Александр Кадетов - Аквариум – 3 Страница 20

Дронов презирал этих людей, в нем накапливалось зло, критическая масса которого росла и должна была привести к неуправляемой реакции, к взрыву.

Сергей Фроликов, старший инженер торгпредства, заканчивал свою первую длительную загранкомандировку. Он пригласил Виктора по старой доброй армейской традиции к себе на обед. Дронов принес буханку черного хлеба и селедку из Союза, так было принято за рубежом. Русскому черному хлебу и селедке радовались как манне небесной. Посидели, выпили, поговорили за жизнь, Сергей рассказал о США, старался передать свой житейский опыт, советовал, где и что покупать, называл магазины, обещал помочь с квартирой и машиной. После застолья к вечеру пошли прогуляться по парку, в квартире о делах не говорили, зная о любви американцев к технике.

У людей при первой встрече иногда срабатывает какой-то скрытый аппарат: «свой – чужой», при помощи которого происходит обмен информацией и ее оценка, позволяющая им предварительно судить друг о друге, об их взаимной совместимости, степени доверия друг к другу. Что-то подобное сразу сблизило Виктора и Сергея, который доверительно посоветовал быть поосторожнее с шефом и особенно с его женой Марией Петровной, властной самолюбивой женщиной, которая любила иногда руководство резидентурой взять в свои руки. Сергей рассказал, что однажды в резидентуре в общей комнате офицеры довольно громко обменивались мнениями, не заметив, что дверь в кабинете резидента была приоткрыта, и он хорошо слышал разговоры. Один офицер стал хвалить прежнего шефа, сравнивая его с новым. Сравнение было явно не в пользу Киселева. Через некоторое время резидент написал отрицательную характеристику на этого офицера, обвинив его в бездеятельности и трусости. Оперативнику пришлось досрочно уехать из страны. На его карьере разведчика был поставлен крест.

Другой офицер как-то не заметил в спешке жену Киселева и не поздоровался с ней. Мария Петровна рассказала все мужу, и офицеру пришлось объясняться и просить извинение у своенравной Кабанихи.

Дронов попал с корабля на бал, 3 ноября прибыл в Вашингтон, а 7 ноября был уже в посольстве на приеме, посвященном национальному празднику СССР – Великой Октябрьской социалистической революции. Этот праздник всегда отмечался за рубежом в советских представительствах широко и по-русски хлебосольно.

Виктор не раз бывал на подобных торжествах и хорошо себе представлял, как они проводятся. Во всех странах регламент проведения этого праздника в советских посольствах практически был одинаков. Но на этот раз одно обстоятельство Дронова очень удивило. Накануне приема офицер по безопасности Сидоров, собрав оперативный состав советской колонии на инструктаж, обращал особое внимание участников приема на закрепленные за ними объекты. В частности, некоторым товарищам поручалось следить за колоннами в залах приема. На недоуменный вопрос Дронова, зачем это делается, Сергей Фроликов объяснил, что пару лет тому назад на приеме один еврей приковал себя цепью к колонне и стал во всю глотку орать об антисемитизме в СССР. Прошло немало времени, прежде чем удалось его отцепить и выдворить из посольства.

Иностранцы любили посещать наши приемы, где можно было на дармовщинку хорошо выпить и закусить. В тот день в посольстве было очень торжественно. В актовом зале посредине был установлен стол с различными закусками и напитками. В центре на большом блюде красовался огромный осетр, специально доставленный самолетом из Союза, украшенный с двух сторон помидорами, свежими огурцами, корнишонами, белой и красной капустой, зеленым салатом, горошком. Отдельно стояли хрен с уксусом, соус майонез, соус зеленый, а также соленые огурцы, оливки, маслины, грибы. Что только не наготовили под руководством посольского повара Пал Палыча жены сотрудников советской колонии, мобилизованные на подготовку праздника. Посол с супругой стояли у входа, принимали гостей, здороваясь с прибывающими и принимая поздравления.

Ровно в 19.00 все приглашались к столу. До этого торжественного момента гости группами толпились у поставленных в углах зала баров, пили аперитив, соки, курили, беседовали. Свободные от комплексов иностранцы нетерпеливо поглядывали на обильно накрытый стол, дожидаясь сигнала. Наконец по приглашению хозяев иностранцы устремлялись к столу и набрасывались прежде всего на осетра, не стесняясь наполняли с верхом свои тарелки. Советские граждане скромно с бокалами стояли и терпеливо ждали, когда иностранцы отойдут от стола. Когда от осетра остались рожки да ножки, к столу начали робко подходить советские люди. Женщины в белых накрахмаленных кокошниках сновали с подносами между празднично одетыми дамами и джентльменами, предлагая вкусные деликатесы. Особым спросом пользовались пирожки.

По мере выпитого шум в залах нарастал, переходя в сплошной гул. Гости становились оживленными, разговорчивыми. Было тесно и душно.

Дронов быстро вписался в этот растревоженный праздничный муравейник, встретил знакомых по Союзу американцев. Завязалась оживленная беседа, вспоминали о встречах в Москве, как после подписания какого-то контракта веселились в ресторане «Белград» напротив здания МВТ. Работая в Москве в Министерстве внешней торговли, Виктор часто с иностранцами посещал рестораны: как правило, коммерческие переговоры заканчивались обильными застольями. Наиболее часто приходилось бывать в ресторане «Белград» на Смоленской площади. Иностранцы, особенно немцы, очень любили русскую кухню, их привлекали натуральные, экологически чистые продукты и, конечно, смешные цены. Размещали и кормили иноземцев только в интуристских гостиницах без очереди, советские граждане в то время простаивали в длинных очередях, чтобы прорваться в ресторан. Иностранцы буквально обжирались икрой, красной и белой рыбой. Шутили, что у них на родине одна икринка стоила один доллар. Были смертельные случаи обжорства икрой среди иностранцев. Они любили наши борщи, лапшу, харчо, шашлыки, и все это стоило до смешного дешево.

Ровно в 21.00 прием заканчивался. Гости разъезжались по домам, прощались с послом, который как бессменный часовой продолжал нести свою вахту у двери. По залам проходила невидимая и неслышная для посторонних команда: выпроваживать гостей. Среди них всегда находились нерассчитавшие своих сил или очень любившие наш национальный напиток.

Когда последний иностранец покинул посольство, всех советских граждан пригласили в отдельный зал к столу, посол покинул свой пост, просил наполнить бокалы, поздравил всех с праздником и поблагодарил за работу. На этом прием закончился, но не для всех. Резиденты КГБ и ГРУ поспешили к себе в кабинеты, некоторые ответственные работники МИД в референтуру. Строчили хвалебные телеграммы в Центр, докладывали верноподданнически партии и правительству, как успешно прошел прием, сколько людей посетило посольство, кто из руководства страны был на приеме и что говорили.

В конце ноября Виктор с помощью Сергея подыскал себе небольшую, но очень удобную квартиру в Александрии (штат Вирджиния), в пятнадцати километрах от Вашингтона. Квартира была расположена в обустроенном со всеми удобствами комплексе, расположенном в живописной местности. Там был свой клуб, в который Виктор сразу вступил, с теннисными кортами, спортивными площадками, магазинами, бассейном. За выделенные Центром деньги Дронов приобрел не броскую, но очень удобную и надежную машину «Пежо-504».

Виктор приехал в торгпредство в качестве уполномоченного Всесоювного объединения «Машприборинторг», что создавало ему довольно надежное прикрытие. Кроме того, номенклатура «Машприборинторга» включала наиболее передовые области науки и техники: электронику, лазерную технику, связь, оптику, приборостроение, что давало дополнительную возможность легендированно заниматься добычей образцов эмбаргового характера, а также решать организационные и разведывательные задачи.

Разведчик, работая под «крышей» Министерства внешней торговли, должен был найти свое оптимальное место, которое обеспечило бы успешное выполнение поставленных перед ним разведывательных и вербовочных задач. Что значило оптимальное место? Это значило, что занимаемая разведчиком должность и само внешнеторговое объединение должно было наилучшим образом способствовать прежде всего выполнению главной задачи – вербовочной. Для этого необходимо было иметь по возможности максимальное количество легендированных контактов с иностранцами, наиболее интересную для нас номенклатуру товаров, через которую можно было выйти на перспективных источников. Сложность в работе разведчика под прикрытием заключалась в том, что, с одной стороны, нельзя было допустить такого положения, чтобы погрязнуть в работе по прикрытию в ущерб основной, разведывательной, с другой стороны, нельзя было выглядеть белой вороной для работников МВТ и особенно иностранцев, не принимая участия в «крышевых делах». В таких случаях окружающие, как правило, негативно относились к таким работникам, считали их лодырями. Наиболее целесообразно разведчику было вести конкретное дело, иметь конкретный участок по «крыше», отвечать за него и выполнять свою работу на высоком профессиональном уровне. В таких случаях авторитет приходит к разведчику сам собой, у него появлялись дополнительные помощники в лице сотрудников торгпредства. Но этого было недостаточно. Необходимо было по мере возможности участвовать в жизни коллектива, в котором жил и работал разведчик. И чем полнее и разнообразнее без ущерба основной работе было участие, тем выше был его авторитет.