«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов - Михаил Ефимович Болтунов Страница 19

Так работали в Германии военные и морские агенты. Однако не одна Германия смотрела в сторону России через смотровую щель боевого прицела. Австро-Венгрия и ее роль в военно-стратегическом положении Российской империи, осознание русским Генштабом действий Вены в случае войны по другую сторону баррикад, обязывало разведку уделять этому участку работы особое внимание.

Верно подмечают в своей книге «Не подлежит оглашению» Евгений Сергеев и Артем Улунян: «Что касается деятельности русских военных агентов в Австро-Венгрии, то их значение для разведывательной и аналитической деятельности Главного управления Генерального штаба трудно переоценить. Работа двух из них — полковника М.К. Марченко и сменившего его на этом посту полковника М.И. Занкевича была настолько активна, что местные контрразведывательные органы пытались вынудить их покинуть страну, используя дипломатические каналы. В конечном счете, оба военных агента были выдворены из империи. Однако им удалось создать широкую сеть нелегальных агентов, включая высокопоставленных австро-венгерских военных и гражданских чиновников…»

Итак, кто же они, эти полковники Марченко и Занкевич, и за что их так ненавидела австро-венгерская контрразведка?

Митрофан Марченко закончил Императорское училище правоведения, 2‑е военное Константиновское училище и Николаевскую академию Генерального штаба.

Командовал эскадроном, служил в штабе гвардейского казачьего корпуса, руководил передвижением войск по железным дорогам и водным путям в Петербургско-Московском районе. В 1905 году был командирован в Австро-Венгрию. Пять лет под пристальным вниманием контрразведки отработал в Вене.

По возвращении командовал Архангелогородским драгунским полком, был начальником Николаевского кавалерийского училища.

Сменщиком Марченко на посту военного агента в Вене стал полковник Михаил Занкевич. Он получил образование в кадетском корпусе, в 1‑м военном Павловском училище и в Николаевской академии Генерального штаба. Тоже служил в войсках — командиром роты, батальона, в штабе пехотной дивизии и армейского корпуса.

В 1900 году Михаилу Ипполитовичу предложили скромную должность в разведке — младшего делопроизводителя канцелярии Военно-ученого комитета. Он согласился, и с тех пор его жизнь была связана с военной разведкой.

В 1903 году Занкевич едет в зарубежную командировку — помощником военного агента в Вену. Через два года становится военным агентом в Румынии, а в 1910‑м — в Австро-Венгрии.

По приезде из Вены Михаил Занкевич назначен командиром Царицынского пехотного полка, а в 1915 году — командиром лейб-гвардии Павловского полка.

Высшей точкой его служебной карьеры можно считать должность генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба.

Таковы, если коротко, автобиографические данные военных агентов. Что же касается непосредственно разведработы, проводимой, к примеру, полковником Митрофаном Марченко, то хочется обратиться к его переписке с Главным управлением Генерального штаба.

Если говорить о работе военного агента по сбору военно-политической информации об Австро-Венгрии, то дел у Марченко было невпроворот. Достаточно привести слова 2‑го обер-квартирмейстера генерала Борисова в письме к полковнику Марченко в ноябре 1908 года, чтобы понять всю степень тревоги Генерального штаба. «Мы здесь деятельно готовимся к войне с Австрией», — сообщил Борисов. И обер-квартирмейстера можно было понять. Князь Фердинанд и правящие круги Болгарии активно отходили от России. Сам же Марченко сообщил в Петербург о секретных переговорах министра иностранных дел Австро-Венгрии по заключению конвенции между Веной и Турцией, Болгарией, Грецией и Румынией.

Генштаб России, естественно, хотел предугадать следующие шаги Австро-Венгрии, просчитать, сможет ли она вести широкомасштабную войну.

Через несколько дней после получения письма генерала Борисова полковник Марченко пытался успокоить руководство разведки. Он считал, что австро-венгерская армия ныне находится не в высокой степени боевой готовности, да и политическая атмосфера складывается не лучшим образом.

Все годы своего пребывания в Вене Митрофан Марченко, используя возможные методы, зорко следил за изменениями военно-стратегической обстановки в Австро-Венгрии. Неоднократно его донесения представлялись военным министром Владимиром Сухомлиновым Его Императорскому Величеству. Так было в июне 1909 года, когда Марченко сообщил о переговорах болгарского царя (с сентября 1908 г. помазан на царство. — Примеч. ред.) Фердинанда и министра иностранных дел Австро-Венгрии Эренталя в июле того же года, после его донесения о возможности политического кризиса в Турции.

Но полковник Марченко занимался не только добыванием информации военно-политического характера и ее обработкой, он поставлял в Главное управление Генерального штаба совершенно секретные материалы, касающиеся, например, австро-венгерской артиллерии.

В ноябре 1906‑го полковник Марченко докладывал, что за год работы переправил в Петербург «в подлинных копиях 20 тетрадей с соответствующими чертежами всех тех секретных данных, которыми исчерпывается перевооружение австро-венгерской полевой артиллерии». Представьте себе, русский Генштаб усилиями военного агента обладал всеми артиллерийскими секретами Австро-Венгрии. Думаю эти три строчки из донесения Марченко дорогого стоят и говорят о его высоком профессионализме.

Разумеется, столь «продуктивный» Митрофан Марченко стал головной болью для имперской контрразведки. Были предприняты все меры, чтобы убрать русского военного агента из Вены. Спецслужбы вышли на тайного агента Марченко — служащего артиллерийского депо Кречмара. Его арестовали, а Марченко предложили уехать в отпуск без возвращения в Вену.

«Взамен Марченко, — писал в своей книге «Разведка и контрразведка» Макс Ронге, — мы получили столь же опасного руководителя русской агентуры в лице полковника Занкевича».

Ко времени прибытия Михаила Ипполитовича в Вену в октябре 1910 года обстановка в Австро-Венгрии представлялась российскому Генштабу как лихорадочная подготовка к войне. Во всяком случае, так охарактеризовал ее предшественник Занкевича полковник Марченко за три месяца до своего отъезда.

Возможно, в этой оценке и было некоторое преувеличение, но оно объяснялось тем, что в предвоенные 1911–1914 годы основное внимание уделялось Германии, Балканским странам и в первую очередь Австро-Венгрии.

Интересно проследить деятельность военных агентов в Болгарии, Черногории, Сербии, Турции и, разумеется, в Австро-Венгрии в короткий, но напряженный отрезок времени — две последних недели сентября 1912 года. Эти недели обусловлены для России, как определяют некоторые историки, «синдромом скорой войны».

Но что, собственно, произошло в эти, казалось бы, ничем не примечательные недели? Только то, что у военной разведки России была достоверная информация о неизбежном военном конфликте на Балканах, когда малые страны региона готовы были выступать против турок.

Возникают, естественно, главные вопросы: когда начнется война и кто ударит первым?

Первым на него ответил военный агент в Черногории генерал-майор Николай Потапов. Он считал, что боевые действия начнутся 1 октября 1912 года, и раскрыл предполагаемый план действий антитурецкой коалиции. Письмо его было направлено в отдел генерал-квартирмейстера 15 сентября.

На следующий день, 16‑го, туда же поступает донесение военного агента в Турции генерал-майора Ивана Хольмсена. У Ивана Алексеевича совершенно противоположное мнение. Он считает, что сосредоточение и наращивание воинских частей на некоторых участках турецко-болгарской границы оказывают «успокаивающее