Владимир Марочкин - Повседневная жизнь российского рок-музыканта Страница 2

Суворкина Ольга. Гитаристка группы «Женская Болезнь».

Троегубов Виктор. Другой основатель «Крематория» — его черная половинка. В конце концов покинул «Крематорий» и создал собственную группу — «Дым» от «Крематория».

Усманов Олег. Отец-основатель группы «Мистер Твистер».

Холстинин Владимир. Гитарист группы «Ария». По опросам публики в московских рок-клубах «Ария» названа лучшей группой конца XX века.

Цой Виктор. Лидер группы «Кино». Погиб в августе 1990 года.

Шаповалов Валерий, Полковник. Один из первооткрывателей нашего рока. В 60-х годах играл в группах «Феникс» и «Четыре Витязя», приложил руку к созданию групп «Орфей» и «Аракс». (Не путать с другим Валерием Шаповаловым, однофамильцем из группы «Лимонадный Джо».)

Шевчук Юрий. Бородатая и хриплоголосая совесть нашего рок-сообщества.

Ширяев Николай. Один из лучших российских бас-гитаристов. Выступал в составах групп «Второе Дыхание», «Вектор», «Удачное Приобретение».

Яншин Дмитрий. Гитарист групп «ДК» и «Веселые Картинки». Многие зарубежные специалисты называют его лучшим российским гитаристом.

И все-все-все.

Движение к корням

Нашему року в 2001 году исполнилось 40 лет. Вот ведь сколько лет прошло с той зимы 1961 года, когда в Риге Валерий Сайнутдинов по прозвищу «Сэйнтски» собрал первую в нашем отечестве рок-группу. Называлась она «Revengers». Не знаю, кому он мстил («Revengers» в переводе с английского означает «Мстители»), но это был даже еще и не рок вовсе. Его группа исполняла смесь буги-вуги, джаза и рок-н-ролла, а проще говоря, джампл-джайв. Это — музыка, которая составляла основу молодежной субкультуры еще до появления Билла Хейли на Большой сцене, и, кстати, прозвище свое Сэйнтски получил, как говорят, от названия вечнозеленого джазового хита «When The Saints Go Marchin' In» («Когда святые маршируют»), который он исполнял на обычной акустической гитаре везде, где можно и где нельзя.

Когда Сэйнтски начинал это играть, ему было 17 лет. В начале 70-х годов он эмигрировал в Штаты, где вместе с Александром Лерманом и Юрием Валовым участвовал в первой русско-американской группе «Саша и Юра», стал благодаря ей известным человеком на Западном побережье, выступал в программах с самыми легендарными американскими рокерами. Сейчас у него своя — и очень приличная — студия в Сан-Диего, где записываются многие известные музыканты. Недавно Сэйнтски приезжал в Москву. Волосы у него уже давно поседели, зато в глазах его играет бесовский рок-н-ролльный огонек, движения ритмичны и, в общем-то, он молод! Удивительно! Почти шестидесятилетний рок-н-ролльщик Сэйнтски моложе иных — многих! — двадцатилетних юношей, обошедших рок-н-ролл стороной. Да, человек, играющий рок-н-ролл, отличается от человека, не играющего рок-н-ролл…

А мировому року в 2003 году исполнилось 50 лет. День рождения этой музыки отмечается во всем мире 12 апреля: в 1953 году в этот день Билл Хейли на танцах в Медисон-сквер-гарден впервые исполнил свой знаменитый хит «Рок вокруг часов». Правда, в программке он тогда значился не как «рок-н-ролл», а как «быстрый фокстрот».

И вот с тех пор, у них — с 1953 года, у нас — с 1961-го, идет яростный и незатихающий спор о том, что же такое рок. Сначала музыковеды характеризовали его как музыку, исполняемую на электрогитарах, причем с акцентом на сильную долю. Это определение было верным, однако только для начала 60-х годов, для времен биг-бита. Эволюция музыки показала, что возможны, например, и симфонические формы рок-музыки, где распределение сильных и слабых долей ритма совершенно иное, нежели в оригинале. А такие яркие личности, как американец Фрэнк Заппа, наш Сергей Курехин или югославская группа «Лайбах», доказали, что рок-н-ролл можно сделать из марша, а вальс из рок-н-ролла.

Действительно, электрогитара произвела революцию в музыке. Однако в 70-е годы группы «Kraftwerk», «Emerson, Lake Palmer», а также многие исполнители диско, а сегодня группы, исполняющие стиль «техно», вообще обходятся без гитар, но от этого их музыка не становится менее роковой. Тогда музыковеды предложили новое определение: рок-музыка — это все то, что имеет ритм-энд-блюзовую основу. Но и это, в принципе, верное утверждение со временем устарело, потому что в 90-е годы XX века появилось много музыкантов — шотландских, исландских, китайских, тувинских, русских, — полностью заменивших в своем творчестве ритм-энд-блюзовую структуру на свой национальный фольклор. Более того, подобные эксперименты начались уже в конце 60-х, когда гитарист-виртуоз Карлос Сантана заменил в своей музыке блюз на фламенко. Правда, уже тогда начали говорить, что Сантана — это «не рок».

И конечно, не надо забывать, что рок-культура — это не только музыка, но и комплекс современных технологий, в котором равную долю с музыкой занимают теперь дизайн, кино, электронные средства передачи информации, синтезаторы, компьютер.

Впрочем, может быть, все проще? Мне кажется, что рок — это просто заменитель Солнца в пасмурный день. Когда сквозь тучи, несколькими слоями укрывшими небо, уже не видно ни лучика света, когда мокрый снег противно чавкает под ногами, когда даже асфальт становится ненадежным зыбким болотом, когда угрюмая зима давит все, что не смогло от нее укрыться, рок — это единственное, что еще способно согреть. Можно сказать, что рок — это заменитель дома, который остался где-то далеко…

А может быть, прав Борис Гребенщиков, сказавший в одном известном интервью[1], что рок — это некий эпицентр, который черпает энергию и является структурой центрального ядра, энергией света. Рок — это такая форма, которая изначально была именно этим, и к ней не переставая подключаются те или иные каналы, то те, то иные поколения, и те, и иные слои, но сам он всегда первичен. То есть это то, что существует и так, просто естественная энергия, как, к примеру, Солнце, которое не может ни уйти, ни прийти, ни закатиться, быть только для этого поколения, а не для следующего. Это вечная штука, вечная и абсолютная.

Ему вторит и Сергей Жариков («ДК»): «Рок максимально подкачивал энергию, рок позволял идти вперед, а не только мебель крушить. А как раз государство является носителем декаданса: все эти «пинджачники-комсомольцы», которые пели жалостливые песни типа «У деревни Крюково…». К сожалению, они и сегодня заказывают музыку…»

А может быть, рок — это Пушкин? Так сказал Роман Суслов, лидер группы «Вежливый Отказ». Ведь в горниле рока перекипели блюз, буги-вуги, музыка белой Америки хиллбилли, европейская симфоническая традиция, индийские раги, цыганская таборная музыка, кельтские языческие танцы и даже русская плясовая! И получилось так, что вся эта смесь европейской и африканской традиции в XX веке вернулась назад, в Европу, дав вторую жизнь народной музыке Старого Света, которая, казалось, уже превратилась к этому времени в музейный экспонат.

На стыке XX и XXI веков в столице отмечен настоящий бум популярности групп, исполняющих так называемую кельтскую музыку. Они проводят свои фестивали, имеют широкую и достаточно устойчивую аудиторию, впрочем, такая ситуация сложилась и во всем европейском мире. Что это? Случайный изгиб моды, который отцветет и опадет? Или же новое время магическим рашпилем сдирает позднейшие культурные напластования, возвращая нас к архаичному миру, к корням, к истокам?

Чтобы получить ответы на волнующие меня вопросы, я обратился к музыкантам популярной «кельтской» группы «Telenn Gwad». Флейтист Павел Маркелов сказал: «Мы видим, мы слышим, мы наблюдаем соприкосновение двух культур, кельтской языческой и православной. Но если посмотреть глубже, то все это идет из одного корня! Соприкасаются лишь ветки, кроны деревьев. Это как бы грибная нить, она необрывна! Я более чем уверен, что все происходит из одного зерна: и кельтская культура столь же языческая, как и славянская культура, в православии не утратившая языческих корней, потому что невозможно абстрагироваться от своей культуры, от своих корней. То есть рок — это движение к корням».

Юрий Ермаков, лидер группы «Сокол» и автор первой рок-песни на русском языке, вспоминал, что в 60-е годы, когда все только начиналось, наши рокеры ощущали тесную и органичную связь со всем мировым рок-сообществом. «Нам казалось, — говорит Ермаков, — что наши любимые «Rolling Stones» были нам братьями в борьбе с тоталитарной системой. Вообще музыка не имеет национальности, не имеет границ. Как, скажем, марш не может быть немецким или русским, марш — он везде марш. Так и рок-музыка! Она не имеет границ, но если мы росли на Чаке Берри или на «Rolling Stones», то это не значит, что мы англичане или американцы. Несмотря на то, что мы играли рок, мы оставались русскими, мы совершенно осознанно ощущали себя здесь, в России, и, разумеется, все это привело к тому, что, когда мы начали писать свои песни, мы начали писать их на русском языке…»