Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №4  за 1998 год Страница 20

Даже отрешаясь от сугубо медицинского аспекта (насколько силен собственно целебный эффект), признаюсь, что так называемые «примитивные» культуры с их практичностью мне, несомненно, более симпатичны, нежели изощренный в своем комфорте и достатке Запад. И северные народности Чукотки и Аляски, и американские индейцы, и маньчжурские охотники стояли в своей культуре гораздо ближе нас к тому, что «цивилизованный» мир именует сегодня «устойчивым развитием», подразумевающим наиболее эффективное использование природных ресурсов с одновременной их охраной...

Философия и быт всех «примитивных» народностей испокон веков основывались на исконном понимании того, что и Человек, и все окружающее его как в материальной, так и в духовной сферах, — это неразрывные в своем единстве и взаимосвязи Части Целого. На пороге XXI века мы теоретизируем на этот счет, объясняя недостижимую для нас парадигму гармонии и баланса полной былой зависимостью малых народностей от природы. Мы часто делаем это с менторской позиции не очень умного учителя, обсуждающего ученика, и при этом наивно полагаем, что наш сегодняшний мир от природы менее зависим... Размышления мои, однако, прерывает новый, неожиданный поворот разговора моих спутников.

Охота только началась, это первое утро, а каждый охотник имеет право добыть за двухнедельный сезон лишь одного зверя. Значит, одна лицензия сейчас должна быть закрыта, выводя одного члена команды из игры. Кто-то вспоминает, что недавно у Андрея в гостях был его русский друг из Канады, купивший лицензию на рыбалку и охоту на год вперед и уехавший назад в Канаду, не использовав ее. Искушение настолько велико, что присутствующие не в силах оторваться от обсуждения открывшегося шанса, в то время как сам Андрей посмеивается про себя над происходящим — он без проблем готов отдать в общее дело свободную лицензию «уехавшей души», но ни он, ни я не верим, что наши возбужденные охотой напарники пойдут на эту в общем-то небольшую нечестность. Слишком уж не похоже это на американцев, добросовестно и свято следующих закону. Однако понаблюдать происходящее интересно. Опять аналогия с нашими реалиями.

Матерый дьявол российского браконьерства в сравнении с беззлобно кривляющимся чертенком искушающего соблазна на американской законопослушной почве... В этом сравнении мне уже Запад более симпатичен, чем гораздо более родной Восток.

Мы, конечно же, оказались правы. О желанной подтасовке поговорили, пощекотав себе нервы, после чего решили, что Тони в любом случае планировал охотиться лишь два дня и послезавтра уезжает. Народ поулюлкал, похлопывая руками по плечу безропотно свесившего усы Тони, который достал из кармана аккуратно сложенную бумагу и начал заполнять ее вместе с Бобом.

Вдвое облегченного оленя закидывают в кузов вызванного по рации грузовичка попроще (не положишь ведь добычу на кожаные сиденья), после чего отрывной талон лицензии привязывается, как бирка, к уху добытого зверя. Начало положено, сезон открыт.

После этого мы охотимся еще полдня. В один из моментов, окончательно устав от полувоенных радиопереговоров в машине, мы уходим с Андреем в «радиотень» — заезжаем в одно из известных ему мест, выключаем рацию и идем в лес пешком.

Пробираясь через глухой ельник и, радуясь, как и положено охотнику, что поблизости нет истошно-крикливых соек, я продолжаю думать про Россию и Америку и вспоминаю совсем другую охоту...

Много лет назад мы провели целый месяц в северной части Восточных Саян — в сопках, без каких-либо контактов с внешним миром. Это был байдарочный поход, в котором я, биолог-первокурсник, отвечал за охоту. Тайга в этой части Сибири — воистину суровый мир, где добыть трофей гораздо труднее, чем во  вторичных,  измененных человеком, угодьях Каскадных гор штата Вашингтон.

Хотя ландшафт и характер растительности этих районов схожи. В походе — напряженная физическая работа, полуголодный паек, неудивительно, что я очень хотел добыть оленя. Но больше всего  мне  хотелось добыть  в  качестве трофея рога. Было в этом много мальчишеского, однако я до сих пор помню, каким страстным было это желание.

Саянская река со звучным названием Хойта-Ока навсегда осталась для меня манящим символом дальних путешествий. Представьте себе пороги и шеверы в окружении скальных обрывов. Или мощный бурлящий поток, упирающийся в серую с голубыми разводами, словно искусственную, как в московском метро, мраморную стенку (порог «Мраморный»).

И вот в одном из мест, просматривая с высокого берега очередной порог и намечая траекторию движения по мощным струям между камнями, я вдруг замечаю в безупречно   прозрачной   воде   сухую   ветку, странно лежащую на дне. И в следующее мгновение уже вижу вторую такую же ветку,   расположенную    неправдоподобно симметрично первой, и понимаю, что на дне омута — огромные оленьи рога.

Как мы прошли тот порог, я даже не заметил, но вот когда байдарочным веслом подцепил с двухметровой глубины и вытащил на поверхность рога, — вот тогда сердце мое забилось быстрее обычного... Потом мы неделю плыли на байдарке с этими рогами, потом была проблема, как втиснуть их в вагон поезда, потом — в такси на Ярославском вокзале, потом зазвучали лестные оценки специалистов. Я не отправил их в Австрию на аукцион, не продал и не подарил, я храню их и сейчас...

Мы выходим из леса на противоположной стороне крутого склона, где взгляду открывается широкая панорама покатых гор и все тех же рубок.

Происходящее сегодня напоминает мне возбужденные гонки по огромному, экзотическому, но все же пустырю. Обилие на нем дичи впечатления не меняет.

Освоенность, хлам и разрушение, а местами так просто помойка. Звучит грубо, но другого слова для повсеместно обезображенной рубкой земли не найдешь. Это неприглядное сравнение требует оговорки и потому, что природа Америки в целом, и Северо-Запада США в частности, не просто красива — она поразительна, уникальна и завораживает вас мгновенно. Однако все это великолепие чаще всего наблюдаешь в национальных парках и других охраняемых местах.

Мысль сама поворачивается к тому, чтобы лишь угадать и представить, как могли выглядеть эти благословенные места сто лет назад, до массированного вторжения в них бледнолицых переселенцев с Востока, когда только индейские тропы связывали этот последний рубеж еще не полностью освоенных земель Соединенных Штатов с другими землями континента.

Переключаюсь мысленно на будущее лесов в Сибири и на Дальнем Востоке — втором самом большом, наряду с Амазонией, из последних регионов по-настоящему дикой природы на всей земле. Желающих использовать наши леса подобно здешним хватает и у нас дома, и здесь в США, и в Японии, и в Европе. Но это уже отдельный разговор.

Вернувшись к машине и включив рацию, мы достаем по бутерброду и вновь погружаемся в уже поутихшую суету радиопереговоров. Узнаем, что Пэрри тоже добыл оленя, а Глеб — сын Андрея, ранил третьего, которого добил позже незнакомый охотник, получив тем самым все права на добычу.

Полдень позади. Зверье после утреннего кормления сейчас на лежках в чаще леса, до вечерних сумерек охотиться можно лишь, надеясь на маловероятную удачу. Я решаю возвращаться.

Когда мы вновь съезжаемся все вместе к оговоренной точке, я пересаживаюсь в машину к высокому сухопарому охотнику с приятным лицом и кличкой,  полностью вытеснившей  имя  — Серый  Грэкл (американская   птица, внешне нечто среднее между скворцом и грачом). Он тоже едет домой и подвозит  меня до заправки. 

Я  смотрю  на почти зимние склоны гор, уже теряющих осеннее многоцветье; чуть дальше, когда начинают появляться удаленные друг от друга лесные домики и фермы — на субботнюю провинциальную Америку, а Серый Грэкл рассказывает мне по пути одну из своих былых охотничьих историй. Но ведь в охотничьих историях что самое главное? Главное — вовремя остановиться.        

Сергей А. Полозов / фото автора               

Штаты Орегон, Вашингтон. США

Via est vita: К затерянному миру

Еще в 1596 году знаменитый мореплаватель и пират сэр Уолтер Рэйли в своей книге «Открытие богатой и красивой Гвианской империи» писал о горах с отвесными стенами, о водопадах, шум которых подобен звону тысячи самых больших колоколов, о гигантском плато Рорайма, которое видели участники его экспедиции... Четыре века спустя в этих местах побывал наш корреспондент.

Мало кому известно, что поводом к роману Артура Конан-Дойла «Затерянный мир» послужили вполне реальные события. В декабре 1884   года  англичане   Эверард  Торн и Гарри Перкинс, участники экспедиции Британского королевского географического общества, преодолев сотни километров вверх по рекам Эссекибо и Потаро, достигли водопадов Каетур, а затем, пройдя на юг вдоль совершенно отвесной стены, поднялись по юго-восточному склону на плато, называемое местными индейцами Роройма. Под этим слегка искаженном именем — Рорайма — оно известно и до сих пор.