Григорий Панченко - Луки и арбалеты в бою Страница 22

Кстати, эта цитата из Ясы, часто фигурирующая во многих изданиях, тоже приводится не по первоисточнику (автор этих строк просмотрел, кажется, все фрагменты из «Ясы», переведенные на доступные языки, но как-то ее не обнаружил), а по Ю. Н. Рериху, который в приступах евразийства регулярно «округлял» в нужную сторону слова и деяния великого вождя и любимого руководителя…

Кольца для разных видов «монгольского» натягивания тетивы: китайское, персидское и один из вариантов корейского. По-настоящему перекликается с монгольской только корейская техника лучной стрельбы

Глупо отрицать: воевать монголы умели. Но это умение базировалось не только на справедливых (или хотя бы прагматических) «внутренних» воинских законах – тем более что «вовне» были обращены абсолютно иные качества.

Впрочем, и не на одной лишь лучной стрельбе. Хотя она и составляла важный компонент монгольских успехов.

К сожалению, как уже говорилось, по собственно монгольским источникам о ней не так уж много удается узнать. Известно, что открытые состязания происходили издавна и были гораздо ближе к боевым условиям, чем поздние «сур харвах». Победители в них получают звание «мэргэн» – «меткий», имеющее, в зависимости от результата, множество не совсем понятных уточнений-градаций: удивительно меткий, надежный меткий, старательный меткий (это уже похоже на утешительный приз!), набирающий силу меткий (для «юниоров»)…

Деталей состязаний не знаем. В XVIII в. у монголов считалось, что с абсолютной, не убывающей меткостью можно выпустить только 20 стрел подряд. В начале ХХ в. это количество упало до 4 (столько стрел теперь и выдают на состязаниях), и тогда же призы за стрельбу сделались куда меньше тех, которые получают борцы: сила начала цениться выше меткости.

Любопытно, что о временах Чингисхана опять-таки не знаем, но при его внуке Хубилае ситуация, наверно, оставалась сходной – и, как сообщает Марко Поло, «каждый воин в сражении имел шестьдесят стрел, тридцать маленьких – метать, и тридцать больших с железным широким наконечником; их бросают вблизи в лицо, в руки, перерезывают ими тетивы и много вреда наносят ими». Речь, конечно, во всех случаях идет о стрельбе из лука, дальней и ближней. Широкие асимметрично-ромбовидные наконечники обладали еще одной функцией: оснащенная ими стрела в каком-то смысле превращалась в «пулю со смещенным центром тяжести» – при попадании в цель краем ее словно бы заносило, «разворачивало», так что рана получалась довольно заглубленной.

Что касается «перерезания тетивы», то эта фраза, похоже, воспринимается слишком всерьез, провоцируя на неоправданные реконструкции. Да, в принципе такое могло и получиться, но в бою тетива вражеского лука (да и сам лук) слишком уж «накладывается» на силуэт самого лучника; и, конечно, стреляют по нему, а не по столь труднопопадаемой детали его оружия. Другое дело, что подобные стрелы действительно используются для перерезания разного рода тросов на… осадных сооружениях, причем именно при попытках предотвратить вражеский штурм: трос, удерживающий часть веса перекидных мостков – деталь позаметнее тетивы, он неподвижен, стрелять по нему можно с близкого расстояния из многих луков. И если несколько стрел его хотя бы надрежут – мостки, осевшие под тяжестью воинов, может как минимум перекосить. Тем самым сведется на нет долго готовившаяся штурмовая операция, так что игра стоит свеч.

Китайский рисунок: монгол стреляет с большим возвышением, чтобы стрела (судя по муфте за наконечником, как раз «свистулька»!) обрушилась на врага по навесной траектории – или просто чтобы ее свистящий полет длился как можно дольше

(В морских сражениях тоже часто приходится «бить по такелажу», в том числе и из метательного доогнестрельного оружия. Но это уж точно не про монгольские степи. Хотя… Ведь при Хубилае была предпринята попытка завоевания Японии, исход которой, конечно, определили не сражения на море – но…)

Возможно, Поло воспользовался образным персидским оборотом (иранский язык был ему знаком!): там действительно существуют фразы о перестреливании вражеской тетивы – но они сродни метафорам вроде выстрела на 900 алтанов. Не исключено и то, что рассказал-то он все реалистически – но ведь основную часть своей книги Поло не писал, а надиктовывал, записывал же ее (на другом языке!) некий Рустичиано, автор рыцарских романов и сам умелый вояка, однако на итальянский, а не монгольский лад. При таких обстоятельствах немудрено и переосмыслить что-то с ошибками, превратив «веревку» в тетиву.

Известен боекомплект «первоочередного» боевого колчана при Тимуре: там тоже хранилось обычно 30 стрел, надо полагать, хорошо знакомых и пристрелянных (правда, это данные об арсенале спешенных всадников). А в начале XVII в. у крымских татар (конечно, они уже не очень близкие, но прямые наследники монгольской традиции) обычное количество составляло от полутора дюжин до двух десятков. Может быть, это объем «меткой обоймы», по-разному снижающийся у разных носителей традиции?

Одна из разновидностей лука в «Сокровенном сказании» именуется «аланкир нума» – и судя по описанию этого лука получается, что он «сделан из дерева». Надо полагать, речь идет о простом луке, не усиленном роговыми и костными накладками – но, может быть, склеенном из двух слоев, хвойной и лиственной древесины? Иногда такое оружие применялось и в мире степных всадников, в общем-то гораздо более склонных использовать сложносоставные клееные луки.

Упоминается также «березовый», «берестяной» (надо думать, обтянутый берестой) лук вместе с аналогичным колчаном. Вообще и то, и другое для монгольских воинов более чем обычно, но тут контекст заставляет предполагать, что это какое-то оружие «диверсантов»: Чингисхан хвалит бдительность своих охранников, которые так чутко реагируют на любой ночной шорох, что даже с таким луком мимо них не прокрасться.

Зато название другого лука, «дабциту гор», означает и «лук с крышкой», и «лук с длинной тетивой»; возникает вопрос: это указание на некую разновидность горита – или все-таки самого лука? А если первое, то при чем тут длина тетивы?

Вопрос этот, пожалуй, разрешим. Монгольские луки обычно хранились отдельно от колчанов (а стрелы в самих колчанах располагались не единообразно), однако в ряде случаев практиковалось и совместное их ношение. Один из таких вариантов усложненного, дорогого горита включал в себя отделение для колчана «элитного класса», в котором стрелы располагались наконечниками вверх и прикрывались специальной покрышкой, которая в походном положении предохраняда их от ржавчины. В боевом положении, при откинутой крышке стрелок мог не глядя, на ощупь выбрать тип стрелы, наиболее подходящей для конкретного случая: срезень, трехлопастную, с широким кинжаловидным острием, с узким противокольчужным «шилом», с панциробойно ограненной «боеголовкой»… может быть, даже тупую «дисциплинарную»…

Упоминание об «элитном классе» тут не фигура речи: обычный лучник не обладал такой широтой выбора. Другое дело, что в монгольском войске стрелок высокого уровня обычно вскоре попадал в командный состав (не обязательно высокого уровня), но в результате этого вовсе не отходил от практики лучной стрельбы в боевых условиях!

При таком наборе боеприпасов сам лук, конечно, тоже был повышенного качества. Скорее всего не просто с положенной долей костяных и роговых накладок плюс оклейка сухожилиями, но еще и с жесткими концевыми вкладышами, у основания которых обычно расположены дополнительные упоры для тетивы [13]. Такие вкладыши, заметно увеличивая угол натягивания тетивы, в момент «рефлексивно-взрывного» распрямления лука вдобавок резко поддергивают ее вперед, придавая стреле дополнительный импульс. Тетива именно в подобных случаях употребляется жильная, способная упруго растягиваться (что далеко не для всех типов тетивы желательно!).

Похоже, эта ее способность к «удлиннению» на определенной фазе выстрела и дала название луку, столь же элитному, как колчан – точнее, определяемый колчаном набор стрел.

Железные лучники

Описаний, в которых прямо и недвусмысленно фигурирует пробитый стрелой доспех, нам не удалось найти. Скорее наоборот: человек, облаченный в полный (именно полный!) доспех, считает себя гарантированно неуязвимым (стрелой! О копье – отдельный разговор!) – во всяком случае, на одоспешенных участках.

Доспехи как таковые – опять-таки тема не отдельной главы, но отдельной книги. Все же чуть-чуть пройдемся по ним с «противострельной» точки зрения.

Фрагмент обширного иллюстрированного кодекса, созданного в Японии сразу после отражения войск Хубилая. В целом монголы облачены довольно разномастно: наборные панцири, кольчуги, но в основном – «мягкие» доспехи. Луки есть у всех, копья – у многих, вне зависимости от «железности». Все типы доспехов так или иначе оказываются уязвимы для монгольских стрел, хотя «мягкие», конечно, больше. В свою очередь и японцев броня защищает лищь отчасти: например, кольчужный лучник только что пригвоздил оставшемуся «за кадром» самураю ногу к лошадиному боку сквозь наколенник хиза-ёрои