Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №2 за 1994 год Страница 18

– Сама не понимаю, почему я трачу на тебя столько времени, – фыркнула девушка. И немного погодя ласково добавила:

– Джерри, а ты не хотел бы сходить к доктору?..

Он кисло ухмыльнулся.

– Говори уж прямо – к психиатру. Или как там сейчас говорят – к дуропевту…

Он невесело, сухо засмеялся.

– Собственно, я сам не понимаю, какого черта я пытаюсь разбудить людей, трачу силы. Любая другая культура, пусть самая чужеродная для людей, будет улучшением, потому что хуже быть уже не может. Наверно, я просто не люблю, когда меня водят за нос. Даже если они держат всех нас за идиотов…

– Господи! – воскликнула она. – «Они»!

– В прошлый раз я все сделал неправильно, – продолжал он, не обращая на нее внимания. – Я их вскрывал. Пытался сличить органы и все такое. Но какой из меня зоопатолог! И – проклятье – не к кому обратиться за помощью! Я даже послал в санитарное управление образец кроличьей крови. Попросил проверить на туляремию. Я надеялся, они заметят, что с кровью что-нибудь не так. Но эти придурки просто сообщили, что туляремии нет. То есть если в крови и было что-нибудь необычное, надо, видимо, быть к нему готовым и копать глубже, а не просто проделывать рутинную работу.

– Может быть, у низших животных есть свои уроды и просто непохожие на всех особи? – предположила она.

– Сколько-то наверняка. Но я наблюдал слишком много отклонений! И теперь я возьмусь за дело по-другому.

– Как же именно?

– Если я тебе скажу, ты побежишь в полицию или сделаешь что-нибудь еще в том же духе, – возразил он. Но в его голосе звучала надежда, и девушка поняла, что ему очень хочется с кем-нибудь поделиться.

– Я никуда не побегу, обещаю. Расскажи.

– Ну ладно… Тогда предположи, что некоторые из этих животных совсем не животные, как я уже сказал, а что-то вроде шпионов. Не спрашивай, откуда они; но откуда бы они ни были, они очень разумны. В чужом обличье они могут пробираться практически куда угодно и изучать нас: нельзя забывать, что животные бывают не только дикие, но и домашние. Я понимаю, что это звучит сюжетом банального рассказика из журнала фантастики – но ведь истина обычно по сути банальна. Ладно, пусть они знают свое дело, пусть они умны; пусть некоторые – может быть, большинство из них – скорее умрут, чем заговорят. Но во всяком обществе есть слабые, и если стресс или угроза будут достаточно сильны, эти слабые могут сломаться. Как только я заставлю кота, или белку, или, скажем, летучую мышь заговорить – по-английски, – планы этих существ рухнут, и это несомненно.

Она смотрела на него, широко распахнув голубые глаза.

– Ты хочешь сказать, что собираешься пытать животных?! Чтобы заставить их говорить?!

– Я же говорил, что ты расшумишься.

– Джерри, ты разве не понимаешь – это же просто болезнь!..

– Еще бы. Как у Пастера, когда он говорил о микробах. Как у Энштейна, когда он говорил об искривленном пространстве. Как…

– Но другие животные – которых ты… разрезал… Где ты их взял?

– Я ведь говорил, что живу в Редвудском каньоне. Говоря грубую правду – в хижине. А называя все до конца своими именами – в хибаре. Тут уж одно из двух: или налаживать личную жизнь, или спасать неразумное человечество. Так вот, в каньоне полно живности: кролики, суслики, сумчатые крысы-гоферы, олени, еноты, белки, бурундуки, ящерицы, лисы, ласки, куницы – кого только нет. И вот когда я вижу животных, которые отличаются от нормальных – я говорю не о больных или окрашенных необычно, – я пытаюсь их поймать или подстрелить. Признаться, пока я не много узнал таким образом, и к тому же был неосторожен, а некоторые из моих соседей имеют обыкновение совать нос не в свои дела. Они на меня донесли – меня оштрафовали и вынесли предупреждение. Старая история, – добавил он с горечью, – всякий раз, когда пытаешься кого-нибудь спасти, можешь быть уверен, что эти же люди тебя и распнут. Ну да теперь-то я знаю, что мне делать, и добьюсь своего – у меня будут доказательства на магнитной ленте и кинопленке, и это убедит их всех.

– И ты действительно считаешь, что если станешь пы тать всех этих животных, ты заставишь кого-нибудь из них заговорить по-английски? И даже запишешь на пленку…

– Да, – твердо кивнул он и похлопал по записной книжке в кармане рубашки. – Вот это доказывает, что я прав. Сотни случаев. Кошки, которые не вылизывают некоторые части тела, потому что не могут принять позу, естественную для каждого котенка. Петухи, которые дерутся, но в интервалах драки не клюют и не роют землю. Крот, который не откусывает головы пойманных червей… Я мог бы продолжать часами. Я понимаю, что некоторые из них были обычными животными с какими-то отклонениями от нормы. Но спустя какое-то время развивается инстинкт, если хочешь, нюх на чужих. Сотни биологов видели то же, что видел в своих путешествиях Дарвин, но он единственный разглядел за фактами систему… Я же увидел систему в естественных, казалось бы, отклонениях. Я, конечно, могу ошибаться, но вероятность того, что я прав, очень велика. Если мир не будет предупрежден, за разведкой может последовать и захват. Но если мы будем готовы…

Она некоторое время молча смотрела на него, потом жалеюще покачала головой.

– А тебе не приходит в голову, – заметила она, – что такие твои шпионы прежде всего не дали бы себя поймать?

– Наоборот! Они же не знают о моих намерениях и подозрениях и могут специально зайти в ловушку, чтобы получить возможность изучать людей вблизи.

Это ее на минуту озадачило, но потом она сказала:

– А с другой стороны: ты не боишься, что, если они шпионы и захватчики, они могут тебя убить? Если ты под берешься к их секретам?

– Могут, – хмуро согласился он. – Но я надеюсь на то, что, будучи шпионами, они не имеют оружия; согласись, вряд ли имеет смысл рисковать попасть, допустим, под машину, чтобы тот, кто наткнется на тело, обнаружил некие странные предметы, животным не положенные… Как я понимаю, они тут пока в основном для сбора информации. Есть, конечно, риск, что они могут общаться на большом расстоянии; но риск не слишком большой, не то у меня уже были бы проблемы с теми, кого я поймал или подстрелил раньше. Во всяком случае, других они предупредили бы.

– Похоже, у тебя на все найдется ответ, – сухо сказала она. – И ты намерен теперь мучить всяких маленьких зверюшек.

– Почему обязательно – маленьких? Я видел, например, оленя, который не был оленем, медведя, который прошел мимо меда и головы не повернул…

– Я могу прийти… посмотреть?

Он был заметно удивлен.

– Посмотреть?.. Но я думал… это неприятное дело, я не отрицаю. Я должен это сделать – но ты… – Он замолчал и жестко посмотрел на нее. – Это что – проявление скрытого садизма? После всех этих жалостливых протестов хочется – просто разнообразия ради – крови и визга зверюшек? Вот что, барышня, прощайте; мы с вами друг друга не поймем. Оставим эту тему – и помните, это не я к вам подошел, вы сами напросились на знакомство. Уходите, меня от вас тошнит!

Она встала – высокая, гибкая, очаровательная, с безупречным профилем Снежной Королевы.

– Вы очень глупый и несправедливый человек. Я вас ненавижу!

Она удалилась с видом императрицы.

– С кем только не столкнешься… – мрачно пробормотал он. – И вот таких я пытаюсь спасти? Вот ведь, такая на вид милая, чистенькая… А, к черту ее! Наверно, это просто болезнь, и она ничего не может с собой поделать; ладно, но только не в моей лаборатории – достаточно скверно уже то, что мне приходится делать грязную работу, незачем устраивать из таких вещей спектакль…

Было уже совсем темно. Он неуклюже поднялся и побрел к своему драндулету. Почему-то он был уверен, что она сидит в машине – до города было далековато. Но она ушла. Он несколько раз позвал ее по имени, но она не отозвалась. Наконец он пожал плечами, завел мотор и укатил.

На следующее утро Джерри, стиснув зубы, готовился начать долгое и достаточно неприятное «исследование». Отвратительное, прямо сказать, исследование – но так же как некогда другой фанатик, Джон Браун, был готов убивать правых и виноватых в своем крестовом походе против рабства – борьба с рабством сама по себе была достаточным оправданием любого действия, так и Джерри полагал, что высокая вероятность правоты его предположений оправдает истязание беспомощных животных.

Сомнений хватило лишь, чтобы начать с того из пленников, в чьей сущности он сомневался меньше всего. Ведь мышь, скажем, хоть и вела себя необычно для грызуна, с меньшей вероятностью могла быть шпионом – хотя Джерри и говорил себе, что это глупая предубежденность, не обязательно соответствующая истине. Равным образом ему было бы трудно заставить себя мучить по-диснеевски симпатичного кролика. Конечно, нечестно, что тот, с кого он решил начать – молодой енот, – должен быть принесен в жертву лишь из-за своей бандитской наружности, так удачно дополненной черной маской на морде. В таком деле, Джерри понимал это, судить по внешности нелепо; жуликоватый, хитрый енот может оказаться просто зверем с поведенческими аберрациями, а милая мышка с блестящими глазками-бусинками, вполне возможно, являет собой главного вражеского агента. Но надо же с кого-то начать!..