Владимир Губарев - Атомная бомба Страница 19

Мне трудно писать. Мое зрение весьма ограничено, но мои письма не важны, а важен материал: надеюсь ему будет уделено нужное внимание и последует быстрая реакция, которая будет мне руководством в дальнейшей работе…

Посылаю образцы ураниума и бериллиума…»

Еще много имен скрывает история. Возможно, мы никогда не узнаем обо всех, кто стремился помочь нашей стране. Это была признательность за нашу Победу, за спасение человечества от фашизма.

Безусловно, физик Клаус Фукс дал бесценные материалы нашему «Атомному проекту». Они стали своеобразной путеводной нитью, которая провела команду Курчатова по лабиринтам ядерной физики. Удалось избежать многих ошибок, определить кратчайшие пути к созданию атомной бомбы.

Но будем помнить, что не только Клаус Фукс, но и другие ученые, работавшие в США, Канаде и Англии, помогали нам. Их имена, вероятнее всего, никогда не будут открыты — и не нам судить: правильно ли это или нет… Просто будем помнить, что такие люди жили и боролись за наше будущее.

Напомню, свое донесение «Ахилл» написал в июле 1944 года. Однако он уже знает, что атомные бомбы будут применены против Японии. Это прозрение или уже летом 44-го американцы планировали атомную атаку на Хиросиму и Нагасаки?

Мне кажется, «Ахилл» призывает нас по-новому взглянуть на ход «Манхэттенского проекта» — не исключено, что многие его страницы написаны иначе, чем это представляется общественности.

телеграмма из Америки

Эта телеграмма привела в шок всех, кто в той или иной мере был причастен к «Атомному проекту».

Группа американских ученых обратились к своим советским коллегам с предложением принять участие в создании книги, посвященной атомной бомбе. Предполагалось, что они расскажут о том, кем и когда велись работы по ядерной физике, в частности, в Физико-техническом институте, которым руководил академик А.Ф. Иоффе. Фамилии и работы многих физиков — выходцев из этого института были хорошо известны на Западе. Почему бы профессорам Капице и Харитону не рассказать о том, что они делали после своей работы в Англии?

Таким способом ученые, собравшиеся в годы войны с Г Гитлером в США, намеревались восстановить порванные войной связи.

Телеграмму в Академию наук СССР подписали Альберт Эйнштейн, Ирвинг Лангмюир, Гарольд Юри и Роберт Оппенгеймер. Особенно смущала подпись последнего, так как в СССР прекрасно знали, кто именно руководил «Манхэттенским проектом».

Неужели за столь высокими именами ученых скрывается вездесущее ЦРУ?! Вероятно, разведчики США решили именно таким способом установить уровень работ советских ученых: ведь предположения в ЦРУ были самые разные…

В телеграмме ученых из США говорилось, что работа над книгой ведется весьма интенсивно, а потому нет возможности пересылать рукопись в СССР, но любой физик, уполномоченный Академией наук, может познакомиться с рукописью в Нью-Йорке.

Итак, «щупальца» Центрального разведывательного управления или что-то иное? А может быть, американцам удалось выйти на нашу агентурную сеть?

Или все-таки физики решили таким образом порвать нити секретности вокруг атомной бомбы, которые так искусно плелись и в США, и в Англии?

Впрочем, в последнее предположение не верилось…

Что же ответить в Америку?

Сталин попросил дать свои предложения и разведчикам, и ученым. Что он хотел от них услышать? Что задумал вождь?

Времена были суровыми, жестокими и беспощадными… Ошибка могла стоить жизни.

Первыми на запрос Берии ответили Б. Ванников и П. Судоплатов, то есть руководитель Специального комитета и заместитель начальника внешней разведки. В письме говорилось:

«Дать ответ на согласие принять участие советских ученых-физиков в книге, которую предлагают издать физики США, не представляется возможным, так как содержание указанной книги неизвестно, а просмотреть эту книгу на месте в США, как предложено в письме, некому.

Академик т. Курчатов также высказался о нецелесообразности его участия в этой книге, мотивируя тем, что он лично не сможет ознакомиться с содержанием ее».

В тот же день 11 января 1946 года на стол Л.П. Берии лег проект письма президента Академии наук СССР С.И. Вавилова американским ученым:

«Советские физики и другие ученые СССР горячо приветствуют выраженное в Вашей телеграмме пожелание установить международное сотрудничество в разрешении проблемы использования атомной энергии на благо человечества.

Советская наука всегда неуклонно боролась за использование достижений научной мысли только для расцвета человеческой культуры и не может не одобрить каждый шаг ученых в этом направлении.

Советские ученые просят выразить Вам признательность за приглашение принять участие в книге об атомной бомбе и сожаление о том, что они из-за технических затруднений лишены возможности высказать свое конкретное суждение в отношении фактов, предлагаемых к опубликованию, так как ознакомление с рукописью, как Вы сообщили в Вашей телеграмме, возможно лишь в Нью-Йорке.

Просмотр же книги в Нью-Йорке затруднен из-за отсутствия в данный момент в Америке кого-либо из советских физиков, сведущих в специальных вопросах, составляющих содержание издания, столь важную и ответственную цель которого нельзя недооценить».

Соображения разведки и секретности вынудили ответить отрицательно на предложение выдающихся физиков. А ведь, как выяснилось позже, у них были самые благие помыслы: они хотели объединить усилия физиков всего мира в борьбе против атомного оружия.

А обращение к советским ученым было не случайным. Незадолго до телеграммы Эйнштейна и других В.М. Молотов выступал в ООН, где заявил, что тайны атомной бомбы не существует и что советские ученые предлагают использовать гигантскую мощь этих взрывов в мирных целях: строительства каналов и портов, создания искусственных морей и так далее. По сути дела, так впервые была провозглашена программа мирного использования ядерных взрывов, программа, которая через пятнадцать лет начнет осуществляться и в США, и в СССР.

Американские ученые и предложили своим коллегам из СССР развить те идеи, о которых говорил Молотов. Теперь министру иностранных дел и предстояло что-то сообщать в США. Рекомендации Л.П. Берии были лаконичны:

«Наши ученые (академик Курчатов, академик Иоффе) считают невозможным опубликовать свои конкретные суждения в отношении фактов об атомной бомбе в книге, предполагаемой к опубликованию американскими учеными…»

Берия приложил к своему письму Молотову и проект ответа президента АН СССР С.И Вавилова.

Как всегда, итог подвел Сталин:

«Не нужно нашему противнику сообщать свое мнение, чтобы они не смогли догадаться о состоянии дел у нас по атомной бомбе… Но прошу товарищей ускорить работы, времени у нас нет…»

Шел январь 1946 года. Сталин надеялся, что бомба у него появится через год. Он понимал, что уже началась холодная война и что без атомной бомбы Советский Союз ее проиграет.

Атомная бомба отсрочила поражение в холодной войне на сорок лет…

отдайте Келдыша!

30 апреля 1946 года Институт химической физики АН СССР во главе с Н.Н. Семеновым включается в «Атомный проект». То, чего добивался Николай Николаевич, осуществляется: он убежден, что только его институт способен решить ядерную проблему в СССР Полной информации у него нет, академик Семенов не подозревает, что он лишь одно звено в той цепи, которую уже создали Берия и Сталин…

В Постановлении СМ СССР № 973-40 сс «О мерах помощи Институту химической физики Академии наук СССР» много внимания уделено капитальному строительству, новым техническим корпусам, которые предстоит построить, обеспечению приборами и оборудованием, а также выделению 5 штук карточек литера «а» с сухим пайком, 20 штук карточек литера «Б» с сухим пайком и ежеквартально промтоварных лимитов по 750 и 500 рублей. Институту разрешался также безлимитный расход бензина на одну автомашину.

Казалось бы, академику Семенову надо было только радоваться: теперь он может активно включиться а атомную проблему. Но ученый почувствовал, что в эпицентре все-таки не его институт… Дело в том, что самая принципиальная его просьба не была удовлетворена: о профессорах Келдыше и Седове в постановлении не было сказано ни слова!

Академик Семенов сразу же обращается к Берии:

«…в Постановлении Совета Министров от 30 апреля нет указания о переводе в наш институт из ЦАГИ члена-корреспондента Академии наук проф. Келдыша и проф. Седова. Это обстоятельство ставит меня в крайне тяжелое положение, т. к. именно Келдыш должен был обеспечить наиболее ответственное из заданий Лаборатории № 2, связанное с решением ряда задач, необходимых для конструирования основного объекта…»