Макс Хейстингс - Вторая мировая война. Ад на земле Страница 20

В мае 1940 г. Джон Хорсфолл сокрушался об отсутствии у Британского экспедиционного корпуса надежных карт, о том, что отступление не прикрывалось местными контратаками, которые могли бы нанести серьезный ущерб передовым отрядам немцев, о неумении эффективно применять артиллерию, а также готовить к сражению тех, кому предстояло непосредственно в нем участвовать: «Нашим солдатам нужно простыми словами объяснить, с чем им предстоит иметь дело»28. На долгом пути из Бельгии, а затем по северо-востоку Франции Хорсфолл и его товарищи нагляделись на то, как разрушается армия и разваливаются на куски многие командиры. Зрелище удручающее и отвратительное. «Чудовищный поход», – пишет он. Ряды стрелков «разрывали отбившиеся, дезориентированные осколки других отрядов, они выскакивали откуда-то с проселочных дорог. Многое повергало в смущение. Очевидно, где-то в нашей армии что-то разболталось. Люди вскоре догадывались об этом, а офицерам приходится как-то подавлять подобные разговоры или поднимать их на смех… Происходило что-то очень плохое, но наши солдаты были виноваты в этом не более, чем в крымских поражениях. Я не понимал, почему нельзя было должным образом руководить отступлением».

Французское командование и вовсе переселилось в мир грез. Штабные офицеры Гамелена с изумлением смотрели на то, как их глава 19 мая обедает у себя в штаб-квартире, пошучивая, ведя легкую беседу, – и это среди охваченных отчаянием подчиненных. В тот же вечер в 21:00 – первые танки как раз достигли Ла-Манша возле устья Соммы – по приказу Рейно Гамелен был смещен с поста главнокомандующего, и его сменил семидесятитрехлетний генерал Максим Вейган. Новый командующий сразу понял, что у союзников остался последний шанс – контратаковать немецкие танки с юга и севера в районе Арраса, прорвать кольцо, замкнувшее Бельгию и северо-восток Франции. Сэр Эдмунд Айронсайд, глава британского генерального штаба, подоспев из Лондона, сделал тот же вывод. Со встречи в Лансе с двумя французскими генералами, Гастоном Бийотом и Жоржем Бланшаром, Айронсайд вышел преисполненный отвращения к их нерешительности. Они оба пребывали «в глубочайшей депрессии. Ни плана, ни попытки составить план. Готовы идти на бойню. Поражение начинается с головки, без военных потерь». Айронсайд требовал немедленно ударить в направлении на юг, на Амьен, и Бийот обещал в этом участвовать. Затем Айронсайд позвонил Вейгану. Атака двух французских и двух британских дивизий была назначена на следующее утро, 21-го.

Но прав оказался Горт, не веривший, что французы стронутся с места. На следующее утро два недоукомплектованных британских подразделения двинулись вперед и оказались в одиночестве, без поддержки с воздуха. Когда Горт ударил к западу от Арраса, немецкие колонны сперва пришли в расстройство. Завязалось яростное сражение, британцы продвинулись на 16 км и захватили 400 военнопленных, а потом атака выдохлась. Эрвин Роммель, командовавший танковой дивизией, возглавил немецкую оборону и вдохнул отвагу в своих растерявшихся солдат. Танки Matilda нанесли немцам серьезный ущерб, адъютант Роммеля погиб рядом со своим начальником. Но британцы быстро расстреляли все стрелы из своего колчана: их атака была отважной и эффективной, но сил не хватило, и потому она не имела решающего значения.

Утром того же дня, 21-го, пока британцы еще двигались на Аррас, Вейган отправился из Венсена на Северный фронт, в надежде организовать более мощный контрудар. Но поездка главнокомандующего обернулась фарсом: он два часа прождал самолета в Ле-Бурже. Добравшись до Бетюна, он не застал на опустевшем аэродроме никого, кроме одинокого зачуханного солдатика, охранявшего запас бензина. Этот человек направил генерала на почту, и оттуда Вейган дозвонился до командующего армейской группой Бийота, который все утро разыскивал Вейгана под Кале. Откушав омлет в сельской гостинице, главнокомандующий вылетел в порт, оттуда по дорогам, забитым беженцами, кое-как доехал до Ипра, где в здании мэрии у него состоялась встреча с бельгийским королем Леопольдом. Вейган советовал королю поскорее уводить армию на запад, но Леопольд не хотел покидать Бельгию. Бийот сказал, что к атаке готовы только британцы, которые до тех пор не участвовали в боях. Вейган оскорбился отсутствием лорда Горта, ошибочно сочтя его умышленным.

Командующий Британским экспедиционным корпусом прибыл в Ипр позднее и без особой охоты согласился принять участие в очередной контратаке, но предупредил, что все его резервы задействованы в других местах. Горт не верил в осуществимость совместной англо-французской операции. Вейган позднее писал, что британцы задумали предать союзников: со времен Первой мировой войны французы пребывали в убеждении, будто англичане, сражаясь на их территории, одним глазом непременно поглядывают в сторону Ла-Манша и подумывают удрать. А британцев приводили в отчаяние пораженческие настроения французов. В этом смысле Вейган угадал верно: Горт отчаялся дождаться от союзников каких-либо действий и теперь думал главным образом о том, как спасти от катастрофы свой корпус. Позднее той мрачной ночью 21 мая Бийот погиб в аварии, и прошло два дня, прежде чем в Северную армию был назначен другой командующий. Отношения между союзниками стремительно портились. Еще накануне после встречи с Бийотом глава британского штаба сэр Эдмунд Айронсайд писал: «Я вспылил и, ухватив Бийота за пуговицу мундира, потряс его. Этот человек давно сдался»29. Вечером 21-го Горт сказал королю Леопольду: «Дело плохо». В 19:00 Вейган в разгар воздушного налета отбыл в Дюнкерк на торпедоносце и к 10:00 следующего дня добрался до своей штаб-квартиры. Пока он бесплодно блуждал по северной Франции, немецкие танки, пушки и солдаты час за часом продвигались на север и на запад сквозь огромный разрыв в фронте союзников.

Верховный главнокомандующий пребывал в стране счастливых грез. Утром 22 мая он чуть ли не игриво докладывал Рейно: «Мы наделали столько ошибок, что я преисполняюсь уверенности: в будущем мы сделаем меньше». Он заверил премьер-министра Франции, что и Британский экспедиционный корпус, и армия Бланшара пребывают в полной боевой готовности. Вейган сообщил свой план контратаки и заключил несколько двусмысленно: «Либо мы победим, либо спасем свою честь». На встрече с Черчиллем и Рейно в Париже 22 мая Вейган продолжал излучать оптимизм, утверждая, что новая армия без малого из 20 французских дивизий осуществит контратаку с юга, чтобы воссоединиться с Британским экспедиционным корпусом. Но и свежая армия, и контратака существовали только в воображении главнокомандующего.

В ночь на 23-е Горт отвел своих людей с выступа, который они занимали под Аррасом. Французы сделали вывод: британцы, как в 1914 г., ведут себя малодушно и себялюбиво. Горт всего лишь действовал в соответствии с требованиями реальности, но Рейно не предупредил Вейгана о намерении британцев эвакуировать свой корпус. Горт сказал адмиралу Жан-Мари Абриалу, отвечавшему за порт Дюнкерк, что три британские дивизии будут прикрывать отступление французов, но сам Горт отбыл в Англию, а его преемник, генерал-майор Гарольд Александер, не пожелал исполнять это обещание. Абриал заявил ему: «Своим решением вы обесчестили Британию». Вслед за поражением обрушился шквал взаимных обвинений между союзниками. Так, Вейган, услышав 28 мая о капитуляции Бельгии, яростно возопил: «Король! Свинья! Какая же подлая свинья!»

Британцы тем временем начали эвакуацию своего корпуса через порт и пляжи Дюнкерка. Всем уже было очевидно, что надвигается окончательный разгром. Джон Хорсфолл из полка Ирландских стрелков с усталым смирением писал: «Что ж, обратимся к истории и вспомним, что это было вполне ожидаемо и такова обычная участь нашей армии, когда правительство ввергает нас в европейские войны»30. Сержант Л. Пекстон в числе 40 000 с лишним английских солдат попал в плен после арьергардного боя под Камбрэ, где его подразделение было разбито. «Помню приказ: “Прекратить огонь!” Было 12 часов, – писал он впоследствии. – Встал во весь рост и поднял руки. Боже, как мало нас оказалось! Я подумал, пришел мой конец, и закурил бычок»31.

Об эвакуации из Дюнкерка британская общественность узнала 29 мая. Частные суденышки гражданских лиц присоединились к боевым кораблям, стараясь вывезти как можно больше людей из порта и с пляжей. То, что британскому флоту удалось совершить за следующую неделю, достойно легенды. Вице-адмирал Бертрам Рэмси руководил операцией из подземного штаба в Дувре. С невероятным спокойствием и мастерством он руководил перемещениями 900 кораблей и лодчонок. Романтический ореол этой эвакуации связан с образом рыбацких баркасов и увеселительных яхт, которые снимали британцев с берега, хотя, конечно, большинство (примерно две трети) вывезли непосредственно из порта причаливавшие в конце мола миноносцы и другие крупные суда. Повезло и с погодой: на всем протяжении операции Dynamo в Ла-Манше на удивление стояла тишь да гладь.