Тихая моя родина - Сергей Юрьевич Катканов Страница 18

Свободное распоряжение денежными доходами живущих в штатных монастырях служит поощрением каждому из них с осторожностью обращаться с денежными средствами. Настоятель, по совещанию с казначеем и духовником, всегда имеет право и возможность злоупотребляющих доходами лишить права распоряжаться оными (С.К.: Ни по чему не похоже, что настоятель активно пользовался этим правом).

В наших бедных содержанием монастырях большой недостаток в достойных монахах, а по введении общежития по скудности содержания желающих жить и трудиться станет ещё меньше.»

Уму непостижимо: монахи и даже послушники оказывается получали зарплату, а настоятель ещё и сетовал, что монашеские зарплаты — низкие. Хотя стоило бы поинтересоваться, за какие именно труды на благо Отечества следовало этим людям жалование из казны? Сам тот факт, что православное государство поддерживало монастыри — не удивителен, но чтобы платить монахам зарплату — это, кажется, уже через край, особенно если учесть, какие это были монахи. Монастыри, призванные быть светом миру, подавать мирянам пример стремления к духовному совершенству, постепенно стали полезны только для безбожной пропаганды, представители которой очень любили порассуждать о монахах-тунеядцах, всегда имея возможность привести конкретные примеры.

Когда архимандрит Анатолий облачился в фелонь преподобного Димитрия Прилуцкого и взял в руки его посох, не думал ли он о том, какую зарплату платил преподобный своим инокам и не добивался ли он повышения зарплаты, чтобы хорошие иноки не разбежались? Отцу настоятелю, видимо, уже и в голову не приходило, что монахам было бы весьма полезно в поте лица добывать себе пропитание, не смущаясь его скудностью. Когда большинство монахов было пьяницами, он всё же настаивал на том, чтобы выдавать им деньги на руки. Он переживал, что лишенный содержания от казны монастырь может закрыться. А интересно, что потеряла бы Вологда, если бы этот и подобные ему монастыри вдруг закрылись? Горстка тунеядцев лишилась бы тепленьких местечек, вот и вся беда.

В головах у этих людей всё уже окончательно сместилось. Настоятель был искренне уверен, что «достойных монахов» в монастырь будет уже не привлечь из-за «скудности содержания». Под «достойными» он, видимо, понимал непьющих, более серьезных требований не имея мысли к монахам предъявлять. A ведь в те годы уже были изданы сочинения святителя Игнатия Брянчанинова, раскрывавшие истинный духовный путь монашества, путь «умного делания». В те годы уже Оптина на всю Россию была известна своими преподобными старцами. Было с кого брать пример духовной жизни. Но наши монахи-тунеядцы вели непримиримую борьбу за то, чтобы монастырским пьяницам выдавали деньги на руки, не принуждая трудиться.

Кстати, архимандрит Анатолий переживал не только за свой монастырь, являясь так же благочинным 2-го округа монастырей Вологодской епархии. Ему были подчинены 3 монастыря Вологодского уезда: Владимирская Заоникиевская пустынь, Богородице- Рождественский Сямский монастырь и Спасо-Каменный на Кубенском озере, а так же 3 монастыря Кадниковского уезда: Григорьево-Пельшемский Лопотов, Дионисиево-Глушицкий и Успенская Семигородняя пустынь.

Епархиальное начальство ни как не хотело оставлять своей затеи перевести штатные монастыри в общежительные, год за годом пытаясь склонить к этому отцов настоятелей. Начальство вряд ли так уж сильно было обеспокоено проблемой повышения уровня нравственности среди монашества. Это был финансовый вопрос, монастыри дорого обходились казне, на них хотели сэкономить, что впрочем было вполне логично и ни сколько не противоречило духу монашества.

Всё завершилось в 1900 году съездом настоятелей монастырей Вологодской епархии, где было принято такое решение: «Все настоятели монастырей желали бы остаться при прежнем положении: общежительные при общежитии, штатные при прежних порядках. Если же епархиальным начальством найдено будет полезным во всех обителях ввести общежитие, собрание настоятелей считает необходимым просить епархиальное начальство учредить в штатных монастырях общежитие с тем, чтобы настоятели и старшая братия получали положенное ныне содержание по братской кружке доходов, половину процентов с капитала, часть с аренды угодий (С.К.: Как же крепко держались отцы настоятели за своё личное материальное благополучие). Младшую же братию содержать на полном общежитии.

Такое положение монастырей со временем при благоприятных условиях приведет к полному общежитию для всей братии. При этом так же желательно, чтобы за монастырями было оставлено положенное им от казны содержание, без которого, например, монастыри Спасо-Прилуцкий и Корнилиев при ограничении сборов хлебных по селениям, не имении пахотной земли и дохода от крестных хождений, что делается в большей части монастырей общежительных, поддерживать здания и содержать братию по правилам общежития не могут».

Итак, дело закончилось ничем, его замотали и утопили в словах. Монахи отстояли своё право на тунеядство. Как бы извиняясь друг перед другом вспомнили отцы настоятели и о нравственности: «Иметь строгое наблюдение за лицами, замеченными в частом и неумеренном употреблении спиртных напитков. Слабым и невоздержанным не выдавать на руки кружечных доходов. Стараться по мере возможности выводить из употребления угощение братии ввиду слабости нынешней братии и приверженности многих к злоупотреблению спиртными напитками».

Эта приписка интересна лишь тем, что здесь на официальном уровне признается: монашеское пьянство стало очень серьезной проблемой в монастырях епархии. Но все прекрасно понимали, что такого рода формальные сетования ничего не изменят и не могут изменить. Всерьез этой проблемой ни кто не собирался заниматься.

***

В монастыре всё взаимосвязано. Рушится духовный фундамент — рушатся стены. Нет средств исправить поведение братии — нет средств на ремонт монастыря. В 1897 году архимандрит Анатолий писал: «По внешнему отношению монастырь достаточно благоустроен, но по многочисленности и обширности монастырских зданий от долговременности пришел в ветхость, требуется большая затрата сумм на ремонтировку, каковых, к сожалению, монастырь в достаточном количестве не имеет».

Отец настоятель делал, что мог, но даже латание дыр давалось порою очень нелегко. Задумал в 1903 году сделать кой-какой ремонт, надо было вырубить 200 бревен на собственной лесной даче на речке Маслене. Лесничий дал разрешение, а из лесоохранительного комитета прислали бумагу откровенно издевательскую: «Рассмотрев ходатайство ваше о разрешении в текущую зиму произвести для надобности монастыря вырубку 200 бревен из лесной дачи, отведенной монастырю в вечное владение из Сухаревской казенной дачи, постановил: ходатайство ваше отклонить и разъяснить вам, что лесоохранный комитет не входит в рассмотрение ходатайств о разрешении рубки растущего леса, не имея в своём распоряжении данных, необходимых для решения этого вопроса, в виде упрощенного плана хозяйства».

Как видим, чиновники во все времена были одинаковые, бюрократия всегда владеет бесчисленным количеством способов замотать любой вопрос. Можно ли представить себе больший абсурд — монастырю не разрешили воспользоваться собственным лесом. Но дело тут не только в особенностях бюрократии.