Михаил Мельтюхов - Прибалтийский плацдарм (1939–1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря Страница 20

5. Соседи: справа 8[-я] Армия (штарм Псков), по получении особого приказа переходит в наступление с задачей разбить Изборско-Печерскую группировку противника и, наступая на Юрьев (Тарту), совместно с отдельным Кингисеппским стрелковым корпусом овладеть Таллин, Пернов [Пярну].

Левый фланг 8[-й] Армии в сторону Валк [Валга] обеспечивается 1[-й] танковой бригадой и 25 кд, усиленных двумя с[трелковыми] п[олками] на автомашинах, которые в случае выступления или помощи Латвийских воинских частей Эстонской армии, действуют [в] направлении Рига.

Граница с ней (все пункты для 8[-й] Армии): Новоржев, Лагунина (40 км южнее Остров). Слева части БОВО.

Граница с ними Невель, Полоцк (пункт общего пользования), Друя.

6. Устройство тыла и материальное обеспечение организует Штаб 7[-й] Армии. На проведение операции Вам отпускается 5 боекомплектов огнеприпасов, 5 заправок горючего для боевых машин и 6 заправок для транспортных машин.

В войсках иметь: огнеприпасов 1 1/2 боекомплекта, 3 заправки горючего и 4 суточных дачи продфуража. Кроме того, на головные склады к исходу 29.9.39 завести 2 боекомплекта огнеприпасов, 2 заправки горючего и 2 суточные дачи продфуража.

7. О времени перехода в наступление будет дана особая директива, до получения которой с настоящей директивой должен быть ознакомлены лишь Военный Совет армии, начальник штаба, НО-1, командиры, комиссары и начальники штабов корпусов.

8. Всю подготовку и занятие исходного положения провести скрытно, в исходном положении войска должны быть замаскированы.

9. Иметь надежную связь с войсками.

10. Штаб округа [ – ] Ленинград. Командный пункт [ – ] Псков. Связь со штармом непосредственная, телеграф и радио.

11. Получение подтвердить. План операции представить [в] 20.00 час[ов] 29.09.39 нарочным»[222].

29 сентября управление 7-й армии прибыло в Идрицу, а соединения армии к исходу дня завершили сосредоточение в предназначенных районах[223]. Соответственно, войска 4-го стрелкового корпуса, сосредоточение которых несколько задержалось, были переданы в оперативное подчинение Военного совета 7-й армии с утра 30 сентября, а командование корпуса было «вызвано в Идрицу [в] штаб армии Болдина для получения задач»[224]. Передислоцированные войска на литовской границе были сменены заставами от частей 5-й стрелковой дивизии. 30 сентября командарм 1-го ранга Б.М. Шапошников и полковник Н.И. Гусев направили командующему войсками БОВО, а также Военным советам 7-й армии и ЛВО директиву № 065 с приказом наркома обороны: «Перебазирование авиационных полков в район 7[-й] Армии до особого распоряжения не производить»[225]. В 23.10 того же дня начальник Генштаба РККА направил командованию ЛВО сообщение: «Народный Комиссар Обороны приказал 1 октября, не затрагивая эстонской территории, произвести разведку латвийской территории. Разведку вести на глубину Люцын [Лудза] – Режица [Резекне]. Вести так, чтобы не попасть под огонь, лучше всего истребителями 9-ми или эскадрильями, можно и СБ, но с больших высот». После выполнения этой задачи 1 октября было приказано в дальнейшем разведывательные полеты производить только по особому указанию Генштаба[226]. С 20 часов 1 октября 4-му стрелковому корпусу был подчинен 14-й понтонный батальон[227].

После достижения договоренности с Эстонией советское руководство решило уточнить группировку войск на границе с Латвией, и в 23.15 30 сентября начальник Генштаба Красной армии направил командующему войсками ЛВО приказ № 074: «В связи с изменившейся обстановкой во изменение директивы от 26.9.39 г. за № 043/оп Народный Комиссар приказал:

1. 8[-й] армии в составе 56[-й], 75[-й], 49[-й], 136[-й] стрелковых дивизий, бригады 25[-й] кавдивизии, 10[-го] танкового корпуса (без 18[-й] танковой бригады), 1[-й] танковой бригады и 2 полков артиллерии, оставив одну стрелковую дивизию на эстонской границе, иметь главную группировку южнее реки Кудеб в районе Заполье, Остров, Черская.

2. Продолжать сосредоточение частей 7[-й] армии и 4[-го] стрелкового корпуса согласно директивы № 043/оп»[228].

2 октября штабу 7-й армии было сообщено, что по распоряжению наркома обороны должны прибыть 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк из Ржева в Великие Луки, 39-й скоростной бомбардировочный авиаполк из Быхова в Уллу, 15-й истребительный авиаполк из Уллы в Полоцк, 20-й истребительный авиаполк из Смоленска в Голодаево и управление 18-й авиабригады из Орши в Полоцк[229].

Развернувшиеся со 2 октября в 7-й армии учебные занятия по боевой и политической подготовке привели к возникновению в войсках армии мощного боевого порыва. Так, механик-водитель танкового батальона 48-го стрелковой дивизии говорил: «Скорей бы пойти в бой, где мы покажем латвийским помещикам силу и мощь СССР». «Давали бы приказ о наступлении поскорей, – считал красноармеец 56-го стрелкового полка Чупкин, – получить надо первое боевое крещение». Младший командир 179-го мотострелкового батальона 34-й танковой бригады Лавренюк заявил: «Я жду с нетерпением, когда командование прикажет выступить, я готов отдать жизнь за родину, если это потребуется». Красноармеец 2-й пулеметной роты 281-го стрелкового полка 67-й стрелковой дивизии Юраш на митинге обещал, что «если придется воевать с “айсаргами” – мой пулемет всегда будет работать безотказно». Однако недостаточная организованность привела к тому, что «в 328[-м] с[трелковом] п[олку] 48[-й] с[трелковой] д[ивизии] красноармеец Хренов в ночь с 29 на 30 сентября, заблудившись, перешел латвийскую границу. С латвийской стороны Хренов вернулся сам через 20 минут. В настоящее время он находится на погранзаставе, где ведется расследование. В 14[-м] г[аубичном] а[рт]п[олку] 48[-й] с[трелковой] д[ивизии] в ту же ночь несколько красноармейцев-разведчиков, потеряв ориентировку, перешли латвийскую границу, но, узнав об этом, немедленно вернулись обратно». Чтобы не допускать самовольного перехода бойцами границы, политработники организовали беседы с личным составом частей, была также усилена служба наблюдения и охранения[230].

Вместе с тем, проводимая политработа породила среди военнослужащих 7-й армии и ряд «нездоровых» высказываний. Например, по мнению красноармейца 3-й роты 281-го стрелкового полка 67-й стрелковой дивизии члена ВКП(б) М.И. Иванова, «если мы будем занимать Латвию, то это будет неверно. Политика Советской власти и нашей партии – не занимать чужой территории». В 295-м артполку 138-й стрелковой дивизии красноармейцы 3-го батальона А.И. Иванов и П.Н. Мигачев заявили: «Зачем мы хотим напасть на Латвию, ведь она нас не трогает. Говорим, что чужой земли не хотим, а готовимся убивать рабочий класс, да и дети наши пропадут»[231]. Как полагал заместитель политрука 2-го танкового батальона 1-й танковой бригады Крючков: «Мне никак непонятно, почему Советское правительство перед народом демонстрирует нейтралитет, а само концентрирует свои войска к границе мирных государств. Что из себя представляют Эстония и Латвия, если имеют 100 тыс. войск, – два дня и это будет значить захват чужих границ». По мнению младшего командира 18-й танковой бригады Романовского, «теперь ясно, что Советский Союз сосредотачивает свои войска у границы для того, чтобы разгромить прибалтийские государства и поживиться за их счет»[232].

2 октября Разведотдел ЛВО издал очередной бюллетень № 69, в котором относительно Латвии отмечалось, что «в Зилупе и Пасине солдаты [7-й роты 9-го пехотного полка] заявляют, что драться против Красной армии не будут и в случае военных действий они перейдут на сторону красных»[233]. По данным разведывательного бюллетеня № 73 от 4 октября, Латвия переживала экономические трудности, связанные с нехваткой сырья, ростом безработицы, проблемами с продовольствием и горючим. «Большая часть рабочих и бедняцкая часть сельского населения по отношению к Советскому Союзу настроена положительно. Многие говорят, что неплохо было бы, если СССР взял бы под свою защиту и Латвию»[234].

В итоге на границе Латвии была развернута группировка войск Красной армии (см. схему 2), боевой состав и численность которой показаны в таблицах 6 и 7. Внушительной была и группировка ВВС. Как уже указывалось, в южной части ЛВО дислоцировалось порядка 1 420 самолетов, а ВВС 7-й армии состояли из управления 18-й авиабригады, 15-го, 20-го истребительных, 16-го, 31-го, 39-го скоростных бомбардировочных полков и 10-й истребительной эскадрильи, в которых насчитывалось 310 самолетов[235].

Таблица 6. Советская группировка на границе Латвии к 3 октября 1939 г.[236]

Таблица 7. Численность и вооружение войск на 3 октября 1939 г.

Схема 2. Группировка советских войск на границе с Латвией. 4 октября 1939 г.