Максим Оськин - Брусиловский прорыв Страница 2

Глава 1

Подготовка наступления на Восточном фронте

Начало года: Нарочская операция

Несмотря на очевидные успехи стран Центрального блока в кампании 1915 года, перспективы борьбы по-прежнему внушали опасение военно-политическому руководству Германии и Австро-Венгрии. С одной стороны, за 1915 год Восточный фронт был отодвинут еще на двести пятьдесят – триста километров на восток от Берлина и Вены. Турки сумели удержать Дарданеллы, нанеся при этом ряд поражений англо-французским войскам: блокада Российской империи продолжалась. Была окончательно уничтожена Сербия, что передало в руки немцев значительные ресурсы Балканского полуострова.

Но с другой стороны, отсидевшиеся в 1915 году в своих окопах англо-французы, наконец-то, перевели экономику на военный лад, привлекли к участию в войне свои многочисленные колонии и доминионы (так, например, только Канада дала Великобритании до шестисот тысяч добровольцев). Французы насытили свои армии техническими средствами ведения боя, в особенности пулеметами и тяжелой артиллерией. Англичане, в свою очередь, вышли на завершающий этап формирования своих сухопутных вооруженных сил, которые к середине 1916 года уже могли быть переброшены на материк из метрополии.

К тому же оставалась и пусть понесшая ряд поражений, но все еще могучая Российская империя. Не сумев вывести Россию из войны, германцы убеждались, что русские также не теряли времени зря. Перевод экономики страны на военные рельсы, союзные поставки, очередные массовые призывы в армию означали, что русские продолжат упорную борьбу и в 1916 году. Император Николай II, лично занявший в августе 1915 года пост Верховного Главнокомандующего, невзирая на тяжелейшие поражения 1915 года, все-таки не пошел на сепаратные переговоры через многочисленных посредников, с которыми входили в контакт германские представители. Все это означало, что война на два фронта станет характерным явлением и в кампании 1916 года.

Между тем резервы Германии к началу 1916 года исчислялись всего в двадцать пять резервных дивизий[1]. Следовательно, на активные действия одновременно на двух фронтах немцы не могли рассчитывать. Поэтому в германской Главной Квартире вновь, как и зимой 1915 года, встал вопрос о том, где предпринять нанесение главного удара, а где ограничиться стратегической обороной. Помимо прочего, активность действия подразумевала владение стратегической инициативой, так что место, время и фронт удара следовало выбирать как можно быстрее, пока союзники сами не перешли в наступление сразу и на Западе и на Востоке.

По мнению начальника штаба Полевой Ставки германского командования ген. Э. фон Фалькенгайна, в 1916 году англо-французы должны были непременно перейти в наступление. Возросшая мощь англо-французов во всех отношениях (от людей до техники) позволяла им развернуть широкомасштабные наступательные действия. В то же время наступательная инициатива русских была существенно подорвана в 1915 году. Но ведь и понесшие большие потери австрийцы, всегда служившие для германцев громадным подспорьем в операциях на Востоке, уже не обладали той силой, что в 1914 году.

Поражения 1914 года и тяжелое наступление 1915 года не прошли даром для вооруженных сил Двуединой монархии. Кроме того, австрийцы в 1916 году готовились к решительному наступлению в Италии, решив ограничиться на Восточном фронте обороной. Поэтому широкомасштабное наступление на Москву или Киев окончательно распылило бы австро-германские армии по бескрайним русским просторам. Объединенное наступление на Востоке не имело значимых перспектив. Удар по Петрограду, даже в случае успеха, не сулил больших дивидендов, так как это потребовало бы использования не только всех наличных резервов, но и новых перебросок германских войск из Франции, где союзники по Антанте деятельно готовились к наступлению. Занятие Петрограда означало выход англо-французов на Рейн и поражение Германии в войне.

Таким образом, у немцев, как и в 1915 году, по сути, не было альтернативы. Они в любом случае обрекались на решительное наступление на Западе так же, как годом ранее должны были бить на Востоке, чтобы спасти Австро-Венгрию от крушения. Теперь же опасность нависала над самой Германией.

Сознавая это обстоятельство, ген. Э. фон Фалькенгайн отчетливо понимал, что на наступление по всему фронту против англо-французов у него теперь уже нет сил. Операции 1914–1915 годов окончательно подчеркнули, что немцы теперь способны лишь на удар на ограниченном участке фронта, так что следовало бить там, где противник будет непременно защищаться: иначе говоря, следовало бить по тому пункту, который в любом случае подлежит обороне со стороны неприятеля. В таком случае можно было, пользуясь своим техническим превосходством и качеством войск, вынудить врага втянуться в своеобразную борьбу на истощение, что, возможно, сможет заставить противника пойти на сепаратные переговоры. Этим местом был избран важнейший политический и оперативно-стратегический район системы французской обороны – крепость Верден.

Уже 8 февраля 1916 года представитель французского командования в русской Ставке ген. П. По передал начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М.В. Алексееву письмо французского главнокомандующего ген. Ж. Жоффра с просьбой об оказании помощи. Ведь накануне, 7 февраля, 5-я германская армия кронпринца Вильгельма бросилась на Верден. К этому времени немцы значительно расширили фронт атаки по реке Маас, так как план захвата Вердена ускоренной атакой провалился, и обе стороны втянулись в кровопролитные изнуряющие бои на большом фронте вокруг Верденского укрепленного района. Положение французов под Верденом было критическим, но генерал Жоффр не терял уверенности в своих силах, поэтому главной его просьбой стояло не допустить перебросок германских войск с Восточного фронта под Верден, дабы не произошло перелома в пользу немцев.

Всего через три дня, 11-го числа, в русской Ставке прошло совещание высшего командного состава: кроме членов Ставки (Верховный Главнокомандующий, Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего, генерал-квартирмейстер), в совещании приняли участие командующие всех фронтов, военный министр и Главный Полевой Интендант. На данном заседании ген. М.В. Алексеев довел до сведения присутствующих просьбу французского союзника и отметил, что русский план удара по Австро-Венгрии в направлении на Будапешт совместными действиями союзников из Галиции (русские) и от Салоник (англо-французы) был отвергнут французами. Причина – сохранявшееся с начала войны желание французского командования искать решения борьбы исключительно на фронтах, где стоят немцы. В этом случае – в Бельгии и Северной Франции.

Таким образом, союзники, отказавшиеся после провала Дарданелльской операции 1915 года от «стратегии непрямых действий», если пользоваться терминологией Б. Лиддел-Гарта, настаивали, чтобы и русские также наносили удары, прежде всего, по немцам. При этом вящее неравенство русских армий с германцами в технических средствах ведения борьбы и качестве войск и командования отвергалось англо-французами как несущественный фактор. В итоге совещание высказалось за скорейшее проведение операции армиями Северного и Западного фронтов в общем направлении на Вильно. Генерал Алексеев также отметил, что, кроме русских, помочь французам под Верденом некому.

Дело в том, что англичане отказались помочь французам отвлекающим немецкие резервы наступлением на Сомме. Так что мало того, что германское командование теперь могло усилить свою 5-ю армию за счет ослабления пассивных участков фронта, но и за счет перебросок на Запад закаленных боями 1915 года ветеранов из России. Не оказав должной помощи русским в 1915 году (ни одна германская дивизия, вплоть до середины сентября, когда наступательные операции немцев увязли в белорусских болотах, не была переброшена на Запад), теперь французы вновь просили удержать на Востоке все те силы, что стояли там к началу нового года.

В свою очередь, русская Ставка по-прежнему охотно шла на поводу у союзников, непременно одобряя те решения, что принимались на межсоюзнических конференциях. Казалось бы, что совместное планирование должно соблюдать выгоды всех участников коалиции в той или иной степени. Но надо отметить, что, во-первых, эти решения всегда предусматривали приоритетность Западного (Французского) фронта перед всеми прочими. Это обстоятельство признавалось непререкаемым просто потому, что Западный фронт, с точки зрения лидеров коалиции, англо-французов, был главным.

Необходимо оговориться, что поскольку русские, бывшие в финансовой зависимости от союзников, также считали главным именно Западный фронт, то он и оставался таковым на протяжении всей войны. Ведь предоставление русской стороне кредитов для покупки вооружения шло под существенные проценты, хотя русская кровь во имя требований союзников предполагалась «бесплатной». Иными словами, и долги придется отдавать с процентами, и требования кредитора выполнять. С каждым годом войны эта зависимость усиливалась, так как союзники спешили связать Российскую империю, которая после победы естественным ходом дел становилась наиболее вероятным гегемоном в Европе, обязательствами, характерными для второразрядной державы.