Андрей Сульдин - Курская битва. Полная хроника – 50 дней и ночей Страница 2

12 апреля на стол вождя лёг переведённый с немецкого точный текст директивы № 6 «О плане операции «Цитадель» немецкого Верховного командования, завизированный всеми службами вермахта, но ещё не подписанный Гитлером (он подписал его только через три дня). Эти данные были получены разведчиком, настоящее имя которого остается неизвестным, однако предполагается, что он являлся сотрудником Верховного командования вермахта (или, возможно, был личным фотографом Гитлера).

Как вспоминал позднее «маэстро спецопераций» П.А. Судоплатов, информацию о предстоящем немецком наступлении подтвердил и советский разведчик Николай Иванович Кузнецов, который под видом старшего лейтенанта вермахта записался на прием к гауляйтеру Эриху Коху, главе администрации Польши и Галиции. Кузнецов должен был ликвидировать фашистского наместника, а поводом для записи на прием была версия о получении разрешения на якобы предстоящую женитьбу немецкого офицера на фольксдойче. В разговоре Кох порекомендовал Кузнецову как можно скорее возвращаться в свою часть, потому что возле Курска должно начаться в ближайшее время крупное наступление. Кузнецов принял решение не убивать Коха, чтобы иметь возможность незамедлительно вернуться в отряд и передать срочную радиограмму в Москву. По заданию Ставки информацию о подготовке немцами стратегической наступательной операции была перепроверена и подтверждена посланными в оккупированный Орел разведчиками Алексахиным и Воробьевым.

Но точного часа начала операции «Цитадель» нашему командованию известно не было. На 3 июля знали, что немецкое наступление начнется между 4 и 6 июлем. Решил случай. В ночь на 5 июля лейтенант Иван Мелешников со своей разведгруппой взял на Курской дуге «языка» – сапера 6-й немецкой пехотной дивизии, который на допросе и сообщил точный час начала операции. Через считанные минуты об этом было доложено командующему Центральным фронтом генералу армии К.К. Рокоссовскому, а через полчаса об этом знали и в Москве. Поскольку сведения сапера подтвердили и уточнили полученные ранее данные, было принято экстренное решение провести мощную артподготовку – ударить по изготовившимся для наступления войскам противника. Именно этот артудар сыграл огромную роль в отражении первого натиска врага и в итоге повлиял на исход Курской битвы. С момента Курской битвы стратегическая инициатива перешла к советским войскам. Все поняли, что это – перелом. Именно тогда, под Курском и Орлом, впервые появились столбы, установленные солдатами: «До Берлина 1958 километров».

Немецкие солдаты в Орле. Весна 1943 г.

Курская битва преподносилась советскими историками как величайшая победа нашего командования. Однако события развивались не так уж гладко. Во время Курской битвы у нас было преимущество в людской силе (1,4 солдата против каждого немца) и в технике (2 к 1). Начинали наступление немцы, а военная наука гласит, что наступающая сторона обычно теряет больше, чем защищающаяся. Логично предположить, что немецкие войска понесли большие потери, чем наши. Но произошла та же вещь, что и при нападении Гитлера на СССР. За весь период Курской битвы (5 июля – 23 августа) немцы потеряли убитыми и ранеными 500 тысяч человек, а наши – 863 тысячи. Данные официальные, потому, вполне вероятно, что заниженные. Некоторые историки даже считают, что Курская битва была выиграна благодаря Гитлеру. Именно он 13 июля, вызвав командующего группой армий «Юг» Манштейна и командующего группой армий «Центр» Клюге в ставку, заявил им, что в связи с тем, что в Италии после высадки союзников (10 июля) сложилась сложная обстановка, необходимо направить туда часть сил с Восточного фронта и прекратить операцию «Цитадель». 17 июля у Манштейна отобрали 2-й танковый корпус СС, а 18 июля – еще 2 танковые дивизии. Естественно, что от запланированных ударов ему пришлось отказаться. Манштейн потом утверждал, что это было сделано накануне победы: 2 его армии нанесли нашим войскам урон в 85 тысяч человек, в том числе 17 тысяч убитыми, 34 тысячи пленными. Собственные потери Манштейна составили 20 720 человек, в том числе 3330 убитыми. Только 23 июля немцы отошли на позиции, с которых они начали наступление 5 июля. Не лучшим образом проявили наши военачальники и в сражении под Прохоровкой (12 июля). Кстати, именно на Курской дуге советские солдаты впервые стали свидетелями публичных казней дезертиров через повешение.

Как вспоминал позже А.М. Василевский: «Посоветовавшись с Ватутиным, мы решили в ночь на 5 июля провести предусмотренную планом артиллерийско-авиационную контрподготовку, которая, как выяснилось позднее, дала исключительный эффект… Многими фашистскими командирами сильная контрподготовка была принята за начало нашего наступления».

5 июля в 5.00 противник начал артиллерийскую и авиационную подготовку. Главный удар силами 4-й танковой армии (Гот) был нанесён на обоянском направлении, в полосе 6-й гвардейской армии (И.М. Чистяков). Первые атаки противника были отбиты. Этому способствовали минные поля перед передним краем и в глубине обороны.

Во второй половине дня, несмотря на упорное сопротивление советских частей, противник овладел опорными пунктами Коровино и Черкасское. В 17.00 была захвачена Быковка, а в 18.30 2-й танковый корпус СС вышел на рубеж Козьма – Демьяновка в 10 км от переднего края. Соединения немецкого 48-го танкового корпуса прошли за день до 6 км, а 2-го танкового корпуса СС – 10–12 км, завершив прорыв главной полосы обороны на всю глубину. Дальнейшие попытки развивать наступление на север в этот день были отбиты.

В 6.00 после получасовой артиллерийской подготовки армейская группа «Кемпф» нанесла удар на корочанском направлении по 7-й гвардейской армии (М.С. Шумилов). Переправившись через Северский Донец, противник захватил плацдарм шириной 10–12 км и глубиной 3–6 км.

Гудериан: «Наступление началось 5 июля манёвром, давно известным русским по многочисленным предыдущим операциям, а потому заранее ими разгаданным. Гитлер отказался от обоих своих контрпредложений (от наступления на острие русского клина через Севск и от наступления из района Харьков в юго-восточном направлении с прорывом фронта русских и расширением флангов прорыва) в пользу плана Цейтцлера, который хотел уничтожить выдвинутые вперед в виде дуги позиции русских двойным охватом в общем направлении на город Тим и захватить тем самым инициативу на Восточном фронте снова в свои руки».

Совинформбюро сообщило итоги первого дня Курской битвы: подбито и уничтожено 586 немецких танков, сбито 203 самолета противника. 6-томная «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945», изданная в 1961 году (в дальнейшем «История ВОВ»), дает такие цифры потерь противника 5 июля: 100 танков и самоходных орудий, 173 самолета.

У деревни Степь Поныровского района Курской области отразил вражескую танковую атаку, уничтожив три танка, два противотанковых орудия, пять пулемётов и разрушил два дзота гвардии сержант, наводчик орудия 34-го гвардейского артполка Дмитрий Петрович Бурцев. Умелый и отважный воин-артиллерист в этой неравной схватке был ранен, но не покинул поля боя.

Командир танкового батальона 27-й гвардейской танковой бригады гвардии лейтенант Иван Ульянович Бутырин за время предыдущих боевых действий к июлю 1943 года с экипажем уничтожил 21 противотанковое орудие, 4 танка, 11 пушек, 5 дзотов, 3 тягача, 11 автомашин, более 300 солдат и офицеров противника. В боях действовал смело и решительно, вступая в бой с неравной группой танков противника, всегда выходил победителем. Был награжден тремя боевыми орденами. Последний бой принял 5 июля 1943 года на Курской дуге в районе сел Ржавец и Маслова Пристань (ныне Шебекинского района Белгородской области). Когда наша пехота, прижатая к земле сильным огнем противника, залегла, Бутырин вышел из танка и поднял бойцов в атаку. Был сражен вражеской пулей.

Солдаты СС в Харькове. Март 1943 г.

Миномётчики 4-й батареи 232-го миномётного полка вели интенсивный обстрел вражеской пехоты. Во время очередной атаки врага наша пехота, находившаяся перед позицией батареи, не выдержав натиска неприятельских танков, отошла назад, а миномётная батарея, потеряв связь с командиром дивизиона, осталась на месте, но продолжала вести огонь по врагу. Когда немцы все-таки приблизились, минометчики стали отбиваться от врага, используя автоматы, винтовки, гранаты. Советские бойцы гибли один за другим. В какой-то момент сержант Манзус Ванахун увидел, что остался один, стрелять было нечем… Когда фашисты хлынули в окоп, Манзус взял мину, сорвал колпачок взрывателя и ударив миной по опорной плите, взорвал все находившееся в окопе – миномёт, запас мин, врагов.

Командир батареи 1008-го истребительного противотанкового артиллерийского полка старший лейтенант Алихан Андреевич Гагкаев в ночь на 5 июля занял позиции в районе села Быковка (Яковлевский район Белгородской области) у шоссе Москва – Симферополь, на самом танкоопасном направлении. Утром на батарею двигалось 35 танков, включая тяжелые «тигры», и пехота. Отражая натиск, артиллеристы вместе с двумя соседними батареями отбили две атаки, подожгли 17 танков, уничтожили до роты гитлеровских солдат. На долю лично командира батареи пришлось четыре танка. Но враг продолжал рваться вперед. При отражении третьей атаки, когда все орудия были выведены из строя, бойцы перешли на гранаты и противотанковые ружья. Затем схватились в рукопашной. В этой схватке старший лейтенант Гагкаев погиб.