Гомер - Илиада. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского Страница 2

Я Хрисон вездесущий, меня за сребро здесь предали,

И распяли, убили; разрушил я царство теней,

И воскрес! Храм священный, воздвигнув тебе, украшали,

Принося тебе жертвы; прошу, – помоги же ты мне! {40}

И одно лишь желанье, прошу я тебя, Феб, исполни, —

Отомсти мои слёзы данайцам стрелою вполне!»

Так просил он, молясь. Аполлон Феб услышал. Умолен,

Грянул быстро с вершины Олимпа, к земле устремясь,

Лук неся за плечами; закрытый колчан стрел был полон. {45}

Громко стрелы звучали крылатые, в плечи биясь,

В гневном шествии бога, – он шествовал, полный печали;

Наконец мечет стрелы, вблизи кораблей появясь.

Зазвенел лук стрельца поразительно. Стрелы летали,

Настигая и тягловый скот, и бродячего пса; {50}

Наконец и людей смертоносные стрелы достали.

Много трупов костры возносили огнём в небеса.

Девять дней на людей и царей божья кара летала;

Ахиллес в день десятый ахеян созвал голоса.

Так богиня верховная, Гера ему нашептала, – {55}

Она скорбью терзалась, данайцев погибель смотря.

И стекалось всё войско. Когда воедино предстало,

Первым встал Ахиллес быстроногий, ко всем говоря:

«Надо быстро, Атрид, нам обратно исплававши море,

По домам возвратиться, чтоб Смерть не испытывать зря. {60}

И война, и злой мор, – всё приносит ахеянам горе.

Но, давай испытаем пророка сейчас, иль жреца,

Иль гадателя снов, что от Дия получим мы вскоре, —

Пусть откроют, – за что Аполлон Феб нам жаждет конца?

Иль обет не свершили, иль жертвы великой не дали, – {65}

Коз, быков и ягнят благовонного жира-смальца?

Что нам сделать богам, умолить, чтобы язву прогнали?»

Так сказал он и сел. И от общего сбора тотчас

Встал Калхас Фесторид, из жрецов, что по птицам гадали.

Мудрый, ведал он все, что прошло, есть, и будет для нас; {70}

И ахеян суда по морям предводил к Илиону.

Дар предвиденья Феб Аполлон ему дал. Он не раз,

Благомыслия полон, на благо использовал трону:

«Ахиллес царь! Любимец богов, ты велел возвестить

Сына Дия далёко разящего гнев, Аполлона? {75}

Возвещу; но клянись, и меня согласись защитить

Словом, делом, и рук твоих крепостью непобедимой

От владыки владык, ведь и словом боюсь прогневить

Я аргивян царя, кем ахейцы в войне предводимы.

Базилевс необуздан, к подвластным безжалостный гнев {80}

Он, на первую пору хотя и смиряет, сердитый,

В сердце скрытую злобу пока не исполнит, как лев,

Помнит долго. Суди ж и ответь, – меня ты защитишь ли?»

Ахиллес быстроногий ответил Калхасу: «Смелей!

Дерзко волю богов возвести; верь, я богом всевышним, {85}

Аполлоном клянусь, сыном Дия, которого ты,

Открывая данайцам пророчества бога, услышишь.

Пред судами никто, пока я здесь смотрю с высоты,

Не подымет руки; не потерпишь урон никогда ты.

Ни данайцы, ни сам Агамемнон. Угрозы пусты. {90}

Власти нет надо мной у ахеян, закованных в латы!»

Так сказал. Непорочный пророк говорит им, дерзнув:

«Не за жертву, обет; за бесчестье несёт нам расплаты

Благодетель живых. Агамемнон, его оттолкнув,

Дочь не дал иерею, моленье и выкуп отвержет. {95}

Нас бессмертный карает, и видим мы бед глубину;

И от язвы данайцам разящей руки не удержит,

До тех пор, как отпустим без платы, свободной, с отцом,

Дочь его ясноглазку, и жертву великую с ней же

Ко Хрисону свезут, преклоняя себя пред творцом!» {100};

Кончив слово, на место он сел. Тут от сбора взлетает

Агамемнон Атрид, царь верховный, багровый лицом,

Мрачный сердцем герой; Гнев ужасный в груди закипает,

Злобой полнится; очи горят, словно адским огнём.

На Калхаса смотря, Агамемнон свирепо вещает: {105}

«Предсказатель всех бед, ничего нет хорошего в нём!

Людям нашим тебе верно, радостно беды пророчить;

Словом добрым ни славился ты никогда, нипочём.

И теперь ты данайцам стремишься богов опорочить:

Будто беды народу принёс стрелы мечущий бог, {110}

Мстя, что за Хрисеиду принять я даров не охочий.

Не хотел; но в душе я желал ясноглазку в чертог

Мой ввести, предпочел бы её и самой Клитемнестре,

Девой взятой в супруги; но, пленница, сам видит бог,

Много лучше умом и делами, приятна, прелестна! {115}

Но, смирюсь я, её возвращаю по воле небес, —

Мне спасение лучше, чем трупы в кострах повсеместно.

Вы ж, аргивяне, лишь замените, что с боем себе

Я награду добыл, а иначе покроюсь позором.

Всем понятно, – отдам я сегодня награду Судьбе!» {120}

Быстроногий Пелид Ахиллес отвечает с укором:

«Славой гордый Атрид, беспредельно корыстолюбив!

Где награду найти добродушным ахеянам скоро?

Не имеем нигде общих кладов хранимых. Добыв,

В городах разорённых, мы всё честь-по-чести делили. {125}

Что дано, отбирать у народа, – позорный призыв!

Возврати, в угождение богу. Ахейцы решили, —

Втрое, вчетверо, волею Зевса тебе заплатить,

Если бог нам подаст стены крепкие Трои осилить!»

Враз к нему обратясь, Агамемнон орал: «Прекратить! {130}

Сколь ни доблестен ты, Ахиллес, равный обликом богу,

Не хитри, – не успеешь меня ни провесть, ни склонить.

Хочешь, чтоб обладал ты наградой, а я, выдав много,

Промолчал? И советуешь мне даром деву отдать?

Удовольствуют пусть новым призом ахейцы премного, – {135}

Сердцу милую, равным достоинством столь подобрать!

Если ж нет, я предстану тогда, из шатров сам исторгну

Хоть твою, Одиссея, Аякса, сумею забрать.

Сам исторгну, и горе тому, кто преступит дорогу!

Но об этом беседовать можем ещё мы потом. {140}

Ныне чёрный корабль спустим на море мы понемногу,

На нём жертву поставим, и сильных гребцов изберём;

Краснощёкую деву посадим на нём, Хрисеиду.

После сядет начальником муж благороднейший в нём, —

Сам Аякс, или Идоменей, Одиссей боговидный, {145}

Или сам ты, Пелид, из мужей в ополченье герой!

Иерея умилостивь к нам святой жертвой солидной!»

Прошипел Ахиллес быстроногий, глаз щуря грозой:

«О! Одетый бесстыдством, и с алчной, коварной душонкой!

Кто захочет твои повеления слушать порой? {150}

Кто с врагами тут храбро сразится в походе большом-ка?

Я пришел воевать здесь троянцев, закованных в сталь,

За тебя! Предо мною они не виновны нисколько!

Ни коней, ни быков из них ввек никто не похищал

В нашей Фтии счастливой; стада мои вольно пасутся; {155}

Плодородные нивы ведь нас разделяют, и даль,

Горы, крытые лесом, и море, где волны несутся.

За тебя мы пришли, веселим тебя, нашей рукой

Честь ища Менелаю с тобой, сукин сын, здесь все бьются!

Ты ж, бесстыдный, не ставишь троянцев, меня, ни во что; {160}

Угрожаешь и мне, что мою вдруг награду отнимут?

Драгоценнейший дар мне вручили, сам знаешь за что,

Подвиг чтя. Для тебя же неравно награды воспримут, —

Град троянский цветущий, когда разгромят все цари,

И тягчайшее бремя томительной брани поднимут {165}

Наши руки; всегда, как раздел всех даров, посмотри, —

Дар тебе богатейший; я с малым, приятным смиряюсь,

Утомлённый войной, ухожу я в свой стан до Зари.

Я во Фтию иду, в дом приятный скорей возвращаюсь

В чернобоких судах; отделюсь, унося с собой срам. {170}

Здесь добыч и богатства твой груз умножать не стараюсь!»

Быстро крикнул ему Агамемнон, подобный богам:

«Что ж, беги, если бегства ты жаждешь! Тебя не прошу я

Ради нас здесь остаться; другие здесь жаждут наград.

Честь окажет мне Зевс промыслитель, и честь окажу я. {175}

Средь царей ненавистнейший мне ты, питомцев богов!

Лишь тебе и приятны раздоры, ты споришь, враждуя.

Ты могуч, знаменит; но всё то дарованье богов.

С кораблями беги, и с дружиной в свой дом возвращайся,

Мирмидонцами властвуй! Заботы мне нет, дорогой! {180}

Гнев вменяю в ничто, и грожу я, – мне не попадайся!

Аполлон Феб велит, Хрисеиду чтоб я возвратил?

Возвращу, – в корабле, и с дружиной моей, не старайся!

Но к тебе я приду, Брисеиду возьму; не простил

Я обиду, награду твою отбираю, чтоб ясно {185}

Всем настало, сколь властью я выше тебя, и сверх сил

Не пытайся верстаться со мною, как равный, напрасно!»

Так сказал. Стало горько Пелиду, – могучий герой

В волосатой груди сердце мыслями рвал на два страстно, —

Или, вытащив меч от бедра тяжкий, кованый, злой, {190}

Встречных всех рассыпая, Атрида ударить наверно,

Иль, свирепство смирив, обуздать души бешеный строй?

И, как думы взялись рвать и разум, и душу без меры;