Иван Падерин - Ожоги сердца Страница 20

— На таком конкурсе сам Ломоносов провалился бы, — попыталась оправдаться Ирина. — Все обалдело прут в медицину. К чему бы это? — Она посмотрела на отца.

Тот помолчал немного и ответил:

— Нет, не обалдела наша молодежь. Она идет в медицину, и это очень интересный факт. Если не осознанно, то по какому-то другому закону. Скорее всего, у нее появилась забота о завтрашнем дне.

— Какая же? — спросила Ирина, рассчитывая перевести ход общих суждений отца на предметное, детальное истолкование забот завтрашнего дня, в чем он был, по ее наблюдениям, не очень силен, если не сказать — слаб.

Однако отец подумал и не спеша уточнил:

— Неудержимо свирепствует палач века — рак. Изверги человечества изобретают биологическое оружие. Еще не найден надежный щит от белокровия, от гибельных последствий проникающей радиации, от радиоактивных веществ, которыми все больше и больше засоряется атмосфера, моря, океаны… Ты порадовала меня: коль молодежь напором идет в медицину, значит, срабатывают заложенные природой те самые силы, которые мы привыкли относить к инстинкту самосохранения, к способности вести борьбу за безопасность поколений.

Лучше бы отец упрекнул тогда за разгильдяйство, за обман родителей, за лукавство перед ним, чем вот так: ты по существу дезертир с фронта борьбы за здоровье и сохранение жизни завтрашних поколений. Мать, конечно, была целиком на стороне отца, но делать нечего, придется поступать в институт через год. Время же изменило планы: на следующую осень, вопреки воле родителей, Ирина поехала не в Куйбышев, а в Москву и сдала экзамены в автодорожный институт, на факультет механизации дорожного строительства.

На факультете Ирину считали способной студенткой — с увлечением изучает технику дорожного строительства, имеет права шофера, поэтому летнюю практику разрешили проводить по личному плану. Она и приехала на стройку. Два лета работала здесь. Приспела пора думать о теме диплома, но тут подвернулась работа в мотоклубе, затем встреча с Ярцевым и… все пошло кувырком. Перевелась на заочное отделение. И не жалеет об этом. Автозавод переживает пусковой период. Все интересно: невиданная механизация производства, новая система оплаты труда… Продлила срок представления дипломной работы на один год. Тему подсказал Василий Ярцев, но еще не ясно, с чего начать проявление тех самых сил, которые должны подняться против слепого выгона норм. Василий и его друзья пока незаметны на фоне общих дел, они будто затерялись среди станков, агрегатов, автоматических линий. Парни тревожатся за качество завтрашней продукции завода. Количество будет, а качество? Без качества нет темпа, без постоянного самоконтроля нет гарантии от брака. Охватит такая забота всех или хотя бы половину автозаводцев, тогда пиши, а не вымучивай диплом…

Мотоцикл круто повернул вправо и помчался вдоль вспомогательной линии цеха. Ирина не отвлекалась на управление мотоциклом, руки сами направляли его куда надо, и с возрастающим интересом отмечала про себя разительные перемены в этом цехе. Несколько недель назад здесь теснились раскрытые ящики, контейнеры, связки арматуры — ни проехать, ни пройти. В пустых утробах печей гулко отдавались перестуки монтажников, под сводами крыши цеха вспыхивало множество молний электросварки, и оттуда густо сыпались искры: всюду чад, едучая гарь красок и смол, попавших в костры вместе с обломками снятой опалубки. Все это как бы готовило людей к привычным условиям работы в металлургическом цехе. Дыши дымом и чадом плавленого металла, привыкай улавливать в оглушительном грохоте кувалд и сатанинском реве огня нужные тебе звуки — и действуй. Так виделся этот цех в момент пуска на полную мощность. И вдруг такая праздничность. Светло, в воздухе ни пылинки, хоть выключай мотоцикл — бессовестно коптит выхлопная труба, — но машина генерального директора не останавливается, проскакивает один пролет цеха, другой… Вероятно, генеральный запланировал эту «прогулку», чтоб показать своим спутникам недоделки, или испытывает, как долго может преследовать его девушка на мотоцикле.

«Испытывает… Смешно, слишком много ты стала думать о своей персоне», — тут же устыдила себя Ирина.

Машина выкатилась на площадку перед печами и остановилась. Заглох и мотоцикл. Ни грохота кувалд, ни рева огня. Звонкая тишина. Быть может, цех отмечает последний час покоя? Отдает прощальный салют тишине?..

Нет, ничего подобного. Возле пунктов литья идет напряженная работа: на приборном щите торопливо перемигиваются разноцветные лампочки, внутри разогретого агрегата бушует какая-то грозная сила — стенка печи, кажется, предостерегающе вибрирует.

— Внимание, — донеслось сверху, — двенадцатитонный агрегат переводится на рабочий режим.

Это объявил по радио диспетчер цеха. Он, видно, ждал, когда тут появится генеральный директор. Четверо литейщиков переглянулись и сделали по шагу вперед; каждый по очереди стал нажимать на кнопки, передвигать рычаги от одного деления к другому. Руки литейщиков словно закольцованы на одном проводе электрической цепи. Импульс первого передался второму, третьему, четвертому и снова первому. Остался неподвижным только Рем Акимович, бывший механик автоколонны, инженер-металлург по образованию, о робком характере которого Ирина знала от Василия Ярцева. Рем Акимович будто остолбенел, не может тронуться с места. Здесь он теперь сменный инженер по литью. Ирина подошла к нему.

— Неужели это литейный цех, Рем Акимович?.. Я не заблудилась?

Того смутил столь странный вопрос и, конечно, удивил: в присутствии генерального директора и главного металлурга к нему обращаются по имени и отчеству — заметили незаметного.

Наблюдая за стрелками, поднимающимися по температурной шкале к красной черте, он держал на ладони хронометр.

— До команды «можно пускать» пройдет еще несколько минут и… — Рем Акимович попытался объяснить дальнейший процесс литья, но его прервал строгий голос справа:

— Не отвлекаться!

Ирина почувствовала, как кто-то грубовато оттесняет ее от Рема Акимовича. Перед лицом чья-то широкая спина. Это Жемчугов. Пришлось сделать шаг в сторону. Неожиданно она оказалась рядом с генеральным директором. Здесь, конечно, не будешь представлять ему грамоты на подпись, но постоять рядом не зазорно. Он предупредительно поздоровался с ней. Как это восприняли стоящие чуть поодаль от него начальники, трудно сказать, но в отличие от всех Жемчугов, кажется, в эту минуту изменил себе: он засуетился перед печью, предупреждая о чем-то экипаж литейщиков.

— Олег Михайлович, — остановил его генеральный директор, — не мешайте…

— Внимание! — снова прозвучало в репродукторах.

Наступил тот самый момент, когда надо затаить дыхание и смотреть, смотреть туда, где выплеснется живой металл. Вот уже лицевая часть печи озарилась ярким светом, над ковшом затрепетали радужные всполохи…

Из литейного цеха Ирина метнулась за машиной директора в корпус прессовых линий. Там что-то не ладится со штамповкой фигурных деталей кузова. Вот уже вторую неделю наладчики не могут устранить прилипание: отштампованный лист прилипает к подвижной части штампа. Почему так — разгадке пока не поддается.

Машина остановилась возле работающего агрегата штамповки правого заднего крыла. Кажется, пошло дело. Листы отстают где-то на полпути поднимающегося штампа и со звоном падают на платформу, где их с небольшим запозданием подхватывают автоматические пальцы транспортера. Можно ли считать это началом успешной борьбы с прилипанием?

Рядом, на штамповке опорных дисков, стажируются Рустам Абсолямов, Володя Волкорезов, Витя Кубанец и Афоня Яманов. Они рассказывали, что «прилипаловка» измучила и наладчиков и технологов.

Устранить ее без каких-либо конструктивных изменений деталей штампа, кажется, невозможно. Были предложения вмонтировать отталкивающие пружины, масляные клапаны, пневматические подушки, но генеральный директор запретил:

— Никаких конструктивных предложений, иначе поставщик этих штампов откажется даже выслушать наши претензии. О рекламации и разговора не может быть. Ищите выход…

Испытывали разные варианты. Одни листы проката идут хорошо, без задоринки, а другие прилипают, хоть караул кричи. Наконец в тупике обозначился просвет.

Генеральный директор внимательно следит за работой штампа. Лист за листом, позвякивая, катятся на роликах транспортера к исходному пункту конвейера. Кажется, пора торжествовать! Нет, генеральный директор чем-то недоволен. Он поднял руку:

— Стоп!.. — затем подошел к станине и, погладив пальцами передний срез отштампованной детали, которая после команды «стоп» осталась на месте, спросил: — Значит, решили монтировками отклеивать?