Алексей Рогачев - Москва. Великие стройки социализма Страница 21

Несмотря на то что массовое школьное строительство в Москве велось уже четвертый год, далеко не все на стройплощадках обстояло благополучно. Здесь многое зависело от организации-подрядчика. Из года в год отмечалась отвратительная работа треста Москультстрой. Вот и в 1938-м из четырнадцати заданных по плану школ он вовремя сдал лишь одну. А казалось бы, название обязывает! Недалеко ушел от Москультсроя и Промгражданстрой, который также подрядился на четырнадцать строек, вовремя завершив лишь две. Но в целом-то дело обстояло вовсе не так плохо. Уже в июле были практически готовы школы на Знаменской улице, Хорошевском шоссе, 10-й Садовнической улице, в Басманном и Армянском переулках[42].

С каждым годом учиться московским ребятам становилось все просторнее и приятнее. Сотни новых школ задали уже определенный и довольно высокий уровень учебного здания. Теперь учителя и ученики большинства старых школ с завистью смотрели на тех, кому повезло работать и учиться в новых. Поэтому начался постепенный перевод некоторых школ в новые здания.

Школам тесно

Одной из наиболее серьезных проблем, с которыми столкнулись строители московских школ, была нехватка участков, отвечающих минимальным санитарным и педагогическим требованиям. Особенно остро проблема стояла в плотно застроенном центре. Там для сооружения школы зачастую приходилось ломать несколько домишек и куда-то расселять их жильцов. Поэтому старались экономить на всем, затягивая снос до последнего момента, а иногда и оставляя старые постройки буквально впритык к стенам школы[43]. Да, городские власти получали возможность хоть немного сократить количество переселяемых, но это облегчение было временным – через несколько лет мешающие нормальной работе школ постройки все равно сносились. А в течение этих лет школьники занимались в затемненных классах, в непосредственной близости от мусорных ям, без возможности выйти подышать на отсутствующий двор и по-настоящему побегать на уроках физкультуры. Страдало и население временно сохраняемых домиков, которому приходилось жить в постоянном шуме и суете, свойственных скоплению ребят (а занятия-то велись в две смены!).

Школе на Большой Дорогомиловской улице достался участок всего в три тысячи квадратных метров – и это при том, что ее окружение составляли маленькие примитивные домишки. Тесно было и школам на Сретенке и Садовой-Самотечной улице[44].

В полное окружение маленьких домиков, сараев и заборов попала школа, выстроенная по проекту К.И. Джуса по адресу: Дурновский переулок, 10–12. Сегодня переулок называется Композиторской улицей, но здание школы не сохранилось – на его месте расположено одно из строений комплекса проспекта Калинина. Если бы это предвидели семьдесят лет назад, то, наверное, не стали бы добиваться сноса всех этих мелких и ветхих сооружений, одно из которых отстояло от школьных окон всего на полтора метра[45].

С проблемой школьных участков связан еще один вопрос, в сущности, не слишком важный, но на него в последнее время принято обращать особое внимание. Дело в том, что многие из новых школьных зданий возводились на местах снесенных церквей.

Ничего особенного в этом нет – старое, ненужное уходит, уступая место новому. Но вот уже много лет желтая пресса, да и некоторые серьезные исследователи проливают целые бочки слез по поводу разрушения храмов. Рассказы об этих событиях удивительно похожи и передаются почти в одних и тех же выражениях, примерно так: «Новые «хозяева» города сломали имеющую огромную ценность церковь (следует очередное название) и на костях ее построили типовое школьное здание». При этом обычно не поясняется, в чем состояла колоссальная ценность церкви, какими обстоятельствами был вызван ее снос и по какому такому типовому (а может, и не типовому) проекту выстроена школа. Но зато рассказ оснащается жалостливыми словечками вроде церковных «костей» (?!), чтобы у неискушенного читателя ручьем потекли слезы от жалости к очередной «ценнейшей» церковке, а на новую школу он мог смотреть только с ненавистью.

Но если отбросить ненужные эмоции и причитания, а подойти к вопросу по-деловому, выяснится, что он распадается на две части: во-первых, по каким причинам школы ставили именно на месте церквей, а во-вторых, в чем состояла огромная ценность сносимых храмов?

Ответ на первый вопрос очевиден и вытекает из невозможности найти в плотно застроенном центре города удобный и просторный участок. Освобождать место приходилось путем сноса наименее полезных построек. Ломать жилые дома? Но в Москве и без того страшный квартирный кризис. Разве что уж совсем безобразные трущобы, которые разваливались сами по себе… Промышленные предприятия – тем более, во встающей на ноги стране каждое из них на вес золота. Меньше, чем нужно, в Москве, совсем недавно ставшей столицей, и административных зданий.

А вот церквей было явно больше, чем требовалось. Даже до 1917 года отчетливо просматривалась тенденция постоянного падения религиозности москвичей, а уж после революции число верующих, да к тому же посещавших храмы, сократилось в десятки раз. Многие церкви уже закрылись. Вдобавок храмы являлись почти единственными постройками в Москве, стоявшими свободно, в достаточно обширных (по московским масштабам) владениях. Это означало, что снос одной церкви заменял снос четырех-пяти, а то и десяти строений. Сегодня далеко не всегда это очевидно, так как за последние два десятка лет окружающую школы застройку в значительной степени расчистили за счет сноса мелких домиков, но шестьдесят лет назад каждый из них был на счету.

Вторая часть вопроса – какую ценность представляли сносимые культовые здания в художественном и историческом отношении? Конечно, некоторые из снесенных церквей были построены еще в XVII веке и, следовательно, имели некоторый интерес для исследователей. Но попадались и явно безвкусные монстры, воздвигнутые в XIX – XX веках. Тем не менее и их сегодня тоже выставляют этакими архитектурными шедеврами.

Что же касается исторической и культурной ценности, то тут дело еще более запутанно. Биография подавляющего большинства московских храмов пугающе бедна, никакого вклада в культурную жизнь города на протяжении последних двух-трех веков церкви не вносили. Отсутствующую историю всевозможные «историки» восполняли выдумками и легендами. Зачастую культурная ценность той или иной церкви определялась тем, что в ней венчалась (или крестилась, или отпевалась) какая-нибудь хотя бы мало-мальски известная личность. Так, широкое распространение получило утверждение, что А.С. Пушкин венчался в церкви Большого Вознесения у Никитских Ворот, однако в тот год существующий ныне храм еще только строился, и где в точности происходил обряд – дело темное.

Да и все эти крестины, венчания, отпевания, в сущности, не что иное, как самые обыкновенные акты записи гражданского состояния – то, что сегодня проделывается в отделах ЗАГСа. Но ведь никому не приходит в голову объявить историческим памятником здание ЗАГСа, где регистрировали рождение какого-нибудь знаменитого писателя или выдавали свидетельство о браке замечательному авиаконструктору! Так что, кто бы ни венчался в церкви, на ее историческую ценность это вряд ли влияет.

Замена церквей на школы была вполне обоснованной и единственно правильной в те времена мерой. Но, хотя настоящую ценность представляли лишь немногие из снесенных, утраченных памятников, пусть и не первоклассных, все же немного жаль. Сегодня, когда усилиями советских строителей острота жилищной проблемы в значительной степени снята, для размещения школ в центре города наверняка выбрали бы другое решение.

Строить быстрее и лучше!

Московские строители постепенно набирали необходимый опыт. Дела на стройках налаживались, качество повышалось, сроки строительства сокращались. Скажем, кладка стен четырехэтажной школы на обычной стройке теперь занимала не три-четыре, как в 1935 году, а всего два месяца, а кое-где и один. Рекорд поставили строители школы в Спасо-Болвановском переулке: начав кладку 28 мая 1936 года, они через 18 дней подвели стены под крышу. Десять каменщиков укладывали ежедневно от 40 до 45 тысяч штук кирпича[46]. Отличная организация работы, рациональное использование для подачи кирпича транспортеров, установленных по торцам здания, позволили сократить время возведения стен почти на неделю по сравнению с планом![47]

Но это был отнюдь не предел, что наглядно и убедительно доказал трест Культжилстрой на строительстве четырех зданий. Первыми из них стали школы по Знаменской улице, 16/18 и Новорязанской улице, 14, возведенные в 1936 году.

Инженеры треста оснастили стройки необходимыми механизмами, четко спланировали их размещение на площадках, продумали и рассчитали расстановку рабочей силы. В результате стены первой школы сложили за 12, а второй – за 10 дней! Закончившие работу бригады каменщиков тут же перешли на сооружение еще двух школ – на 10-й (ныне 3-й) Сокольнической и Краснопрудной улицах. Эксперимент Культжилстроя увенчался блестящим успехом.