Хантер Дэвис - The Beatles. Единственная на свете авторизованная биография Страница 21

Сегодня Майкл не понимает, как отцу удалось справиться. «Мы были ужасными, жестокими. А вот он – рехнуться можно, какой молодец. И все это время без женщины. В голове не укладывается. Пол очень многим ему обязан. Мы оба отцу обязаны».

Над его доморощенной философией братья частенько посмеивались. «Вот и он с двумя своими „остями“», – говорили они. Джим часто объяснял мальчикам, что две самые главные вещи на свете – сдержанность и терпимость.

«Терпимость – это необычайно важно, – поясняет Джим. – Например, они, как и многие дети, смеялись над калеками. А я объяснял, каково было бы им самим, окажись они на месте этих калек. И сдержанность – без сдержанности много случается бед. Нередко слышишь от людей: „Я бы этого мерзавца повесил“. И никто не задумывается, как такому человеку помочь».

Джим всегда думал о том, как помочь людям. Он от природы был обаятелен и учтив, и дело тут не в профессиональной обходительности продавца – нет, это глубже и искреннее. Останься мальчики на руках не столь вдумчивого, менее отзывчивого отца, их жизнь после смерти матери вполне могла пойти вкривь и вкось.

Пол унаследовал от отца трудолюбие и преданность делу. Он из тех, кто, если захочет, всегда добивается результатов.

В известном смысле Пол презирал школу и всю систему с ее косными правилами не меньше Джона. Но что-то не позволяло ему окончательно распуститься. Пол всегда умел включиться в тяжелую работу и хотя бы краткими рывками наверстать упущенное. Джон стал строптивым и неуправляемым. Пол так бы не смог.

Его брат Майкл считает, что смерть матери повлияла на Пола в одном: «Началось сразу после смерти матери. Пол стал одержимым. Все это заполонило его жизнь. Теряешь мать – находишь гитару? Ну, не знаю. Может, тогда для него это был такой побег. Но от чего он бежал-то?»

4

Пол и The Quarrymen

Вдетстве Пол музыкой особо не интересовался. Их с Майклом разок отправили поучиться играть на пианино, но дальше пары уроков дело не пошло. «Зря мы начали их учить летом, – говорит Джим. – Учитель приходил к нам, и во время уроков в дверь постоянно стучались соседские дети, звали Пола и Майкла погулять. Тогда мы стали отправлять их к учителю на дом, но и это скоро закончилось».

Джим хотел пристроить Пола в Ливерпульский кафедральный хор. «Я настоял, но Пол на прослушивании нарочно пустил петуха. Потом, правда, одно время пел в хоре церкви Святого Варнавы, неподалеку от Пенни-лейн».

Затем дядя подарил Полу старую трубу, и Пол стал самостоятельно подбирать на ней мелодии. Музыкальный слух он унаследовал от отца. Тот ребенком сам научился играть на пианино. Из всех родителей будущих битлов только Джим обладал хоть каким-то музыкальным опытом.

«Я никогда не брал уроки. Просто подбирал мелодии на стареньком пианино, которое нам кто-то отдал, когда мне исполнилось четырнадцать; мы в то время жили в Эвертоне. Точно помню, что на пианино было написано „NEMS“ – „Музыкальные магазины Норт-Энда“. У меня было чувство ритма, и я мог справиться с большинством мелодий. Ни разу не опозорился».

Начав работать, Джим Маккартни сколотил небольшую регтайм-группу, которая играла на танцах. Было это в 1919 году, когда ему исполнилось семнадцать.

Группа дебютировала в ливерпульском зале Святой Екатерины на Вайн-стрит. «Мы решили придумать что-нибудь интересненькое, наложили на лица черные маски и назвались The Masked Melody Makers[42]. Но к середине выступления мы так вспотели, что краска потекла с лиц. На том The Masked Melody Makers и закончились».

Тогда они придумали себе новое название – Jim Mac’s Band – и стали выступать в смокингах с бумажными пластронами и манжетами. «Отличная придумка. Дюжина манжет стоила пенни. Разницы с настоящими никакой… Я руководил группой года четыре или пять, в свободное время. Я считался лидером, но на деле все были равны… Как-то раз нас пригласили выступить на местной премьере фильма „Царица Савская“[43]. Что играть, мы не знали. Во время гонки на колесницах выдали популярную тогда „Thanks for the Buggy Ride“, а когда царица Савская умирала – „Horsy Keep Your Tail Up“»[44].

Когда началась Вторая мировая и появилась семья, Джим забросил музыкальную карьеру, хотя дома время от времени садился за пианино. «Когда я играл, Пол не слушал – скучно. Но он обожал слушать музыку, валяясь в постели в наушниках. А в четырнадцать вдруг захотел гитару. Я тогда не понял, что на него нашло».

Гитара обошлась в пятнадцать фунтов, и поначалу у Пола ничего не получалось. Что-то с ней было не так. Затем Пол сообразил: это потому, что он левша. Гитару он вернул на переделку. «Труба мне никогда особенно не нравилась. Гитара – другое дело: выучил пару аккордов – и уже можно играть. И петь не мешает».

Как большинство друзей, Пол заинтересовался поп-музыкой лет в двенадцать. Как раз тогда впервые сходил на концерт – на группу Эрика Дилейни[45] в «Эмпайр». В четырнадцать лет простоял в очереди весь школьный обеденный перерыв, чтобы увидеть Лонни Донегана. «Он опоздал и потом для девчонок с фабрики составлял записки с объяснением, что они задержались по его вине… Обычно мы ждали под дверью гримерки, пока кто-нибудь не выйдет и не начнет раздавать автографы. Как-то я выстоял очередь, чтобы получить автограф Уи Уилли Харриса»[46].

Кроме того, Пол ходил в театр «Павильон». «Там показывали стриптиз. Девчонки целиком раздевались, оставались в чем мать родила. Некоторые были вполне ничего. Непонятно, как нас туда пускали в этом возрасте. Добрая такая забава, невинная, хоть и грязная».

Как Джон и другие, Пол увлекся скиффлом и ранними рок-композициями Билла Хейли, но его – опять же как и Джона – по-настоящему сразил только Элвис Пресли. «Я на нем помешался. Если было паршиво, я ставил Элвиса – и опять жизнь прекрасна. Я не понимал, как делаются пластинки, – просто фантастика. „All Shook Up“![47] С ума сойти!»

Едва у Пола появилась гитара, он стал пробовать копировать песни Элвиса и все прочее, что было тогда популярно. Лучше всего получалось имитировать Литтл Ричарда.

«Я считал, это кошмар, – вспоминает отец Пола. – Сущий ужас. Не верилось, что люди взаправду могут так петь. И только спустя годы, когда услышал Литтл Ричарда на одном концерте с „Битлз“, я понял, как точно Пол его тогда копировал».

«Он стал конченым человеком в ту минуту, когда взял гитару, – говорит Майкл. – Мы его потеряли. У него не оставалось времени поесть, подумать о чем-то другом. Он играл повсюду, даже в ванной и в туалете».

Примерно тогда же гитара появилась и у друга Пола, Иэна Джеймса из Дингла. Теперь они вместе шатались по округе со своими гитарами. Они играли друг другу и учили друг друга тому, что успели узнать. «Мы ходили на ярмарку, – вспоминает Пол, – слушали последние песни на автодроме, а потом их подбирали. И пытались клеить девиц. Без особого успеха. К этому у меня таланта нет».

Услышав песню «А White Sports Coat»[48], оба они – и Пол, и Иэн Джеймс – стали носить одинаковые белые спортивные пиджаки. «Пиджаки были в крапинку и с клапанами на карманах. И черные джинсы-дудочки. Мы слонялись по округе в одинаковой одежде и чувствовали себя неотразимыми. Оба стриглись под Тони Кёртиса[49]. Кучу времени тратили на укладку».

Джим Маккартни пытался запретить Полу так одеваться, но не вышло. «Пол вел себя очень хитро, – вспоминает Майкл. – Покупал новые брюки, приносил их домой и показывал папе: мол, вот, посмотри, широкие штаны, – и папа давал добро. А затем Пол уносил брюки, и ему их перешивали. Если папа возмущался слишком обуженными брюками, Пол на голубом глазу клялся, что папа именно их и разрешил».

«Я очень боялся, что из него получится „тедди-бой“, – говорит Джим. – Очень было страшно. Все твердил ему, что нельзя носить такие узкие брюки. Но он меня просто выматывал. Уже тогда носил длинные волосы. Приходил из парикмахерской с точно такой же прической, с какой уходил, и я спрашивал: „Что, уже закрыли?“»

Девочками Пол увлекался не меньше, чем гитарой. «В первый раз у меня это было в пятнадцать. Рановато, пожалуй. Я был чуть ли не первым в классе. Девчонка была старше меня и крупнее. У нее дома. Ее оставили присмотреть за младшим ребенком, когда мать куда-то ушла. Конечно, в школе я разболтал на следующий же день. То еще был трепло».

Пол прекрасно помнит, как летним днем в 1956 году Айвен упомянул, что идет в приходскую церковь Вултона к ребятам, с которыми иногда играет в группе, хотя в тот день играть не планирует. Пол отправился за компанию – познакомиться с парнями. Может, каких-нибудь девчонок подцепить.

«Они были неплохи, – говорит Пол. – Джон играл на соло-гитаре. Только он играл на ней, как на банджо, и аккорды брал для банджо – он по-другому не умел… Остальные еще меньше понимали, как играть. В основном просто бренчали по струнам… Исполняли они какую-нибудь „Maggie May“[50], но чуть-чуть меняли слова. Джон сам их сочинял, потому что не знал текста полностью.