И они любят тебя?

– Ну, конечно.

И тут Барни делает свой главный вывод, который должны запомнить телезрители со своего самого нежного возраста:

– Если в твоем доме все любят друг друга, значит у тебя самая настоящая семья.

Заканчивается каждая передача песенкой: «Я люблю тебя, ты любишь меня. Мы счастливая семья». Ее знают и распевают все американские малыши.

– Сладкая манная каша в сахарном сиропе. Лобовая пропаганда, – поморщился один мой московский приятель, когда я ему рассказала об этом. Пусть так. Главное, что эта пропаганда доходит. Формирует общественное мнение с раннего возраста.

Несколько лет назад прошел фильм «Один дома». Первая его серия имела огромный успех в Америке. Три семьи родственников с детьми собираются на отдых к морю и случайно оставляют дома одного ребенка. Тот, однако, не пугается, приглашение переселиться к соседям отвергает, ибо считает, что должен охранять свой дом. К тому времени, как мама и папа в панике возвращаются, малыш успевает совершить множество подвигов, отбивая свой дом от злодеев. Едва родители обнялись с сыном, как в дом вваливаются все остальные родственники: они тоже решили не ехать к морю – в знак солидарности с малышом. Фильм несколько слащав, весьма условен, герои примитивны. Что же в этой нехитрой ленте могло вызвать такой бешеный успех у зрителей Америки? Мораль. Сама идея Дома, который надо беречь, и Семьи, где радость и боль одного – радость и боль всех. Это близко душе американца.

Правда, в некоторых ток-шоу, например у Джерри Спрингера, я видела неких супругов, кидающихся друг на друга, оскорбляющих, орущих. Но ни разу не наблюдала такого в реальной жизни. Как сказал один из критиков шоу Спрингера, «никогда я не видел такого хамства, даже в семьях сутулых фермеров, которых приглашает к себе на шоу Джерри».

Английские имена обычно не имеют уменьшительных суффиксов. Если, например, можно сказать: Машенька, Манечка, Машутка, Машуня, – то Мэри так и будет Мэри. Ну есть у некоторых имен так называемые ник-нэймз, короткие варианты: Чарльз – Чарли, Уильям – Билл, Кэтрин – Кэт, Ричард – почему-то Дик. Можно еще иногда прибавить суффикс «и», например Билли, Кэти. Вот и весь выбор для выражения нежных чувств. Возможно, поэтому американцы часто используют ласковые прилагательные: honey, sweety, love (медовый, сладкий, любимый).

Слова эти так прочно вошли в семейный лексикон американца, что, наверное, уже утратили всю полноту своего первоначального чувства. И все-таки они помогают окрашивать семейную атмосферу в теплые тона.

Вообще супруги поддерживают стиль взаимного приятия, одобрения. Недовольство и раздражительность стараются внешне не выказывать. Кстати, этот стиль иногда вводил меня в заблуждение, а раз я даже попала в дурацкое положение.

В Сан-Франциско я навестила сына своей подруги из Нью-Йорка. Брайан и его жена показались мне прекрасной парой. За ужином шутили, смеялись. О чем я и поспешила отзвонить своей подруге в Нью-Йорк. Наутро Брайан предупредил, что они должны на несколько часов уйти по важному делу в суд.

– Господи, что случилось? – забеспокоилась я.

– Не беспокойтесь. Все в порядке. Мы просто идем подавать заявление о разводе.

Впрочем, мне приходилось слышать брань и крики из домов, где жили мексиканцы, итальянцы, негры. И еще в одном доме. Об этой паре инженеров, эмигрировавших в середине 1980-х, мне рассказывали еще в Москве. Пережив множество испытаний, хорошо знакомых русским эмигрантам, они в конце концов занялись успешным бизнесом, разбогатели, хорошо устроились. В Лос-Анджелесе я была приглашена в эту семью по торжественному поводу – покупки нового дома.

Случилось, что я перепутала время и приехала на час раньше. Дом был и в самом деле хорош. Большой, даже по американским масштабам. Прекрасная архитектура, огромный парк в частном владении. Еще лучше он был изнутри. Новенькая, только из магазина мебель, яркие ковры, дорогие картины.

Я хотела дать о себе знать, но тут услышала голоса из спальни на втором этаже. Еще в Москве мне говорили, что пара эта не просто удачливая в бизнесе, но и необыкновенно устойчивая.

– Сколько наших там разбежались, а эти нет. Двадцать лет живут дружно. В этом отчасти секрет их успеха, – говорила мне наша общая знакомая.

Между тем голоса становились все громче, в них все явственней слышались скандальные нотки:

– Какого черта ты смотришь этот свой… хоккей, когда через полчаса будут гости! – возмущалась она.

– Да иди ты к… матери со своими… гостями. Никакого покоя в доме, – это уже он.

– … твою мать, как же мне надоело твое хамство.

– А мне – твои… претензии.

Многоточия я предлагаю заполнить читателю. Когда стали собираться гости, я снова вошла.

По лестнице, рука в руке, спускались хозяева. Она в дорогом декольтированном платье, он в стиле casual – в джинсах, куртке, но тоже дорогих. Оба улыбались типично американскими приветливыми улыбками. Целовались и обнимались с гостями. И казались вполне счастливыми. Впрочем, я не исключаю, что так оно и было. Просто, позаимствовав многое из жизни американских супругов, не сумели (или не смогли) перенять главное – стиль их отношений.