Борис Вадимович Соколов - Мифическая война. Миражи Второй Мировой Страница 20

В директивном письме Ставки военным советам фронтов и армий от 10 января 1942 года утверждалось: «Для того чтобы задержать наше продвижение, немцы перешли к обороне и стали строить оборонительные рубежи с окопами, заграждениями, полевыми укреплениями. Немцы рассчитывают задержать таким образом наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти в наступление против Красной Армии. Немцы хотят, следовательно, выиграть время и получить передышку. Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 году».

Формально контрнаступление под Москвой завершилось 20 апреля 1942 года, когда была ликвидирована окруженная группировка из четырех дивизий 33-й армии, наступавшая на Вязьму. Командующий армией генерал Михаил Ефремов, будучи тяжело ранен и не желая попасть в плен, застрелился. Неудача наступления 33-й армии была вызвана тем, что, как отмечали в Генштабе, анализируя провал Вяземской операции, «Западный фронт не создал кулака в виде крупной мощной группировки из всех родов войск на решающем направлении, при помощи которого решал бы задачу крупного оперативного размаха. Силы и средства были почти равномерно распределены по всему огромному фронту. Громкие приказы, которые отдавал командующий Западным фронтом, были невыполнимы. Ни один приказ за всю операцию вовремя не был выполнен войсками. Они оставались голой ненужной бумагой, которая не отражала действительного положения войск и не представляла собой ценного оперативного документа. А та торопливость, которую проявляло командование Западного фронта, передавалась в войска и приносила большой вред делу».

Советские безвозвратные потери в период контрнаступления под Москвой превышали немецкие в десятки раз. Например, в январе 1942 года безвозвратные потери вермахта на Восточном фронте составили 25 249 человек, а советские безвозвратные потери – 628 тыс. человек, что дает соотношение 24,9:1. В феврале немецкие безвозвратные потери достигли 25 131 человека, а советские – 523 тыс. человек, превысив потери противника в 22,6 раза. В то же время с учетом раненых и обмороженных соотношение потерь было несколько благоприятнее для советской стороны, хотя все равно оставалось в пользу немцев.

Миф 28 героев-панфиловцев

В мифе о 28 героях-панфиловцев недостоверным оказывается как их число, так и утверждение, будто они достигли успеха ценой своей жизни, остановив немецкие танки.

Согласно официальной версии, созданной журналистами советских газет по горячим следам, 16 ноября 1941 года 28 бойцов во главе с политруком Василием Клочковым 316-й дивизии генерала Ивана Панфилова (на следующий день преобразованной в 8-ю гвардейскую) у разъезда Дубосеково остановили продвижение 50 немецких танков, уничтожив 18 из них, но в бою все погибли. Посмертно им было присвоено звание Героя Советского Союза. Расследование, проведенное после войны МГБ и военной прокуратурой, показало, что в знаменитом бою у разъезда Дубосеково участвовало не 28 «гвардейцев-панфилофцев», а рота полного состава численностью в 120–140 человек, которая была смята немецкими танками, успев повредить только 5–6 из них. Уцелело не более 25–30 бойцов, остальные погибли или попали в плен. Среди погибших был и политрук 4-й роты 1075-го стрелкового полка Василий Георгиевич Клочков. Командир же роты капитан Павел Михайлович Гундилович в том бою остался жив и погиб только в апреле 1942 года. Ошибка закралась в первые газетные сообщения о подвиге панфиловцев, поскольку журналисты со слов политработников решили, что рота была неполного состава и насчитывала всего 30 человек. Поскольку было известно, что в начале боя двое красноармейцев перебежали к немцам, главный редактор «Красной звезды» Давид Ортенберг вычел из 30 двоих предателей и получил число 28, ставшее каноническим. Но в очерке он разрешил написать лишь об одном предателе, которого бойцы будто бы тут же расстреляли. Два предателя, да еще на 30 человек, было бы слишком много и не позволяло бы говорить о ничтожном отщепенце. Бывший командир 1075-го стрелкового полка полковник Илья Васильевич Капров так описал в своих показаниях на следствии знаменитый бой: «Четвертой ротой командовали капитан Гундилович, политрук Клочков… Занимала она оборону – Дубосеково, Петелино. В роте к 16 ноября 1941 года было 120–140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1 1/2 км от позиций 4-й роты. Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всем 2-м батальоне было только 4 противотанковых ружья. К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 года немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10–12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5–6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00–15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15–20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40–45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа; меня спасла насыпь железной дороги. Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4-я рота; во главе с командиром роты Гундиловичем уцелело человек 20–25, остальные все погибли. Остальные роты пострадали меньше…»

Таким образом, рота Гундиловича могла подбить только 5–6 танков, а 50 танков атаковали не эту роту, как гласит легенда, а весь полк. Первую неудачную атаку немцы рассматривали как разведку боем, после которой произвели мощный артналет и легко подавили сопротивление. Легенда утверждала, будто 18 танков панфиловцы уничтожили противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью, тогда как в реальности потери танков от этого оружия были крайне невелики.

Причина столь быстрого и сокрушительного поражения заключалась в том, что командование полка равномерно распределило противотанковые средства по всем ротам, тогда как наиболее танкоопасным направлением было то, где оборонялась 4-я рота. Также не было произнесено «исторических слов» политрука Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда. Там, позади, Москва». Ответственный секретарь «Красной звезды» Александр Кривицкий признался на допросе в 1948 года, что эти слова в своей статье он выдумал. Капров также признал, что «никому никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, так как такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова». Фамилии 28 героев-панфиловцев для представления к званию Героя Советского Союза были отобраны капитаном Гундиловичем произвольно из числа более чем 100 бойцов роты, погибших и пропавших без вести в бою 16 ноября. Среди получивших посмертно звание Героя оказались люди, попавшие в плен и потом служившие в вермахте или немецкой вспомогательной полиции. Запрос одного из них, сержанта Ивана Добробабина (Добробабы), служившего в 1942–1943 годах в полиции в своем родном селе на Украине, на получение причитающейся ему Золотой Звезды и вызвал послевоенное расследование. Добробабин в 1948 году был приговорен к 15 годам лагерей за измену Родине и освобожден по амнистии в 1955 году.

Миф Зои Космодемьянской

Миф о подвиге Зои Космодемьянской заключается в том, что никогда не говорилось о выполнении сталинского приказа, согласно которому оставляемые советскими войсками населенные пункты, равно как и запасы горючего, продовольствия и фуража, должны по возможности уничтожаться, чтобы не дать немцам зимних квартир. В советской версии подвига «партизанки Тани» (так называли Зою Космодемьянскую в первых очерках) не говорилось, что ее выдал один из ее товарищей партизан и что местные жители от этого подвига, угрожавшего пожаром всей деревне, были далеко не в восторге и сильно поколотили взятую в плен партизанку.