Александр Терещенко - Быт русского народа. Часть I Страница 20

Нет сомнения, что за исключением Ольгина терема все тогдашние сельские избы не отличались от нынешних: были невысокие, крылись досками и соломою. Горожане строили высокие дома и жили обыкновенно вверху или в верхнем жилье, это видно из того, когда язычники киевляне хотели принести в жертву идола Перуна христианина, родом из варяг, тогда подрубили сени и убили его с отцом. — Тело умершего Владимира I спустили по веревкам из верхнего жилья, разобрав помост между двумя клетьми. — Низ дома служил тогда для погребов, называвшихся медушами, потому что в них хранился мед, и для кладовых. — Дом делился на клети (комнаты). — Он разделялся пополам сенями, называвшимися иногда помостом. Вдали от дома строились особые почивальни или одрины, коих название чисто славянское показывает, что тут стояли постели и служили не для одного ночного отдохновения, но и послеобеднего. — Наши предки любили уснуть после обеда, и это называлось у них отдохнуть немножко.

Приемные в великокняжеских покоях еще до Владимира I назывались гридницею. В ней в его время угощались бояре, гридни, сотники, десятские и все нарочитые люди (именитые граждане). Гридни составляли отборную дружину княжескую, которая переименовалась потом в мечников[63]. На дворе строили вышки и, повалуши для голубей, коих любили наши предки издревле, и назывались еще голубницами[64]. Хоромами назывались у нас высокие деревянные дома, а теремами покои или комнаты, расположенные в верхнем ярусе.

Жилые покои освещались свечами и светильнею. В великокняжеских и боярских хоромах горели восковые свечи, потому что воску было у нас в изобилии: его снимали в лесах из диких пчельников и продавали, вероятно, дешево; недостаточные люди жгли обыкновенное масло, наливаемое в глиняные круглые сосуды, как поныне в обыкновении между малороссиянами, у коих такой сосуд называется каганец, а в Великороссии жирник. Простые или бедные люди жгли лучины сосновые, которые поныне в употреблении. Иностранцы, бывавшие у нас по делам посольским в XVI и XVII в., говорят единогласно, что путь их в ночное время освещали лучинами, которые горели так светло, как бы самое солнце светило среди дня; что по дорогам зажигали смоляные бочки, пуки соломы и костры дров. — Сальные свечи появились у нас не прежде XVII в., их в это время употребляли уже многие[65].

Сальные фабрики появились в царствование Петра I, и тогда они стали входить во всеобщее употребление. Подсвечники появились, конечно, с восковыми свечами, и церковные служили им образцом.

Строителями домов были природные русские. Наш мужик, от природы сметливый, сам плотник и зодчий; так было и в самой отдаленной древности. В XII в. распространялись у нас ремесла и полезные знания; мы имели живописцев и строителей иноземных, кои преимущественно занимались украшением храмов[66]. Кремлевский дворец был первоначально деревянный, как дворцы великих князей в Киеве. — В. к. Иоанн Калита, украшая Москву каменными храмами, обвел ее в 1339 г. дубовыми стенами и возобновил сгоревший в его время кремник (кремль)[67].

В его время были построены соборы: Успенский и Архангельский, церковь Св. Иоанна Лествичника и Преображения. До XV в. не было здесь, кроме храмов и городских укреплений, ни одного каменного дома; князья и вельможи строили деревянные по избытку леса и трудной выделке кирпича, который продавался, без сомнения, весьма дорого и, сверх того, требовал искусства в построении.

Новгородский архиепископ жил уже в каменных, с тридцатью дверями хоромах, построенных немецкими зодчими (1433 г.). Его палаты были расписаны и украшены боевыми часами. На великокняжеском дворе, за церковью Благовещения, были выставлены еще в 1404 г. боевые часы, стоившие около 30 ф. серебра[68].

Митрополит Иона построил для себя в Москве каменные палаты с домовым храмом Положения риз (1449 г.)

Среди самой столицы находились тогда рощи и луга, стояли мельницы и сады; дома боярские отличались от простолюдинов высотою и глубокими погребами, наполненными медом[69]. Если в это время господствовала в столице городская простота, то нельзя удивляться, что она по городам и деревням была общею. Самые деревни, состоявшие тогда из немногих изб и получившие свое название от построения их среди деревьев или лесов, как селение от села или заселения мест пустопорожних, представляли повсюду единообразие: вокруг сеяли хлеб и косили траву, как и ныне. Дома горожан в XV в. строились почти по-прежнему: с большими сенями, низкими дверями, так что входивший, чтобы не удариться головою о верхний косяк, должен был наклоняться[70].

Стены комнат были голые, столы и лавки дубовые только у богатых; они стояли вокруг стен, часто покрывались коврами. Тогда не знали ни стульев, ни кресел[71]. Великие князья при приеме послов садились на возвышенном круглом седалище, заменявшем трон; во время обедов на обыкновенных лавках, застланных пышными материями, шелком и бархатом. Украшение комнат составляло повсюду изображения Св. мучеников и угодников, особенно чудотворца Николая, вставленные в киоты в углу; пред ними теплилась лампада, а в праздник освещали еще образа восковыми свечами; под иконами было почетное место; тут же стоял крытый белою тканью стол.

Зодчество начало распространяться только в XV в. Иностранные художники укрепляли города, строили церкви каменные, и они построили Грановитую палату (1491 г.), которая в течение 320 л. сохраняла прежнюю свою красоту, и дворец Теремный (в нач. XII в.). Знатные люди также начали строить каменные дома. Митр. Зосима поставил на своем дворе три келии каменные с подклетями. Голова Дм. Вл. Ховрин и Вас. Феод. Образец построили каменные дома (1485 г.)[72]. Тогда многие явно чувствовали превосходство европейцев в гражданском искусстве; старались заимствовать от них все полезное, кроме обычаев, к коим оставались верными. Нельзя оставить без внимания, что построение и укрепление многих пограничных городов было производимо знанием русских, познакомившихся уже с искусством военным. — Правда, стены воздвигались деревянные, зато внутри их была земляная насыпь, смешанная с песком, или крепко сплетались из хвороста стены[73], огражденные земляным валом.

В XV в. дома дворян и горожан были по большей части небольшие и крытые соломою; в них ставили хлебные печи, где варили и пекли, отчего покои наполнялись дымом. В тех же избах нередко толпились телята и другие домашние животные, как доселе. — По недостатку в стекле для окон обтягивали их говяжьими пузырями или намазанной маслом холстиною, которую заменили впоследствии слюдою[74]. В конце XVI ст. столица величалась прочными зданиями: каменными лавками и домами, но нашлись злодеи: кн. Вас. Щепин, дворяне: Вас. Лебедев и два Байковы, отец и сын, которые сговорились зажечь Москву в разных местах; однако умысел их открылся заблаговременно: виновников схватили и казнили (1597 г.)[75].

Успехи гражданского образования сколько ни были важны для удобства жизни, но повсюду еще строились дома из соснового леса в два или три жилья с большими крыльцами и дощатыми свислыми кровлями, а на дворах особо летние спальни и кладовые. Печи делались изразчатые, стены комнат расписывались изображениями из церковной истории. В светлицах были печи с лежанками, на коих любили покоиться ночью, или сиживали днем в зимнее время. В печных стенках делались печурки, в коих нагревали кушанье и что было надобно для хозяйства, или держали домашнюю посуду, и такие печурки заменяли часто шкафы. Петр В., построив для себя небольшой деревянный домик из трех комнат (на петербургской стороне), имел таковую же печь с печурками, в коих он ставил свой чайный прибор, разные домашние вещи и там нагревал воду. Его домик, обращенный ныне в часовню, не имеет прежней печи. — В холодных местах поныне делают у нас печи с лежанками. — Высота дома и обширность двора означала богатство и важность хозяина.

Недостаточные и простолюдины жили даже в столице в дымных избах, часто без труб или с деревянными трубами. По изготовлении кушанья гасили огонь, за чем смотрели нарочные пристава. Картина сельской жизни не изменялась долгое время в Москве: вокруг домов зеленели рощи, луга, огороды и сады; у Кремлевского дворца косили сено, и в нем красовались три больших царских сада; мельницы на реках Яузе и Неглинной довершали деревенские нравы[76].