Уильям Манчестер - Убийство Президента Кеннеди Страница 22

В Хьюстоне президенту не было оказано такого горячего приема, как в Сан-Антонио. Число встречающих составляло на самом деле около 175 тысяч человек. Это не был Даллас, но либералы были здесь в меньшинстве. Значительное большинство избирателей графства Хэррис в Хьюстоне голосовало в 1960 году за Никсона. Сегодня представители местных правых выставили несколько злопыхательских плакатов по пути следования президента: «Смотрите, как бы Кеннеди не прикрыл ваш бизнес», «Долой братьев!», а небольшой биплан таскал над летным полем воинственную длинную ленту, на которой было начертано: Сосуществование означает капитуляцию». И все же, несмотря на некоторое запоздание Кеннеди, господствовал энтузиазм. Томас махал рукой своим избирателям, которые ому аплодировали. Наклонившись к президенту, он гордо спросил:

— Ну как?

— Окей, — засмеялся Кеннеди. — Ваша взяла.

У ворот чета Кеннеди отдалась на волю толпы. Для Джекки такого рода ведение предвыборной кампании было непривычным делом, но она полностью в него включилась, и ее муж был ей за это признателен. Время от времени он оглядывался на нее, поощряя ее улыбкой. На какой-то момент она почти исчезла. Несколько рук схватили ее, как когти, за кисти рук, и, охваченная паникой, она почувствовала, что ее тянут через барьер. Вдруг когти ослабили свою хватку, и Джекки качнулась назад, тряхнув желтыми розами.

— Не оставляйте меня! — сказала она, задыхаясь, Альберту Томасу. — Не отходите слишком далеко.

— Хватит, — сказал Томас, и он и два его друга, оба лет семидесяти, заслоняли ее собой, пока она не вошла в машину.

Синий «линкольн» для завтрашнего кортежа был отправлен на грузовом самолете в Даллас. Здесь же президент должен был ехать в белой открытой машине поменьше. В остальном караван был неизменным, и Ральф Ярборо продолжал оставаться его наиболее колючей фигурой. Представитель демократической партии Мартин Андервуд, посланный в Хьюстон для организации встречи, подходил по отдельности к Ярборо и Джонсону, указывая каждому из них на то, что им полагается ехать друг с другом. Джонсон соглашался с этим, сенатор нет.

— По плану вы должны ехать в этой машине, — настаивал Андервуд. Ярборо только тряс головой. Агент Янгблад предпринял вторую попытку обуздать его.

— Предполагалось, что вы поедете вместе с вице-президентом в Сан-Антонио и будете ехать с ним и здесь, — сказал он с укором.

— Я еду со своей женой, если вы не возражаете, — сказал Ярборо хрипло.

— По плану вы должны ехать в машине вице-президента до конца поездки, — сказал агент и возвратился к Джонсону. — Я уже достаточно твердил ему об этом, — заявил он раздраженно.

Линдон ничего не сказал и лишь кивнул с каменным выражением лица.

Пройдя около сотни ярдов, машины поползли еле-еле. Иначе нельзя было ехать. Народ высыпал на асфальтовую полосу шоссе Голф-Фриуэй, где людей никогда не бывает. Даже Валенти этого не ожидал, а Джон Коннэли был просто ошеломлен. Леди Бард, глядя на вещи как всегда просто и безыскусственно, отметила про себя сморщенного старика, державшего написанный от руки плакатик «Добро пожаловать, Кеннеди»; дюжину девочек в форме скаутов из «Отряда 1381»; маленького мальчика с выцветшим американским флагом, вытянувшегося по стойке «смирно». Жаклин с волнением обратила внимание на то, что на Трэвис-стрит зрители стояли в десять-двенадцать рядов, а за ними на расстоянии многих миль остановилось все движение. Президент сухо заметил:

— Вот почему я перестал ездить в Нью-Йорке с полицейским эскортом: на каждый голос, который мы получаем здесь, приходится какой-то бедный парень, который не может добраться до своего дома там, — он махнул рукой в направлении находившихся по правую сторону блокированных мостов, пересекающих Буффало Байу, — и который на два часа опоздает на свой обед. Ему мы Не понравимся. Он будет только взбешен.

Жаклин город Хьюстон показался любопытным, Он походил на два квартала домов, перенесенных из Манхэттена в середину прерий. Хьюстон со своей стороны с интересом присматривался к Джекки. Когда через сорок минут колонна знаменитостей остановилась у отеля «Райс», корреспондент журнала «Тайм» Хью Сайди, бегая вдоль обочины тротуара, спрашивал людей, почему они пришли.

— Чтобы посмотреть на президента и на Джекки, — говорили они, а часто просто: «Ради Джекки».

Кеннеди попросил Дэйва Пауэрса подсчитать, сколько примерно собралось народа.

— Ради вас? Примерно столько же, сколько было последний раз, когда вы здесь были, — ответил Дэйв, — но еще добрая сотня тысяч пришла, чтобы посмотреть на Джекки.

На Мейн-стрит творился сущий бедлам. Линдон наконец развеселился. Когда-то он преподавал в школе в двух кварталах отсюда. Увидев группу старых друзей, он бросился к ним навстречу, в то время как малорослый Валенти едва за ним поспевал.

Президент прошелся до угла Мейн-стрит и Трэвис-стрит и хотел двинуться дальше. Предусмотрев это, полицейское управление Хьюстона соорудило остроумную баррикаду, чтобы заставить его отказаться от этой затеи: прямо против входа в отель были поставлены плотными рядами сотни мотоциклов рулями вперед. Трепещущие руки мелькали за мотоциклами, но Кеннеди не мог дотянуться до них из-за рулей и отказался от своего намерения. Жена взяла его под руку, и они последовали за директором отеля Максом Пеком через забитый людьми холл в лифт до номера-люкс на пятом этаже, стоившего 150 долларов в сутки.

Президент снял пиджак, промокшую рубашку и сел на качалку, перелистывая пачку газет. Джекки удалилась. В конце полета из Сан-Антонио она читала журнал, в то время как муж ее дремал. Теперь она дремала в своей комнате, пока он, оставшись в одних трусах, перерабатывал текст своей вечерней речи. Помощники появлялись и исчезали. Мак Килдаф принес техасские анекдоты, которые, передали ему из Белого дома по телефону Соренсен и Билл Мойерс. Президент взглянул на них и отложил в сторону. Пауэрс доложил о встрече с местными политическими деятелями. На этот раз они были довольны. О’Доннел разрешил принести групповую фотографию школьников, чтобы президент надписал ее. Затем супруги Кеннеди пообедали. Они должны были есть перед каждым официальным банкетом: как только они появлялись за почетным столом, им было уже не до еды.

Предстоящий банкет был заурядным делом, и большинство журналистов решили его пропустить. Именно поэтому корреспондент лондонской «Санди таймс» Генри Брэндон обедал с одним англичанином, жившим в Хьюстоне, Тот нарисовал мрачную картину враждебных Кеннеди настроений, господствовавших среди техасских правых. Брэндону показалось, что у его соотечественника это навязчивая идея.

— Ультраправые дошли до предела мерзости, — повторял собеседник Брэндона. — Я не преувеличиваю.

Пятый этаж отеля «Райс», где находился номер президента, был зарезервирован для лиц из его ближайшего окружения. Прямо над ним, в номере на шестом этаже (100 долларов в сутки), обедали вице-президент и Леди Бэрд.

Затем Линдон Джонсон встретился с Кеннеди.

Существо их беседы во, время этой последней встречи остается неясным. Как вспоминал Джонсон девятнадцать месяцев спустя, «каких-либо разногласий определенно не было. Был активный обмен мнениями», при котором точки зрения обоих «в значительной степени совпадали». Он не рассказал подробнее, о чем шла речь, но, если верить воспоминаниям других, президент и его преемник говорили о внутриполитическом конфликте в штате. Что именно было сказано, остается неизвестным, ибо одного президента нет в Живых, а другого увлек за собой ураган событий, спутав в его памяти последовательность всего предшествовавшего. Они были одни. Жаклин удалилась в соседнюю комнату, чтобы прорепетировать свою речь. Хотя до нее и доносились их возбужденные голоса, внимание ее было поглощено речью. Входившие и выходившие официант и слуги отеля слышали, как несколько раз упоминалось имя Ярборо. У всех создалось впечатление, что Кеннеди считал, что с сенатором поступают несправедливо, и что он говорил об этом исключительно резко. Джонсон сдерживал свой бурный нрав в присутствии своего шефа, но, по словам одного из агентов, дежуривших за дверью, «он вылетел из номера как пуля». Директору отеля, Максу Пеку, видевшему, как Джонсон выскочил в коридор, быстро переставляя длинные ноги, показалось, что он взбешен.

— Что у вас тут было? — спросила Жаклин, входя в номер после того, как вице-президент его покинул. — Судя по его манере говорить, он взбешен.

Президент усмехнулся и сказал:

— Ты же знаешь Линдона — он попал в затруднительное положение.

Неожиданно для себя Жаклин вдруг призналась, что ей не нравится губернатор Коннэли.

Кеннеди спросил:

— Почему ты это сказала?

— Я не в состоянии быть с ним вместе в течение целого дня. Он один из этих людей… Ну, я не знаю, как это объяснить. Я просто не могу выносить, когда он сидит рядом и произносит все эти высокопарные слова о самом себе! И кажется, что он весь день старается уязвить тебя.