Александр Куницын - Служат уральцы Отчизне Страница 2

Рядом ударил снаряд, и осколком срубило ветку с сосны. Она упала беззвучно — от близкого взрыва на миг заложило уши.

Востротин резко повел головой, как бы стряхивая навалившуюся тяжесть, и снова связался с поддерживающей их артиллерией, попросил «огонька».

Бой разгорался, нарастала ярость и в той и в другой стороне. Душманы били реактивными снарядами, из минометов и безоткатных орудий. Они действовали осмотрительно, напролом не лезли. Скрытно, прячась за деревьями, в скалах, они обкладывали высотки.

Востротин, сохраняя спокойствие, следил за боем. Он видел, как вновь поднялись душманы и ринулись на позиции роты, которой командует гвардии старший лейтенант А. Тараканов. Но напоролись на плотный огонь. А рядом, где держался взвод гвардии старшего лейтенанта С. Максимова, дело дошло до рукопашной. Гвардейцы яростно били душманов, и казалось, будто воскресло, шагнуло сюда легендарное племя десантников-фронтовиков, тех, что овеяли немеркнущей славой Боевое Знамя их части, пронеся его сквозь сражения Великой Отечественной до Праги. И вот сейчас душманы снова испробовали разящий удар гвардейцев, в рукопашной узнали, что такое их натиск, отвага и крепость руки. С животным страхом, бросая убитых и раненых, бежали они от десантников.

Труднее всего приходилось группе разведчиков во главе с гвардии старшим лейтенантом Хасановым. Они блокировали высоту с отметкой 2629, ту самую, что Востротин назвал ключевой. И не ошибся. Она, как кость в горле душманам, мешает развернуться в маневре; мимо нее, по ущелью, они не могут подводить и уводить свои отряды.

Душманы взяли ее в полукольцо. Судя по тому, как усилился артогонь, до атаки оставались минуты, а эта атака должна быть решающей. И тогда Хасанов сказал: «Нужны добровольцы».

Их повел гвардии сержант О. Борзилов. Туда, где должно замкнуться кольцо окружения. Душманы навалились на горстку героев, разгорелся неравный бой. Враг увяз в нем, упустил удобный момент для штурма — на помощь разведчикам подошли подчиненные капитана Махотлова. Но и группа Борзилова не вышла из боя.

Боль полоснула по сердцу Востротина, когда узнал об этом. Но он совладал с охватившим его тяжелым чувством, не для боя это. Хладнокровие, трезвый расчет требовались от него. Десантникам приказал выстоять, и они этот приказ выполняют. Связав узелок к узелку крепкую сеть узлов обороны на горах, Востротин тем самым распылил силы противника — таков был командирский замысел. Ошибка душманов, рассуждал командир полка, заключается в том, что они ринулись атаковать все высотки сразу. И понесли большие потери. Потом, к полудню, они поняли свой просчет, попытались повернуть ход событий — ради этого и сосредоточились у высоты с отметкой 2269. Не удалось — силы-то уже распыленные, машина запущена, да еще группа Борзилова спутала им карты. От бессилия, злости они вцепились в нее, понимая — на сегодня выдохлись. То был переломный момент — бой с группой Борзилова, и натиск душманов на всех направлениях ослаб. А вот завтра они соберутся с силами.

— Но завтра мы в эти игры играть не будем, — вслух сказал, размышляя, Востротин.

Итак, подразделения десантников свою первую задачу выполнили. Противник потрепан в боях, это хорошо. Но ведь он теперь знает узлы обороны и уяснил, что распыляться нельзя. Однако и Востротин тоже ближе узнал, кто действует против него. С душманами шли подразделения наемников. На них стального цвета форма, коричневые перчатки и гетры, высокие кроссовки; вооружены автоматами. В атаку идут по свистку, сигнал отхода — два свистка. Весь вопрос в том, где завтра «свистнут», нанося главный удар.

Обстановка, боевой опыт Востротина говорили: это будет район высоты с отметкой 2629. Она — самое отдаленное и уязвимое звено в системе обороны. Владеть ею — значит владеть ущельем.

Наступает второй, главный этап боевых действий.

То там, то здесь, как огоньки на углях догорающего костра, еще догорали небольшие стычки. Артогонь тоже угас. Солдаты сказали свое веское слово, теперь слово за ним — командиром полка. Общий замысел у него был готов, оставалось уточнить детали.

Востротин направился на позиции рот. Здесь встретился с политработником гвардии майором Р. Гнидецем.

— Партсобрание провели, — сообщил он Востротину. — Максимова приняли в члены партии. Кстати, кандидатом его тоже принимали в боях.

Максимов… Востротину вспомнилась рукопашная. Он хорошо знал этого отчаянной храбрости офицера. В прошлом году Максимов в этом же районе здорово бил душманов, награжден орденом Красной Звезды. И сегодня, значит, он именинник.

Вокруг дымились воронки от мин и снарядов, обгорелые сосны, казалось, не поскрипывают, а тихо стонут, раскачиваясь на ветру. Оплавленная земля, оплавленные камни. Лишь глыбы гранита не смог одолеть огонь. Лишь люди, которых он, гвардии подполковник Востротин, бесконечно любил и которыми бесконечно гордился, которых Родина дала право ему посылать в бой и которые вверили свои судьбы его приказу, — эти люди не дрогнули, выстояли. Потому что гранит не плавится.

Душманы повторили вчерашний прием — взяли высотку в полукольцо. Но что это? Десантники, выдержав лишь полчаса обороны, оставили позиции и покатились назад. Успех!? Опьяненный кажущейся удачей, противник начал преследование.

Впервые за эти дни Востротин так волновался. А вдруг его замысел будет разгадан? Но слишком заманчиво было разбить отходящую роту, и душманы не прекращали преследования. Вот десантники прошли по проходу через минное поле, свернули в сторону. Ускользнут! Душманы, ускорив бег, с ходу напоролись на мины. Первые взрывы были сигналом для затаившихся подразделений.

Они еще вчера вечером незаметно снялись с высот, оставив на них небольшое прикрытие, и сосредоточились в ущелье, собранные в один кулак — все шло именно по смелому замыслу Востротина, не разгаданному противником.

Кинжальный огонь обрушился на врага. Не многим из них удалось уйти.

(Красная звезда, 1988, 20 января.)

Елена Агапова

ГРАНИТА КРЕПЧЕ ТА ЛЮБОВЬ

«Гранит не плавится», — это о нем, гвардии подполковнике, командире гвардейской парашютно-десантной части Герое Советского Союза, коммунисте Валерии Александровиче Востротине. Так назывался очерк в «Красной звезде».

«Ожиданием своим ты спасла меня…» — это о ней, Ирине Востротиной, его жене, о которой в газетах не рассказывалось.

Арифметика их семейной жизни такова. Если из пятнадцати вычесть восемь, останется семь. Ровно столько лет она его ждет. Где эта женщина черпает силы? Волю? Терпение? Любовь?

…В последние дни февраля она ждала Валерия из Москвы, чтобы в который раз проститься. Через трое суток он возвращался в Афганистан. Я понимала: ехать к ней сейчас — не самое удачное время. Но когда еще увидишь их вместе — жену, мужа и дочь?

Села в фирменный поезд «Молдова» и всю дорогу каялась, что даже эта «хитрость» — приехать на день раньше его — давала невеликий моральный выигрыш. Что я, как и остальные, по сути, обворовываю их сейчас. Востротин был нарасхват: журналисты, писатели, пионеры, друзья… Дома все понимали и ждали. Только однажды Ира не выдержала. Вспыхнули ее ясные глаза: «Ну почему же никто не думает, что у него есть мы, что нам он нужен больше всех?..»

В доме все говорит о нем. Фотографии. На стене его погоны — от курсантских до подполковника. Спрашиваю: «А погоны суворовца не сохранились?»

Ира вздыхает: «Тут целая история. Потом расскажу…» Высокая, красивая, с пышной копной волос. Женщина с характером. Боль ожидания, страх за любимого человека, одиночество — этого ей досталось сполна.

Первое, что услышала от Валерия, — о ней: «У меня жена оригинальная…» Помню, как они тогда переглянулись с Ириной, как люди, понимающие друг друга с полуслова и знающие что-то такое, чего мне, непосвященной, не понять. А понять хотелось…

В первом письме оттуда, из неизвестности, он писал, что там, где находится, очень красиво, что живет, как на курорте.

Ну какой же там курорт? Курорт, считала она, в Средней Азии, в их первом в жизни военном городке. Золотая медаль Валеры, полученная по окончании Рязанского высшего военного воздушно-десантного командного училища имени Ленинского комсомола, обеспечивала свободное распределение. Он выбрал не ближний свет. В их Каслях на Урале в ноябре жестокие морозы. А здесь, как в раю! Бархатные розы, нескончаемые бахчи, виноградники, пьянящий восточный аромат… Им дали комнатку в общежитии. Распаковали чемоданы — и в город. Первая покупка — сковородка. Первый ужин — яичница.

Потом была аспидно-черная ночь. У крохотной Юленьки температура вскинулась под сорок. Мечется, плачет. Валера на казарменном положении. Она знала, что их готовят к каким-то серьезным учениям или что-то в этом роде. Муж ничего не рассказывал, но «женский телеграф» работал безотказно.